Лариса Шкатула - Последняя аристократка

• Название: Последняя аристократка
• Автор: Лариса Шкатула
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-04-009458-2

Много лет княжна Ольга Лиговская живет под именем цирковой акробатки Натальи. Россия переживает самые страшные годы своей истории. Но именно в это время встречает Ольга новую любовь — умного и благородного Бориса… Только счастье их было недолгим: сослан на Соловки единственный Ольгин родственник Ян, арест грозит подруге Катерине. Борис уговаривает любимую бежать из России — только так можно спастись бывшей княжне. И Ольга решается. Но дар ясновидения подсказывает ей — нужно спасать детей Яна, которых удалось вывезти из Москвы. Ольга сходит с поезда, который увозит ее близких в Туркмению, и сквозь метель отправляется в неведомую деревню…

---

— Я набираю музыкантов в оркестр… играть в ресторане, — добавил Арнольд после паузы и с неизвестно откуда взявшимся злорадством наблюдал, как разочарование гасит огонь в её глазах.

Но тут же подумал, словно был ответственным за нее, что впечатлений Виолетте на сегодня хватит, и приказал охраннику увести заключенную Румянцеву. Однако ощущение, будто он ударил беспомощного ребенка, осталось.

— Такая пигалица тебе ещё по зубам, — проговорил вошедший Аполлон, мимо которого как раз уводили Виолетту, — а вот с княгиней я сам говорить буду. Этот орешек покрепче. Ты не поверишь, в женской зоне Растопчина единственная, к кому вертухаи обращаются на "вы".

— А ты как будешь обращаться?

— На "вы", разумеется.

— Знаешь, Поль, этот профессор, у которого ты берешь уроки, здорово тебя пообтесал. Еще немного, и хоть в Генштаб.

— Думаешь, там люди грамотнее? Слышал бы ты, как разговаривает тот же Семен Михайлович. Село селом! На все вопросы, которые ему пытаются задать, он отвечает приблизительно одинаково: "Это вам, умникам, решать, что да как, а мое дело рубать!"

— Ты сам это слышал?

— А то кто же, — уклончиво ответил Аполлон. — Ты пока кипяточком займись. Будем княгиню чаем потчевать. Авось, она в тепле оттает, да посговорчивее будет.

— Мне-то как прикажешь: уйти совсем или в архиве за стенкой спрятаться? — заранее с некоторой обидой спросил Арнольд.

— Зачем уходить, сиди, — великодушно разрешил тот, — у тебя вон бумаг накопилось — за неделю не перебрать. Тебе работать надо.

Удивительно, как почти бесшумно вошла в их кабинет заключенная Растопчина. В чунях, сооруженных из автомобильных покрышек, можно было не ходить, а только топать, но она вплыла. С прямой спиной и гордо посаженной головой. Аренский невольно вскочил из-за стола, как, впрочем, и Аполлон.

— Раздевайтесь, Мария Андреевна, у меня к вам разговор есть, — сказал капитан, выжидательно задержавшись подле нее; даже в этом он не был уверен — что она захочет раздеться в стане врага.

Но Растопчина небрежно сбросила ему на руки ватник и потертую шапку-ушанку, надвинутую на черный платок, который она легким движением перебросила на плечи.

Наряд, что Аренский на ней увидел, заставил лейтенанта изумиться. Это был костюм, скроенный из мешковины: длинная юбка и длинная, закрывающая бедра, блузка. И что самое удивительное, костюм покрывал сложный геометрический узор, вышитый толстыми черными нитками. Обычными, техническими. Все было бросовое, тряпье, но на Растопчиной смотрелось как наряд опальной королевы. Этакой русской Марии Стюарт.

Вышивать орнаментом мешковину! Сложный узор, изображенный на тряпье, смотрелся как вызов. Но вот же никто не осмелился у неё отобрать это и запретить — какие такие узоры для врагов народа?!

Аполлон продолжал играть роль галантного мужчины, он даже табуретку заключенной придвинул.

— Мария Андреевна, — спросил он, — вам приходилось в домашних спектаклях играть?

— Приходилось, гражданин капитан, — слегка кивнула она.

Арнольд отметил, что вопросов она не задает, хотя Аполлон намеренно сделал паузу. Тянул, чтобы она не выдержала, спросила. Не дождался.

— Чайку не выпьете? — спросил он. — Настоящий, китайский.

— Китайский, говорите, — усмехнулась она. — Видимо, для меня особый спектакль подготовили. Выпью, отчего не выпить. Когда ещё к столу позовут. Думаю, вы знаете, на что идете? Все разговоры о доносительстве, сотрудничестве бесполезны. Зря только китайскую заварку истратите.

— Наслышаны, — в тон ей сказал Аполлон. — Издалека заходить не буду, однако, может, повременим с делом? Бросите все да уйдете. Только губы обжечь успеете. Обидно будет.

— Вот, значит, как, — она отпила глоток и задержала дыхание. — Хорошо. В обыденной жизни мы отчего-то не ценим подобные мелочи, как и воздух, каким дышим. Все кажется само собой разумеющимся… Однако мне любопытно, что вы приготовили на этот раз?

— Мы хотим открыть ресторан.

— В зоне? — она удивленно приподняла брови.

— Зачем в зоне, в поселке.

— И от меня вам требуется одобрение?

— Нет, — невозмутимо ответил Аполлон. — Самое активное участие.

— Это не вы — тот отчаянный капитан, который выстроил дом на берегу моря и поселил в нем свою любовницу?

— Видимо, я.

— Рисковый, — с неопределенным выражением сказала Растопчина и отпила ещё один глоток. — Пошел, значит, ва-банк. Как говорил мой муж, либо чужую шкуру добыть, либо свою отдать… По мне так-то лучше, чем гнить заживо… И в чем заключается активное участие? В мытье посуды? Так для этого меня чаем можно и не поить. Отправил с конвоем, и вся недолга.

— От вас, Мария Андреевна, нам нужно дело посерьезнее. Что вы скажете о работе метр…дотеля? — последнее слово для Аполлона оказалось сложным, и он произнес его в два приема.

— Вы хотите, чтобы я чекистам прислуживала?

Арнольд про себя усмехнулся: образованность давалась Аполлону с трудом. А к тому же, как теперь выясняется, орешек и ему на зубы не давался.

Растопчина резко встала, опрокинув табуретку.

— Позовите вертухая. Пусть сопроводит.

Ни один мускул не дрогнул на лице капитана.

— Мария Андреевна, по-моему, вы торопитесь. Неужели вам безразлично собственное будущее?

— Мое будущее — двадцать пять лет советской каторги. Из них осталось двадцать. Но и ими я не собираюсь торговать. Мое будущее! Чем вы можете меня взять? Убить? Но жизнью я давно не дорожу. Что-то отобрать? Так и отобрать нечего. Вернее, последнее, что у меня осталось — моя гордость, но она, к вашему сожалению, так при мне и останется.

— А как быть с вашей внучкой? Неужели вам безразлична её жизнь?

— С какой внучкой?

— Дочерью вашего сына. Дарьей Растопчиной, шести лет от роду.

Княгиня, которая уже было протянула руку к висящему на вешалке ватнику, замерла и, не поворачиваясь, сказала глухо:

— Стыдитесь!.. Впрочем, к какому стыду я призываю? Это чувство вам незнакомо. Дашенька умерла. Мне сказали это ещё на следствии…

— Мария Андреевна, — голос Аполлона был чуть ли не просительным. — Вы слышали когда-нибудь, чтобы я прибегал к таким грубым трюкам? Что говорят обо мне в вашей среде?

Растопчина повернулась и, не отводя взгляда от его лица, медленно проговорила:

— Аполлон Кузьмич — сволочь редкая, но на дешевый понт никогда не берет.

— То-то же, — Аполлон довольно усмехнулся, как если бы княгиня сказала ему лучший из комплиментов — Народ зря не скажет. А вот, можете почитать, ответ на мой запрос из детского дома имени Ушинского города Ленинграда…

Княгиня так стремительно рванулась к столу, что Аренскому показалось, будто она хочет ударить Аполлона. Но Растопчина лишь выхватила из его рук заветный листок. Несколько строк она перечитывала, наверное, не меньше минуты. Потом подняла голову и спросила:

— Напомните, пожалуйста, что за предложение вы мне сделали?

— Вот видите, я всегда знал, что умные люди смогут договориться. Не стану от вас скрывать, Мария Андреевна, за будущую свободу вам придется заплатить. Унижением. Все приходящие и приезжающие из Москвы, как вы сказали, чекисты должны будут приниматься в вашем ресторане по первому классу. Вам придется сносить их капризы, кланяться им, угождать, терпеть откровенное хамство, не теряя при этом достоинства… три года. Иными словами, я предлагаю три таких года в обмен на ваши двадцать лет каторги обычного политзаключенного. Согласитесь, мне тоже придется рисковать, превращая опасного врага народа в обычного бытовика. Думаю, не стоит вам напоминать, что такое пятьдесят восьмая статья.

— Три года? — тихо переспросила она.

— Три года, — кивнул Аполлон, — по истечении которых вы выйдете отсюда с другими документами и другой фамилией.

Растопчина некоторое время молчала, а потом поинтересовалась:

— Не пойму, вам-то зачем все эти трудности?

— Я тоже многое ставлю на карту, и в этой игре мне нужна будет настоящая княгиня. Такая, что не дрогнет ни перед криком, ни перед стрельбой, не поддастся угрозам и подкупу и сохранит лицо в самой трудной ситуации… Если со мной что-нибудь случится, вот этот молодой лейтенант Арнольд Васильевич Аренский — выполнит все, что я вам пообещаю.

— Но что такого может случится с вами?

— Ах, Мария Андреевна, те, кто, как вы сказали, идет за шкурой, могут встретить желающих содрать шкуру и с них.

Когда Растопчину увели, Арнольд спросил:

— А почему ты назначил именно такой срок — три года?

— Думаю, столько княгиня выдержит. Я ведь интересовался у нашего врача: сердце у неё ни к черту.

— А что будет с её внучкой?

— Вырастет! — отмахнулся Аполлон. — Государство позаботится, раз уж всех её родственников под корень извели.