Олег Бажанов - Герой нашего времени.ru

• Название: Герой нашего времени.ru
• Автор: Олег Бажанов
• Издательство: Издательство «ПринТерра»,
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: ISBN 978-5-98424-082-6

О чём эта увлекательная книга? О войне? Наверное, и о войне. Но правильнее будет сказать — о жизни, о любви. В основу остросюжетного романа О. Бажанова «Герой нашего времени. ru» положены события весны-лета 1995 года (первая чеченская компания). Главный герой — командир вертолётного звена майор Иванов Александр Николаевич. Действия разворачиваются не только на территории Чечни. Центральной линией прослеживается внутренний конфликт Иванова с самим собой, выливающийся в конфликт с начальниками. На фоне жестокости и бессмысленности той войны показаны отношения мужчины и женщины. Основной нитью проходит тема любви к Родине и чести офицера. Вторая книга называется «Иванов. RU», о гражданской жизни главного героя.

Роман будет интересен широкому кругу читателей.

---

Когда Иванов закончил рассказ, около минуты все присутствующие хранили молчание. Первым заговорил подполковник Гриневский:

— Предлагаю снять вопрос о несоответствии майора Иванова Александра Николаевича занимаемой должности.

— Добрый вы, Николай Иванович, — подал голос Косачаный. — А послушали бы, что Иванов вчера «выкинул» по отношению к командиру эскадрильи.

— И что же? — Гриневский жёстко смотрел на замполита.

— А пусть он сам и расскажет, — предложил Косачаный.

Все в ожидании смотрели на Иванова. Он молчал.

— Рассказывай, майор, — приказал командир полка.

— Пусть подполковник Косачаный уточнит, что имеет в виду, — ответил Иванов.

— Оскорбление, нанесённое вышестоящему начальнику! — воскликнул замполит.

— Я никого не оскорблял, — спокойно сказал Иванов.

— А как же тогда это называется? — не унимался Косачаный.

— Хватит пререкаться, Иванов! — сухо сказал командир полка. — Давай начистоту, что произошло?

— Я вчера только задал вопрос Анатолию Ивановичу.

— Какой?

— Я спросил, чем его сделал отец? И всё.

— Глупость какая! — с раздражением бросил командир. — Чем, кроме хера, его мог сделать отец? Или ты, Иванов, сомневаешься?

— И Анатолий Иванович сказал почти то же самое. — Иванов невинно посмотрел на покрывающегося краской стыда комэска. — А я, в свою очередь, сказал, что мой отец меня сделал человеком.

Мёртвая тишина, установившаяся после ответа Иванова, сменилась вначале лёгким смешком, затем взорвалась громким смехом. Смеялись почти все присутствующие во главе с командиром полка. Лишь Анатолий Иванович краснел всё больше.

Иванов решил воспользоваться моментом и обратился к полковому командиру:

— Товарищ полковник, я готов принести свои извинения Анатолию Ивановичу за не вовремя заданный вопрос.

— Так говоришь «человеком»? — всё ещё смеясь, повторил командир и махнул рукой. — Иди, Иванов, подожди за дверью.

После десяти минутного гуляния в коридоре, Иванов был снова вызван в класс. Офицеры уже расходились.

— Ну ты даёшь! — сказал ему с улыбкой, проходя мимо, один из заместителей.

По недовольному лицу замполита Иванов определил, что «тучи разошлись».

— Проходи, Иванов, присаживайся, — пригласил командир полка.

Подождав, пока за последним из выходящих закроется дверь, седой полковник закурил и стал молча смотреть на Иванова, думая о чём-то. Иванов был готов выслушать новый разнос или лекцию о воинской дисциплине, но к следующему вопросу, вернее, к тону, каким командир полка задал этот вопрос, Иванов был не готов.

— Что с тобой творится, Александр? — Вопрос прозвучал по-отечески тепло. Иванов не знал, как отвечать. Видимо, уловив в его взгляде растерянность, командир, не дожидаясь ответа, сказал:

— Я ведь хорошо знаю Николая Константиновича Болышева. Мы с ним друзья ещё с лейтенантов. И жёны наши дружат.

Иванов хорошо помнил свою первую встречу с Болышевым. В восемьдесят седьмом в Афганистане старший лейтенант Иванов исполнял обязанности штурмана звена, когда на должность командира звена, вместо убывшего в Союз, прибыл капитан Болышев. Бывалый вояка и опытный лётчик, орденоносец — это была его вторая командировка в Афганистан — сразу вызвал у подчинённых чувство уважения своей манерой держаться с начальством и подчинёнными, умением доходчиво объяснить непонятное, своим железным спокойствием в самых сложных ситуациях, а самое главное — лётным мастерством. На него равнялись, его фразы цитировали многие лётчики и техники на аэродроме, начальство доверяло ему самые сложные задания. Первая встреча Иванова с Болышевым на стоянке возле вертолёта вылилась в конфликт из-за пустяка — сошлись два характера. Болышев мог об инциденте доложить начальству, и Иванову тогда бы не поздоровилось, но не стал этого делать. Начав вместе летать и поближе узнав друг друга, они крепко подружились, несмотря на разницу в возрасте в восемь лет. Почти полгода они летали в одном экипаже, и Иванов многому научился у своего командира. В тот же год капитан Болышев стал майором, подал рапорт в Академию. Тогда же за уничтожение «душманских» складов с боеприпасами в труднодоступных горных пещерах всё звено Болышева наградили орденами, а их командиру присвоили звание лётчик-снайпер.

Окончательно сблизил их один незабываемый полёт на заставу высоко в горах. «Душманы» во что бы то ни стало решили уничтожить эту нашу опорную точку, закрывающую «духам» подступы к дороге, проходящей далеко внизу. Заняв соседние вершины, «духи» стали методично «выкуривать» наших солдат. Паре вертолётов под командованием Болышева была поставлена задача на эвакуацию маленького гарнизона. Застава постоянно находилась под прицельным огнём с соседних вершин, занятых противником, и подавить «душманские» огневые точки никак не удавалось. Первую пару вертолётов «душманы» уничтожили ещё при подлёте к цели. Вторая пара, сопровождаемая вертолётами «Ми-24», была уничтожена при заходе на посадку. Пара Болышева была уже третьей попыткой. Перед этим наша артиллерия отработала по вершинам, занятым противником, затем их «проутюжили» штурмовики «Су-25». Но всё равно, при подходе к цели в ведомый вертолёт попала ракета, запущенная «духами» с одной из сопок. Иванов видел, как горящая машина врезается в склон горы. «Ребята, прощайте!» — в последнюю секунду успел крикнуть в эфир командир сбитого экипажа — однокашник Иванова по училищу. Пара вертолётов сопровождения накрыла неуправляемыми ракетами место пуска зенитной ракеты. Но с другой вершины по вертолётам били пулемёты. «Двадцатьчетвёрки» после первой атаки ушли в вираж и около двух минут не могли прикрывать обстреливаемый одинокий «Ми-8». В это время Болышев спокойно, не обращая внимания на пули и снаряды, завёл свой вертолёт на посадку к заставе. Площадка оказалась настолько мала, что едва уместила три колеса винтокрылой машины. Уже в паре метров впереди начинался край почти отвесного ущелья глубиной около тысячи метров. На той стороне, куда доставал глаз, простиралась долина из горных вершин. Справа и слева — вершины, занятые противником, откуда, несмотря на атаки «двадцатьчетвёрок», всё ещё вёлся прицельный огонь, по представляющему замечательную мишень, неподвижно сидящему вертолёту. «Ми-8» по расчётам мог взять только четырнадцать человек. Каждый вертолётчик знает, что перегруз в горах — верная смерть. Лопасти несущего винта просто не смогут ухватить разряжённый воздух, и машина провалится вниз при попытке взлёта. Вертикальное падение чревато попаданием в режим «вихревого кольца», когда даже в плотном воздухе на малой высоте падение тяжелогружёной машины уже не остановить. А к одинокому вертолёту, как к последней надежде на спасение, подтянулись двадцать два человека, будто вышедшие с того света: ободранные, худые, грязные, в порванной одежде, в окровавленных бинтах. Все были ранены, причём некоторые по нескольку раз. Солдаты смотрели на экипаж с уверенностью, что свои их здесь не бросят. Решение оставалось за Болышевым, и принять это решение обстановка требовала очень быстро. Похоже, что командир его в тот момент уже принял. Болышев посмотрел вначале на своего «правака», ожидая его согласия, затем на борттехника. Оба молча кивнули, поняв без слов, что решил их командир.

— Скажи, чтобы всё лишнее, даже оружие, оставили на земле! — приказал Болышев борттехнику. В этот момент в бронещиток его блистера ударила пуля, но Болышев не отреагировал.

— Быстрее все в вертолёт! — прокричал он подошедшим, сквозь шум работающих двигателей.

— Всё лишнее — на землю! — приказал им из проёма двери борттехник.

Через тридцать секунд за последним раненым захлопнулась дверь, и Болышев попытался оторвать колёса от земли. Солдаты сидели и лежали в грузовой кабине очень плотно, не оставив ни одного свободного местечка. Оружие и убитых товарищей они оставили на заставе. Винтокрылая машина с трудом оторвалась от грунта и поднялась на несколько сантиметров, затем, не слушаясь управления, тяжело осела обратно на площадку. Перегруз и разряжённый на высоте воздух делали своё дело. Оставался только один шанс. Один из тысячи. Но другого не было. Болышев посмотрел в глаза Иванову.

— Давай, Коля! — сказал Иванов и крепче взялся за управление.

Теорию такого взлёта не проходили даже в училище. Но опытные лётчики при полёте в горах просчитывали эту возможность. Сколько раз вертолётчики бурно обсуждали, спорили о степени риска такого «прыжка» в пропасть на больших горных высотах с перегрузом. И вот теперь обстановка не оставляла экипажу Болышева ничего другого. Один шанс из тысячи, но всё-таки — шанс!

Болышев плавно потянул рычаг «шаг газа» вверх и толкнул ручку управления от себя. Винтокрылая машина, приподняв хвост, нехотя перевалила край ущелья и сорвалась в бездну. В первое мгновение Иванов испытал чувство близкое к невесомости. Чувства страха он не испытывал. Страх остался там — на вершине. Падали секунд двадцать. В это время Иванов внимательно следил по приборам за вертикальной скоростью и оборотами несущего винта. При достижении путевой скорости в 180 км/ч, Болышев, взяв ручку управления на себя, снизил вертикальную скорость падения. От набегающего потока стал набирать лишние и такие нужные обороты несущий винт. Теперь настал момент плавного увеличения мощности двигателей и перехода в горизонтальный полёт. И вертолёт как бы нехотя, но вышел из вертикального падения на малой высоте. «Душманы» не обстреливали падающую машину, а когда она вышла из падения, из-за большого удаления вести огонь уже не имело смысла.