Уилли РАССЕЛ - ВОСПИТАНИЕ РИТЫ

• Название: ВОСПИТАНИЕ РИТЫ
• Автор: Уилли РАССЕЛ
• Жанр: Драматургия

Современный английский драматург Уилли Рассел назвал свою пьесу «Воспитание Риты» комедией — как некогда называл свои пьесы Чехов. Понятно, что в слово «комедия» Чехов вкладывал совершенно особый, не традиционный, собственный смысл, и смешного в его пьесах, прямо скажем, не слишком много. Слова дяди Вани «пропала жизнь» могут стать эпиграфом практически к каждой из них. И мне кажется, именно эти слова мог бы повторить вслед за чеховским героем Фрэнк из пьесы Рассела — университетский преподаватель-интеллектуал, у которого, однако, за томиками Элиота и Блейка спрятана на книжных полках непременная бутылка виски.

---

З а т е м н е н и е.

РИТА выходит.

Картина восьмая

ФРЭНК сидит на своём крутящемся стуле. В руках у него сочинение Риты о «Макбете». В комнату медленно входит РИТА, неся в руках чемодан.

ФРЭНК (не глядя на неё). Минутку.

РИТА ставит чемодан в угол и бесцельно ходит по комнате.

ФРЭНК дочитывает сочинение Риты, вздыхает и снимает очки.

Ваше сочинение.

Замечает Ритин чемодан.

А это что такое?

РИТА. Мой чемодан.

ФРЭНК. Куда это вы направляетесь?

РИТА. Переезжаю к маме.

ФРЭНК. Что-то случилось?

П а у з а.

Рита!

РИТА. Прийдя домой после работы, я обнаружила свои вещи в этом чемодане. Он сказал, что, либо я перестану бывать у вас и принимать таблетки, либо могу убираться.

ФРЭНК. Ну…

РИТА. Это был ультиматум. Я пыталась объяснить ему, что мне это необходимо. Он не орал, просто сказал, что я спятила. И предала его. Наверное, так оно и есть на самом деле.

ФРЭНК. Каким же образом вы его предали?

РИТА. Предала, я это знаю. Знаю, что он прав. Но если бы я это не сделала, то предала бы саму себя.

П о м о л ч а в.

Он ещё сказал, что всему есть своё время. И что в двадцать шесть лет замужней женщине поздно начинать учиться.

ФРЭНК поднимается с места, направляясь к Рите, которая по-прежнему отводит от него глаза.

ФРЭНК (помолчав). И где же вы собираетесь теперь жить?

РИТА. Я позвонила маме. Она сказала, что я могу побыть у неё неделю. А потом я сниму себе квартиру.

Начинает плакать.

Простите, я сейчас…

ФРЭНК (обхватывает её за плечи и подводит к стулу). Ну прошу вас, сядьте.

РИТА (отталкивая его). Ничего, я в полном порядке, ещё минутка — и всё будет о'кей.

Вытирает слёзы.

Ну, как вам понравился мой опус о «Макбете»?

ФРЭНК. К чёрту «Макбета».

РИТА. Это ещё почему?

ФРЭНК. Рита!

РИТА. Нет, пожалуйста, давайте начнём заниматься, мне очень хочется узнать, что вы думаете о моём сочинении.

ФРЭНК. В сложившихся обстоятельствах…

РИТА (вешая сумку на спинку крутящегося стула ФРЭНКА). Всё это неважно, не имеет никакого значения. И именно в сложившихся обстоятельствах мне очень нужно идти дальше, мне надо знать ваше мнение. Что я там написала? Я вас предупреждала, что это никуда не годится. Что, действительно, ерунда?

ФРЭНК усаживается на стул справа от двери.

ФРЭНК (вздыхая). Право, не знаю, что и сказать.

РИТА. Ну что-нибудь всё-таки скажите. Давайте, не стесняйтесь, говорите прямо, это что — никуда не годится? Не надо жалеть меня, Фрэнк. Это никуда не годится?

ФРЭНК. Нет, нет, вовсе не так. Это очень искреннее и даже страстное изложение ваших впечатлений от спектакля. Такой безыскусный эмоциональный всплеск в связи с испытанным вами потрясением.

РИТА. Что, чересчур сентиментальный?

ФРЭНК. Нет, не сентиментальный. Для этого он слишком искренний. И даже почти — как бы это сказать — трогательный. Но в плане того, что предстоит вам на экзаменах и чему я должен вас научить… Не знаю, как вам это объяснить…

РИТА. Ну говорите же, говорите прямо!

ФРЭНК. Учитывая ваш будущий экзамен — ваша работа никуда не годится. Жаль, но это так. Но если отвлечься от экзамена — вы написали прекрасно.

РИТА (стоя рядом с ФРЭНКОМ и глядя на него в упор). Никуда не годится! Наконец-то вы это произнесли! Ну, так если это никуда не годится, то объясните, пожалуйста, почему это плохо, так как я хочу научиться писать не хуже, чем вот эти.

Показывает пальцем на кипу студенческих работ, лежащих на столе у Фрэнка.

Я должна научиться, должна сдать экзамен, как все нормальные студенты.

ФРЭНК. Если вы хотите научиться писать так, как пишут все они, вам нужно стать другой.

РИТА. Что я должна для этого сделать?

ФРЭНК (поднимается со стула). Но я вовсе не уверен, что мне хочется вам это объяснять, Рита, я даже не знаю точно, хочу ли я вообще чему-либо вас учить.

Идёт к письменному столу.

Потому что вы слишком дорого стоите — такая, какая вы есть.

РИТА. Чего же я стою? По-моему, единственное, что и есть во мне стоящего, это то, что я прихожу раз в неделю сюда, к вам.

ФРЭНК. Неужели вы не понимаете, что если вы хотите научиться писать вот так…

Тычет пальцем на кипу работ у себя на столе.

…и сдать экзамены, и всё прочее, то вам надо будет либо подавить, либо вовсе отказаться от своей индивидуальности. И мне придётся в этом случае сделать всё, чтобы вы стали другой.

РИТА. Да неужели вы не поняли, что именно этого я и хочу — стать другой! Послушайте, наконец, вы что, таким образом хотите дать мне понять, что я на это не способна, так? Что я ни на что не гожусь?

ФРЭНК. Дело не в этом…

РИТА. Если вы действительно так думаете, но боитесь сказать, то мне здесь больше нечего делать…

ФРЭНК отворачивается от неё.

ФРЭНК (отходя от письменного стола). Да нет же, вовсе нет. Разумеется, всё у вас получится.

РИТА. Знаете, я прекрасно понимаю, как вам трудно иметь дело с таким человеком, как я. Но вы только подтолкните, а уж всё остальное — я сама. Проявите твёрдость, без этого никуда не денешься. Не бойтесь меня огорчить. И если я пишу какую-нибудь чушь, не жалейте меня, так и говорите: чушь.

Берёт своё сочинение.

Вот, это чушь.

Рвёт его в клочья.

Ну и хорошо. Кидаем его в корзину…

Делает именно это.

…и начинаем всё с самого начала.

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая

ФРЭНК сидит за пишущей машинкой и печатает. На минуту он прерывается, гасит в пепельнице окурок сигареты, отхлёбывает из стоящего рядом стакана, смотрит на часы, затем продолжает печатать.

Дверь с шумом распахивается, и в комнату стремительно влетает РИТА. На ней новое платье, купленное в комиссионном магазине.

РИТА. Фрэнк!

Кружится, демонстрируя свою обновку.

ФРЭНК (улыбаясь). Это что ещё за видение, возвратившееся из столицы на круги своя?

Встаёт со стула и устремляется навстречу РИТЕ.

С возвращением!

РИТА. Фрэнк, это было невероятно!

Скидывает плащ, и отдаёт его Фрэнку, который вешает его на крючок у двери. РИТА подходит к письменному столу.

(Кладя на стол свою сумку). Нет, честно, это было что-то!

ФРЭНК. Да вы о чем — о Лондоне или о летней школе?

РИТА. И о том, и о другом. Мы всю неделю не расставались ни на минуту. Болтали без остановки, обежали весь Лондон, были и в пабах, и в театрах, накупили на распродаже кучу всякого подержанного тряпья, спать ложились за полночь… Ой, ну в общем…

ФРЭНК. Так значит, на работу времени уже не оставалось?

РИТА. На работу? Да мы всё время работали. Знаете, как они нас гнали: сочинения, одно за другим. Просто покоя не давали.

ФРЭНК идёт к письменному столу.

Хлоп, и ещё какая-нибудь лекция. Но всё равно там было замечательно!

Походит к книжным полкам и облокачивается на них.

ФРЭНК усаживается на свой крутящийся стул так, чтобы видеть её лицо.

Вообще-то поначалу мне было жутко не по себе. Одна, никого вокруг не знаю. Даже сбежать хотела. Но в первый же день, когда я стояла в библиотеке, знаете, разглядывая книги и делая вид, что я много в них понимаю, ко мне подошёл наш преподаватель, посмотрел на книгу, которую я держала в руках, и сказал: «Ага, так вам, стало быть, нравится Ферлингетти?» Я чуть было не выпалила: «Да, но только вместе с сыром Пармезан», но, хотите верьте, хотите нет, я вовремя остановилась. И вместо этого вдруг услышала собственный голос, произносящий что-то вроде: «Честно говоря, я не слишком хорошо знаю американскую поэзию». В этот момент, Фрэнк, вы могли бы мной гордиться. И вот он начал говорить со мной об американских поэтах — и мы просидели за разговором целую вечность — а ведь он формально даже не был моим непосредственным преподавателем, можете себе представить? А потом мы вместе отправились в большой зал, слушать лекцию, народу там собралось тысячи две. После того, как лекция закончилась, профессор спросил, нет ли у кого-нибудь вопросов. И представьте себе, Фрэнк, тут встала я!