Газета День Литературы - Газета День Литературы # 128 (2007 4)

• Название: Газета День Литературы # 128 (2007 4)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

– Что это?! Что это! – я закричал, поднял руки, но не услышал своего голоса, сам себя не услышал. В горле у меня что-то настыло, что-то мешало. Я вроде бы и кричал, возмущался, но у меня, наверно, только вытягивались губы. И по этим открытым страшным губам мой друг понял, что мне плохо:

– Что с тобой? Придержи себя. Это Рита недавно придумала. А тебе, что ли, жалко? Они все равно бы погибли. Тут три дня назад погода была, ветер – шесть баллов. Он и покидал грачат из гнезда. Их много было по бору...

– Кого покидал? Кого? – Смотрел я на него и не видел. Глаза мои застилало.

– Да птиц же покидал! Да ты что, очумел у меня? – Он взял меня за плечо, но я сдернул руку. Ему не понравилось: – Эх ты, гуманист. Пожалел такое дерьмо. Они птичий грипп разносят, паскудят. – Он ещё что-то говорил мне, доказывал, но я не слушал. Эти грачата кричали у меня в голове, трепыхались. И это был крик не то о смерти, не то о спасении. И я не мог уже вынести. Я не мог... Я бросился куда-то прямо по грядкам, лишь бы бежать, закрыть уши, забыться.

– Куда ты? Здесь же насажено? – надрывался Лёня, а я все бежал и бежал, точно и меня могли сейчас поймать и привязать за верёвку.

...Я бежал очень долго, пока не выбрался на дорогу. И тут я не выдержал – упал на землю, зажал виски. Сколько лежал – не помню. Может, час прошёл, может, и больше... Потом очнулся, открыл глаза. И в тот же миг опять услышал их крики. Птицы кричали, постанывали, но уже глухо, чуть слышно. Я приподнялся на локтях, оглянулся. Далеко позади клубились в июльском мареве сосны. А над ними чёрными столбиками стояли птицы.

Я поднялся на ноги и глубоко вздохнул, поднял голову. Но странно, со мной что-то случилось. Я дышал, но там – глубоко в груди – плавала какая-то пустота – ветерок, и мне стало страшно. Даже сердце вроде не билось. Но куда же оно делось, за кем оно улетело... И я собрал в кулак всю свою волю и посмотрел вперёд. И деревья, и птицы слились теперь в одну точку. Она качалась в воздухе, продвигалась и была как живая. И эта точка опять напомнила птицу. Потом и это растаяло, как будто птица опустилась за горизонт.

Георгий Мельник ДУШИ НЕТРЕЗВЫЕ ПОРЫВЫ

Минвинздрав предупреждает: чтение стихов подобных авторов может повредить вашему здоровью

* * * Я бы спел Вам песню

О чудесном крае,

Где закат сменяет

Сказочный рассвет,

Где порою вместе

Ощущенье рая,

Где вино играет

И хранит от бед.

Я бы спел вам песню,

Как волна морская,

С берегом ласкаясь,

Шепчет о тебе.

Но признаюсь честно:

Кому петь – не знаю

И хмельной таскаюсь

По своей судьбе.

* * * Разорвите наручники барства

Мне, таскавшему цепь нищеты.

Показного богатства коварство

Исказило и быт, и мечты.

Не найти золотой середины,

Где свобода и творческий труд,

Где страстей неподвластных лавины

И блаженный домашний уют.

РУССКИЙ ИНОСТРАНЕЦ На туфлях играет глянец,

Сумка вин, мизер закуски.

Едет русский иностранец

Погулять в Москве "по-русски".

Я давно мечтал с друзьями

"Вспомнить молодость" в столице,

Но охотятся за нами

Красные, в погонах, лица.

На проспектах, у вокзала

Клан ментовский ополчился.

Что же ты чужою стала

Та страна, где я родился?

* * * И вермут розовый не пил,

А мог бы, мог бы пить...

Л.Котюков

Не жизнь, очередной провал:

Редактор бросил пить!

И вермут мне не наливал,

А мог бы, мог налить!

Всё, что я годы создавал,

Отверг минут за пять.

И даже строчки не издал,

А мог бы, мог издать!

Прощаясь, скромно пожелал

Его стихи читать,

И крепко руку мне пожал...

А мог бы и не жать!

* * * Никогда я не был на Босфоре...

С.Есенин

И я тоже не был на Босфоре,

Не бродил по Турции ни дня,

Хоть живу давно в Крыму у моря,

И Босфор вёрст двести от меня.

И в Багдаде не был с караваном,

Не возил бухарские ковры;

Не расстаться мне с моим диваном

Ради этой всяческой муры.

Да и ты – совсем не персиянка,

И огонь угас в глазах твоих,

Да фальшивит старая тальянка,

Как и этот неудачный стих...

ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЕЗОН Я знал актёров маленьких ролей,

Поклонников

с цветами не встречавших,

Кого только на сцене не игравших:

От крепостных крестьян до королей.

Я им тайком спиртное проносил,

И в гримуборной развалясь приятно,

Считался редким знатоком театра,

За то, что регулярно с ними пил.

* * * Памяти Венедикта Ерофеева

Иль водка меня доконала,

Иль подлых друзей недолив,

Не Питера снятся каналы,

А Баб-эль-Мандебский пролив.

Иль доза была маловата,

Иль лишние принял сто грамм,

Не снятся проулки Арбата,

А улицы Дар-эс-Салам.

Иль может, поехала крыша

С довольно нетрезвой башки,

Коль снится: лечу в Могадишо

В вагоне "Москва–Петушки"!

* * * Уж сколько лет твердили миру,

Что поглощающая страсть,

Согласно древним и Шекспиру,

Есть деньги, женщины и власть.

И нет, чтобы принять на веру

Законы вечные земли –

Нам тайно нравственную меру

В безнравственную жизнь внесли.

И что же? Через все сомненья

И клятвы, данные богам,

Вновь устремились поколенья

Ко власти, к женщинам, к деньгам.

* * * Пока не удостоенный проклятья,

Я тайно сам себя кляну порой,

Когда, покинув женщины объятья,

Желаю пасть в объятия другой.

И эти нескончаемые муки,

Стремленье "необъятное объять"

И стыд пытаюсь длительной разлукой,

Да водкой обжигающей унять.

АНАТОМИЯ ЗАСТОЛЬЯ О, эти первые сто грамм

Волшебно оживают в чреве,

Возможно, так дивился Еве

В раю скучающий Адам!

Вторые сто дают подъём,

К активным действиям стремленье,

Желание телодвиженья

Под звуки музыки, вдвоём!

Коль триста в час употребишь,

Заденешь деловую ноту,

Переключаясь на работу,

Где лишь себя стратегом мнишь!

После четырехсот грядут

То восхваленья, то раздоры,

Одежду мнут, трещат заборы,

А после "мировую" пьют!

Когда достигнешь пятисот,

Познаешь бремя раздвоенья,