Газета День Литературы - Газета День Литературы # 109 (2005 9)

• Название: Газета День Литературы # 109 (2005 9)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

— А остальные слова — чисто коммуникативные, информационные. Всё те же: встал, пошел, сел, поел и тому подобное…

— Увы, мы почти ничем уже не отличаемся от компьютера. Но компьютер еще можно худо-бедно обучить использованию многофункционального смысла слова, вариантности в выборе синонима, а вот как уберечь вкус читателей от тех сочинителей, которые пытаются о чём-то лепетать на столь скудном языке…

— Кстати, компьютер даёт возможность подсказывать синонимические ряды слов, выполняя функцию хоть и не богатого, но словаря…

— Разумеется, наш язык синонимический. Почитайте русских словотворцев Николая Лескова, Павла Мельникова-Печерского, Леонида Леонова, Бориса Шергина, Василия Белова, Василия Шукшина!.. Какие языковые богатства и красоты открываются на страницах их книг! У Лермонтова — "сквозь туман кремнистый путь блестит…" Один эпитет "кремнистый" стоит целого научного открытия!..

— Кстати, одной из главных отличительных черт поэзии Кострова является богатейший словарь, который вы используете в своих стихах… Для примера вспомню ваше давнее стихотворение "Молитва родному простору":

…Когда тропил луга,

Когда поил дубравы,

Когда калил в огне и остужал во льду…

Сейчас бы наверняка написали: "и охлаждал". Но именно глагол "остужал" дает представление о теплоте, об очеловеченном действии...

— Я всегда с благодарностью вспоминаю о матери, о дедушке, бабушке, о той среде, где я вырастал. Ведь каждый человек — это еще и много людей, которых он совмещает в себе. Литература — это еще и целый пласт жизни. Мама моя, Варвара Евтихиевна, была удивительной рассказчицей, хорошо пела, играла на балалайке. Дед и мама много читали, но к пяти годам, самостоятельно освоив грамоту, самым одержимым читателем в семье стал я. Память была сильная, к четырнадцати годам я помнил целые поэмы Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Блока, Маяковского. Страницами мог наизусть воспроизвести даже прозу из романов, повестей и рассказов русских классиков и зарубежных.

Через батарейный приёмник "Родина" познакомился с современной и классической драматургией, серьезной музыкой.

Дедушка, Евтихий Вуколович и бабушка Анастасия Тимофеевна были глубоко религиозны и многие сюжеты из Евангелия, а также молитвы к праздникам я запомнил навсегда.

Отношению к своему делу, творческому поведению меня учил Николай Константинович Старшинов, по принципу, как у врача,— не навреди, не подличай… Огромно влияние Ярослава Васильевича Смелякова. У него я учился, если можно так выразиться, "строгой любви", умению жестко отстаивать свою жизненную и творческую позицию.

Благодарен я присутствию в моей жизни — Георгия Васильевича Свиридова, который умел не только великую музыку создавать, но и формулировать самые сложные эстетические и нравственные вопросы в четких великолепных формулах, через которые проясняется суть. Ведь смысл работы художника, творца — это прояснять, выявлять великие вечные смыслы в быстротекущем времени. Искать то, что не растворяется, уходя. Классику потому и читают, что созданные ею великие образы проясняют человечеству взгляд на себя в настоящем и в будущем. Это не сиюминутность (хотя и она непременно должна присутствовать как живая жизнь, передающая текучесть времени). Но если в этой мимолётности человек не разглядит чего-то главного, существенного и сущностного, то жизнь наша так и останется текучестью, с нею и уйдёт в песок времени…

— Вы вспомнили Георгия Васильевича Свиридова. Для меня остаётся неразгаданным феноменом тот факт, что в последнюю четверть ХХ века крупными мыслителям, наиболее полно, глубоко выразившими время, проблему России и — шире — новейшей истории, нравственности, христианской этики, стали не писатели, философы, поэты, историки, но крупнейшие музыканты ХХ века, великие русские композиторы, например, Георгий Васильевич Свиридов (в своих статьях, в своём знаменитом "Дневнике"), с которым вы были знакомы, кому посвящали стихи...

— Среди музыкантов было немало замечательных философов, а многие философы были крупными знатоками и теоретиками музыки. К несчастью, надо признать, что сейчас и наша страна, и весь мир пребывают в определённого рода философском тупике, мы перевели всё в денежную (потребительскую) сферу, всё свели к вещам, а лишились сущности, её ощущения и понимания. Музыканты же очень тонко почувствовали строй времени, движение времени. Вот, скажем, "Время, вперед" Г. Свиридова (по его собственному признанию), это же фактически иллюстрация к известному живописному полотну "Время пожирает всё". Согласитесь, что это весьма точная музыкальная метафора новейшей истории, и к тому же, страшная метафора… Георгий Васильевич был убежден: то, что недостаточно глубоко устремлено к какой-то высшей цели (Георгий Васильевич прямо указывал к Богу), этически несправедливо и творчески неточно.

В одну из наших встреч он сказал: "А ведь действительно — в начале было Слово…", у меня и стихи написаны о том нашем разговоре. Видимо, и музыканты сталкиваются с тем, что прежде чем передать что-то в звуках — нужно создать художественные образы и выразить мысль через слово…

— С годами ваша поэтика претерпела некоторые изменения. Иной стала тематика — от балладно-сюжетных, дорожно-дневниковых, описательных, больших по объему стихов (Старшинов иногда говорил, что Костров пишет слишком длинные стихи), вы перешли к лирико— философским стихам, к лаконичной афористичной форме…

— Дело в том, что я всегда писал свою жизнь. В принципе, любое стихотворение — какой-то кусочек моей жизни. Я думаю, что так поступало и большинство поэтов, наших учителей. По своему воспитанию я человек государственного мышления, как говорится, государственник, поэтому я в своём творчестве всегда поддерживал и поддерживаю то, что, на мой взгляд, скрепляет нацию и государство. И я из своих книг не удаляю стихи, которые были написаны, как теперь может показаться, политически неправильно, я не отказываюсь от своих стихов советского периода. Они показывает, как я в то время жил, что ощущал, о чём думал. Вообще стихи — это свидетельство в библейском смысле этого слова, об этом нельзя забывать. Быть честным — вот главное. Можно ли Пушкина отделить от его озорных стихов и от "Андре Шенье", от "Клеветникам России", его лицейские шутки в духе Вольтера и поздние глубоко христианские стихи, можно ли это разделить?..

— С кем бы вам хотелось встретиться, поговорить, посоветоваться в этой сегодняшней жизни? Кого сегодня из людей вам не хватает?…

— Очень многих. Почти все ушли, от малых до великих… От простых людей — от моей тети, от мамы. Я вообще люблю людей двадцатого века, и мне хотелось бы рассказать о них в своей книге через себя, через свои стихи. Это люди удивительной самоотверженности, и за все свои грехи они заплатили кровью, жизнью, великим трудом. Вот почему глумление над нашим двадцатым веком (как в общем-то и над любым другим) — это великий грех. Нам нужно брать пример с дворян, которые, как Некрасов, думали о своём народе. Демократы это как раз мы, в отличие от наших либералов, потому что мы хотим, чтобы наше творчество было внятно, чтобы оно несло добро и человечность в свой народ. Литература не частное дело, это дело общественное в любом случае, даже если речь идёт об интимной лирике. Потому что автор выносит свои мысли и чувства на суд. И конечно, если человек талантливый и при этом устремлен во зло, это ужасно для отечества, страны, и мира, да и для него самого губительно. Это злой дар, в котором есть что-то палаческое…

— Потому христианская этика всегда спрашивает, какого духа дар, какая сила за этим стоит — светлая или темная?..

— Да, продолжается великая битва, она во все времена: Бог или дьявол. И всегда кажется, что дьявол побеждает, но в конце концов он остается ни с чем, а Бог — это вечное…

— Когда-то Боков рассказывал, как его пригласили преподавать в Литературном институте. Два раза по два часа провел он занятия со студентами: "Четыре часа я рассказывал им о поэзии, а потом сказал: больше я ничего не знаю, на этом занятия заканчиваются, я вас всех приглашаю в ресторан отметить окончание учебы".

Вы много лет ведете поэтический семинар в Литинституте, десятки ваших выпускников стали профессиональными литераторами. Если бы у вас было всего одно занятие, что самое главное сказали бы вы своим студентам из того, что им нужно знать, чтобы стать поэтом?