Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

• Название: Дурная кровь (редакция 2003 г)
• Автор: Сабир Мартышев
• Жанр: Современная проза

---

– Я-то ладно. А она как?

– А разве Вера о тебе думала раньше? – опередив Толика, спросил Денис. – Нет, она делала лишь то, что она хотела! Так почему ты сейчас печешься о ее будущем? Нет, нет и еще раз нет! Ни в коем случае! Если ты расстанешься с ней, то ей придется делать то, что у нее и так хорошо получается.

– Что? – поинтересовался вместо меня Толик.

– Позаботиться о себе.

После ухода Выкидышей я понял, что моя затея с заточением – чепуха. Я не высидел решения, и потому оставаться дома не имело смысла. Наплевав на желтушно-синее лицо, следующим утром я вышел на улицу. И поразился.

Прошло всего несколько дней, а природа удивительно изменилась за это время. Под ярким весенним солнцем зимний покров быстро исчезал, и повсюду текли реки талого снега. Воздух стал теплым, весенне-бархатистым, и пах до безумия приятно. Казалось, он нес в себе обещание новой жизни, новых радостей. В такой день хотелось кричать во весь голос, вдыхать весну полной грудью и даже не верилось, что в этом мире остались какие-то заботы. После суровой зимы это было настоящей отдушиной.

Я прохаживался по набережной с бутылкой пива в руке. Но мне совсем не хотелось ее открывать – я был опьянен одной лишь погодой. Ничто не напоминало мне о последнем приключении с Верой, хоть это место и было отправной площадкой байкеров. Прохожие, попадавшиеся мне навстречу, сегодня казались самыми милыми людьми на свете.

Я остановился и посмотрел на сверкающую поверхность реки. Глядя на переливы воды, лениво отражавшие солнце, я ощутил внутреннее спокойствие, почти полную отрешенность. Самые разные мысли рождались у меня в голове, увлекая в прошлое, кружа по настоящему, бережно окуная в будущее. Я присел на бордюр, и вот тогда-то на меня снизошло озарение. Мне стало отчетливо ясно, что до сих пор я не принял решения только по одной простой причине. Я боялся его, боялся перемен, но больше всего я боялся ответственности.

Понятие ответственности, перед собой и перед другими, если взглянуть на него шире, вместе с вопросами приносит нам и ответы. Ведь что, например, означает потерять работу? Расстаться с любимой девушкой? Согласиться на сомнительную авантюру? Можно лишиться всего, но можно заполучить гораздо большее. Говорят, жизнь учит нас быть осторожными. Неправда! Жизнь преподносит нам уроки, а выводы делаем мы сами. Так и я, постоянно боясь проиграть, лишал себя возможности выиграть. Все время убегал, запирался от жизни, которая настойчиво стучалась ко мне в дверь.

Вера как-то сказала, что лучше жалеть о том, что ты сделал, чем о том, чего ты НЕ сделал. Мне вспомнились эти слова, и я вдруг понял, что это не пустой оборот, а вполне реальный жизненный принцип. И если следовать ему, то получается, что переменами в своей жизни управляешь ты сам, и потому свободен от страха перед ними. Не то что я сейчас.

И все же говорить о принципах легко. Гораздо труднее научиться жить по ним.

Вернувшись с прогулки, я совсем не удивился тому, что застал Веру у себя дома. Она сидела за столом на кухне, сложив руки между ног. Стол был чист, она не налила себе даже чашку чая. На ней была темно-синяя юбка из плотной ткани, больше подходившая какой-нибудь скромнице, и серая однотонная кофточка. Волосы были связаны в тугой пучок на затылке, а на лице не было макияжа.

Все время пока я неторопливо раздевался в прихожей, Вера продолжала тихо сидеть. Не шелохнувшись, не произнеся ни слова. Как будто я и не существовал вовсе. Пройдя на кухню, я сел рядом и взглянул на нее. Давай же, Вера, ты всегда находила нужные слова, найди их и сейчас.

Ее лицо, обычно такое живое, готовое разродиться улыбкой или презрительной миной, сегодня было каким-то безжизненным, словно из воска. И только в глазах билась нескрываемая тревога. Она тихо спросила:

– Я тебе все еще нужна?

И обхватила мою ладонь своими руками.

Глава двадцать восьмая

Неидеальный идеал

Выйдя из института, я остановился, чтобы закурить. Апрель подходил к концу, на деревьях уже набухали почки, газоны зеленели травой, которая росла не по дням, а по часам. Горожане распрощались с зимним гардеробом, и самые смелые представительницы женского пола уже курсировали по улицам в коротких юбках, несмотря на все еще прохладную погоду.

Мимо меня прошла как раз одна из таких представительниц. Вот еще один волонтер в гинекологическое кресло, подумал я, глядя ей вслед и раскуривая Мальборо. Если Вера и приучила меня к чему-то, так это к качественным сигаретам.

Сзади меня хлопнули по плечу, и я обернулся – за спиной никого не было. Повернувшись обратно, я увидел Дениса. Видимо, всеобщее стремление распрощаться с прошлым передалось и ему. Дёня постригся, и от пышной шевелюры теперь остался лишь аккуратный ежик. Сверху и спереди чуть длиннее, по бокам и сзади – коротко. Кроме того, он осветлился и теперь из рыжего стал почти белым. С этой прической главный Выкидыш выглядел моложе и куда менее авторитетно.

– Привет, герой-любовник, – сказал он. – Рад видеть, что страсть к нашей красавице пока еще не затмила тебе голову, и ты держишь слово.

– Не знаю, с кем ты там привык общаться, Денис, но, если я назвал время, значит, во столько мы и встречаемся.

– Ладно, не бунчи.

Он позвонил мне сегодня утром и сказал, что нужно увидеться с Александром. Я согласился.

– Ты один? – спросил я.

– Да, Сашка чуть задерживается. Придется нам прогуляться до парка на Новособорной и подождать его там.

– А Толик?

– У него сегодня дела, он не сможет.

– Тогда пошли.

На улице стояла такая хорошая погода, что пройтись пешком было одно удовольствие. Пока мы шли до назначенного места, я рассказал Денису про нашу новую с Верой жизнь. Он уже знал, что она вернулась, и теперь хотел услышать подробности.

Вера снова жила со мной, однако от прежних отношений не осталось и следа. Это не было радостным, давно ожидаемым возвращением моей подруги, полным ласки, нежности и тепла, как в прошлый раз. Теперь ее появление больше смахивало на возвращение побитой собаки, которая, поджав хвост, старается как можно меньше обращать на себя внимание в надежде на то, что так хозяин поскорее забудет ее провинность.

В отличие от собаки Верой двигала вовсе не трусость, а совершенно другая гамма чувств, имевшая грустные, почти скорбные тона. И она, и я поняли – что-то сломалось. Я по-прежнему говорил ей теплые слова, а она, как прежде, обнимала меня, но это были лишь отголоски прошлой любви. Во мне словно провели незримую черту, за которую я не мог преступить – возвращение к прежнему Паше было невозможным.

Вера это чувствовала, и ни в чем не упрекала меня. Она упрекала только себя. Я видел это по ее зачастую красным, опухшим от слез глазам, которые теперь стали более привычным зрелищем, чем бесшабашная, радостная улыбка. Она ходила по квартире словно призрак – бесшумно и незаметно. А я ничего не мог с этим поделать – мое все еще радужное от синяков лицо всякий раз напоминало ей о собственной вине, и тогда, втихую от меня, она плакала.

Эти дни в доме редко играла музыка, которую любила слушать Вера. А если играла, то очень тихо. Все для нее потеряло интерес, она почти никуда не ходила и не читала книг. Наружу она выбиралась в основном за покупками.

Несколько неудачных попыток поговорить с Верой начистоту укрепили меня в мысли, что она винит во всем лишь себя. В последний раз она, конечно, перегнула палку, но к столь жестокому самобичеванию я не был готов, и потому решил, что это не спектакль, устроенный в мою честь, дабы потешить мужское самолюбие. Вера действительно глубоко раскаивалась в содеянном.

Мне было больно видеть свою подругу такой, но еще больнее для меня была мысль о том, чтобы отпустить ее. Только не в таком состоянии, нет. Я хотел дать ей время на выздоровление, потому что сейчас, такой уязвимой, ее нельзя было отпускать одну. Как знать, может, план Дениса не столь дик, и шоковая терапия даст свои результаты.

– Это очередная игра, Павлуша, – постановил он.

– Если бы ты ее увидел, то не говорил бы так. Мне кажется, на этот раз она вполне искренна.

– Ха! Тоже нашел, кому верить, только она слезинку пустила, ты и купился.

– Денис, послушай…

– Нет, ты послушай. Если ты считаешь, что она и вправду убивается из-за тебя, то зря. Она прекрасно понимает, что после своего спектакля с этими велосипедистами у нее почти не осталось вариантов возвращения тебя к прежнему состоянию. Она же видит, что ты сейчас ставишь собственные условия. Вслушайся: Ты, а не Она!

– Думаешь?

– Конечно. Ты говорил ей, что прощаешь ее?

– Нет.

– Сказал, что любишь ее?

– Все как-то не было подходящего случая.

– Что хочешь жить с ней вместе?

– Нет.

– Вот видишь! Это явный признак того, что ты от нее отдалился и тебе нужно провести переоценку ситуации. А для нее это означает возможность поражения, к которому она не готова. Поэтому она всеми правдами и неправдами старается разжалобить тебя.