Йоханна Синисало - Тролль

• Название: Тролль
• Автор: Йоханна Синисало
• Издательство: Амфора
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00153-X, 951-31-1886-X.

Лауреат двух самых престижных литературных премий Финляндии Йоханна Синисало, создала уникальный роман, по красоте и атмосфере сравнимый со сказками братьев Гримм и «Домом духов» Изабель Алленде.

Это не мистика и не фэнтези, «Тролль» — это история любви.

Фотограф Микаэль влюблен в самого себя. Но однажды, возвращаясь домой по пустому ночному городу, он поддается странному порыву и спасает от стайки подростков маленькое живое существо. Он ложится спать и только на утро понимает, Что теперь его сосед по квартире — редкое, практически вымершее животное, когда-то населявшее карельские леса, — тролль…

Мифы и легенды Северной Европы, умело вплетенные в реальность современного Хельсинки, и удивительно приятный для чтения язык, сделали роман Йоханны Синисало бестселлером, и, несомненно, одним из самых значимых событий современной финской литературы.

---

Я прикасаюсь к бедру доктора Спайдермена и вздыхаю. Томно гляжу на него, будто растворяясь в его взгляде. Говорю, что соскучился.

И лихорадочно подыскиваю повод заняться любовью у него в лаборатории, а не дома. В принципе это возможно: мы и раньше иной раз устраивались на пестром диване в его приемной. Память услужливо приходит на помощь: я уже знаю, за какую ниточку дернуть.

— Помнишь, как все было в первый раз?

Паукайнен кивает, и в глазах его появляется странное выражение.

— Скрипящий диван в приемной и повсюду собачья шерсть. Ты говорил, что уборщица придет только в воскресенье. И ты был в этом кричаще ярком галстуке, похожем на ошейник!

Я смеюсь куда громче, чем того заслуживает эта старая история.

— Я потом даже на следующей неделе все не мог отчистить эту собачью шерсть со своих трусов.

Паук сдержанно улыбается, но я вижу, что он тоже все помнит, очень хорошо помнит.

— Я что угодно дал бы за то, чтобы еще раз пережить то же самое. В точности то же самое, — говорю я и слегка облизываю губы, а потом стыдливо опускаю глаза в кружку.

ДОКТОР СПАЙДЕРМЕН

Прибегнув к легкому флирту, Ангел вынудил меня продемонстрировать ему мою приемную, как будто она была для него чем-то новым, невиданным и удивительным. Он проявляет нежное любопытство, ребячится, хочет все рассмотреть, все узнать, просит меня открыть каждую дверь и склоняется ко мне с поцелуем именно в тот стратегически важный момент, когда я собираюсь запереть шкаф с лекарствами.

АНГЕЛ

Крадучись ступая в темноте, я чувствую себя Бастером Китоном.[10] На мне боксерские трусы, купленные в Лондоне, — именно боксерские, потому что на них красуются морщинистые собачьи морды с нежными глазами, похожие на собачью физиономию того, кто сейчас спит глубоким сном, лежа ничком на старом диване. Собираясь идти в кафе Бонго, я вспомнил, как эти трусы нравились Пауку: всякий раз, когда я оставался в них, стянув с себя джинсы, он начинал смеяться тем напряженным и нервным, но по-своему сексуальным смехом, который стал его брендом.

Я чертыхаюсь, потому что не умею видеть в темноте, как Песси, не замечаю двери, ведущей из приемной в кабинет, и так больно ушибаюсь босой ногой о порог, что из глаз сыплются искры — передо мной словно вспыхивает стайка светящихся амеб. Шкаф с лекарствами вздымается в глубине комнаты как огромный белый распластавшийся по стене кит. Когда я открываю дверь, раздается страшный скрип — еще немного, и я бы наделал в штаны. Сердце хочет выскочить из груди, я замираю, как античная статуя. Только не проснись, дорогой мой Паук. Я знаю, где находится нужный препарат, ведь я все выспросил, задыхаясь от волнения, выяснил даже то, как расставлены лекарства: по алфавиту или по названию болезней.

Упаковка уже у меня в руках, но тут сзади вдруг раздается ГОЛОС:

— Туалет совсем в другой стороне.

Пульс у меня и так был на пределе, теперь скорость ударов становится просто бешеной. Не поворачиваясь к нему, я стараюсь спрятать лекарство в трусах. Чтобы оно не выскользнуло, мне приходится зажать картонную коробку с острыми углами между ног. Я оборачиваюсь и стараюсь вести себя как ни в чем не бывало.

— Ах да, это другая дверь.

— Друг Генриха Тикканена — помнится, его звали Бенедикт Циллиакус — написал однажды на синее домашнее кресло: он думал, что это море.

Голос Паукайнена звучит во тьме сухо. Он все еще лежит на диване и оттуда может разглядеть разве что мои светлые собачьи трусы.

Острые углы больно врезаются в нежную кожу промежности, но я пытаюсь двигаться так, чтобы со стороны было ничего не заметно.

Не знаю, хорошо ли у меня получается. По счастью, как раз на моем пути оказывается стул, на котором висит моя джинсовая рубашка, я натягиваю ее, стараясь не выдать себя обезьяньей походкой. Наконец дверь туалета закрывается за мной — а уж в рубашке-то у меня имеются карманы.

ЭККЕ

Мне вообще не стоило пить пива, а между тем после ухода Ангела и Паукайнена на моем столе будто сама собой появилась четвертая кружка. Я дважды пытался дать задний ход, отшил одного назойливого типа и решил обязательно пойти домой после четвертой кружки, как, впрочем, обещал себе и после третьей, но тут кто-то спросил, можно ли присесть за мой столик.

Других свободных мест нет, так что желание посидеть со мной рядом не связано с интересом к моей персоне. А жаль, на первый взгляд этот парень кажется симпатягой: высокий, плечистый, но отнюдь не атлетического склада, усы и длинная борода тщательно расчесаны, темно-каштановые вьющиеся волосы низко спадают на затылок. Носит круглые очки и, конечно, серьгу в ухе. Симпатяга? О нет, упаси господи, — взглянув еще пару раз, я понимаю, что передо мной просто ловец душ.

Мы перебрасываемся несколькими незначащими словами, затем он резко меняет тему, изумляя меня вопросом: не видел ли я здесь Ангела? До меня не сразу доходит, кого он имеет в виду, потому что сначала он называет его Микаэлем, потом — Микеланджело. Господи, у меня мурашки бегут по телу, когда я это слышу. По нескольким точным приметам (светлые вьющиеся волосы, тонкая талия, глаза — словно кусочки неба) я понимаю, что речь идет именно об Ангеле. Я говорю, что видел его, сам, мол, я с ним не знаком, но знаю его в лицо. Рассказываю, что он ушел некоторое время тому назад. В подробности не вдаюсь.

Парень представляется. Его зовут Мартти, он специалист по рекламе. До Ангела, как и до всех нас, ему, в общем-то, дела нет. Просто он пытался до него дозвониться, чтобы узнать, как движется выполнение заказа, но в студии никто не подходит к телефону, а по мобильнику отвечает автоответчик. Тут он высказал удивление по поводу того, что Микаэль так обращается с мобильником — внештатный сотрудник должен иметь его под рукой все 24 часа в сутки. Вот он и подумал, проходя мимо, нет ли парня здесь. Это важный заказ, очень важный, иначе он не стал бы беспокоить Микаэля, он просто хотел спросить, как идет работа.

Мужик что-то слишком болтлив, видно, принял уже несколько стаканов грога, но вообще что-то тут не так Мартти не из наших, это видно с первого взгляда, но я и раньше встречал таких любителей острых ощущений. Наверняка он тот самый гетеросексуал, ради которого Ангел бросил Паука.

— Значит, ты хорошо знаешь… Микаэля? — спрашиваю я. Я чуть не сказал: «Ангела».

Мартти снова пускается в слишком длинные объяснения — они, мол, давно сотрудничают, на этой почве и сошлись поближе. Я жадно впитываю информацию. Ангел родом откуда-то из Северной Эстерботнии, в сущности, почти из Лапландии, в детстве переехал в Тампере, после школы закончил в Лахти курсы фотографов, потом вернулся сюда и устроился на работу по специальности. Он известный фотограф, на него большой спрос, а в последнее время стал еще и виртуозным художником, настоящим факиром, волшебником в области компьютерной графики и пророком фотошопа. Из каждого его слова следует, что Ангел просто создан для меня, как будто специально скроен по моей мерке. Этого типа ни в коем случае нельзя подпускать к нему. И я доверительно рассказываю, что Ангел, by the way,[11] водит компанию с одним ветеринарным врачом, причем у них это уже давно и серьезно.

АНГЕЛ

Ночь. Звонит телефон.

Песси так болен, что даже ухом не ведет, хотя темноту комнаты затопляют резкие звуки. После шестого звонка я снимаю трубку.

— Микаэль?

На другом конце провода сначала молчат, потом раздается знакомый голос, и мне кажется, что кто-то одним взмахом распорол мне живот и залил мои дымящиеся внутренности ледяной водой. Доктор Спайдермен.

— Надеюсь, это не колли.

Я способен только промямлить: «Кто?»

— То чертово животное, для которого ты украл антигельминтик. Послушай. Если это колли — шотландская пастушья собака рода ласси, — то у нее произойдет поражение центральной нервной системы. Она сдохнет от антигельминтика.

— Это не колли, — говорю я, чуть не прикусив язык.

В трубке слышен короткий холодный смешок.

— Тогда не пугайся того, что гибель паразитов будет сопровождаться выделением токсинов.

— Токсинов?

— Появятся симптомы отравления, но потом они пройдут.

Я не знаю, что сказать. Сверток с антигельминтиком белеет на углу стола.

— И еще одно дело, ангел мой.

Сердце мое стучит отчаянно. Обвинение в грабеже?

— В аптеке совершенно свободно продается лекарство от паразитов. Оно называется лопатол.

ДОКТОР СПАЙДЕРМЕН

Ангел чуть не плачет на том конце провода. Горевшие во мне раздражение и жажда мести потихоньку гаснут и покрываются пеплом. Я чувствую себя усталым, старым и глупым. Такое же болезненное утомление я испытывал в те времена, когда еще состоял в браке и кричал на своих сыновей, которым не было и десяти лет, бил их, таскал за волосы, потому что они постоянно делали глупости. Я тогда был так же опустошен и мучительно уверен в том, что все мои слова для них — как об стенку горох, а брань и оплеухи кажутся им не заслуженными и даже полезными наказаниями, а всего лишь подтверждением того, что я — бессовестный, упрямый и злобный взрослый, которому хочется проявить свою власть. От всего этого в душе оставался лишь страх: смогут ли они любить меня после этого?