Анна Дэвис - Шкатулка с драгоценностями

• Название: Шкатулка с драгоценностями
• Автор: Анна Дэвис
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4445-4

Остроумная, дерзкая, эпатажная Грейс — звезда богемной лондонской тусовки. Она ведет колонку в популярной газете, модницы Лондона как манны небесной ждут выхода ее статей. Кто же еще так стильно и колко расскажет о том, как в этом сезоне надо одеваться, где обедать, танцевать, что говорить? Без Грейс нельзя представить себе ночной Лондон, его клубы, дымные пабы, элитные вечеринки. Кажется, что для нее вовсе нет авторитетов и моральных табу, но это не так: никогда не променяет она истинную любовь на славу и деньги. Нелепо вспыхнувшая ревность любимого уже погубила первое сильное чувство, неужели и сейчас она пожертвует собой, а ведь сердце королевы ночного города — настоящая шкатулка с драгоценностями, в которой хранятся ее самые дорогие воспоминания. Кому же доверит она сокровенное: блистательному писателю, разбудившему в ней бешеную страсть, или романтику Джону Крамеру, пережившему настоящую трагедию?

---

— Так со мной и случилось. — Грейс улыбнулась. — Я буквально столкнулась с ним.

Но Маргарет не слушала.

— Полагаю, это самый тесный контакт, который у меня когда-нибудь с ним будет. Я имею в виду ваш с ним ужин. Когда я прочту ваше интервью, узнаю свои собственные вопросы. Словно не вы, а я беседовала с ним. Словно вы были в некотором роде посредником между нашими двумя духами!

— Быстрее. — Грейс снова взглянула на часы.

— Простите, Грейс!

Снова эта излишняя фамильярность.

— Его книги значат для меня целый мир, вот и все!

— Ах, ладно.

Принесли счет, и Грейс принялась шарить в сумочке.

— Когда она выйдет? Ваша статья? Забавно будет увидеть ваше имя в газете. «Интервьюирует Грейс Резерфорд»! Представляю себе, что скажут у Пирсона!

— Ох, Маргарет! — Грейс перестала рыться в сумочке. — Я должна вам кое-что сказать по этому поводу. Только это секрет.

— Правда? Расскажите. Мне можно доверять.

— Так вот, дело в том, что я веду колонку в «Геральд» под вымышленным именем…

У Маргарет нос по-прежнему был вымазан кремом. Вероятно, так и останется до конца дня.

Его чарльстон производил впечатление… Но как же могло быть иначе? Он, придумавший Модницу, плохой мальчик американской литературы, танцевавший со всеми этими красотками в бриллиантах с толстыми мужьями, которые, несомненно, ревниво наблюдали, притаившись по углам! Ему, безусловно, не требовались уроки у Тини-Вини. Он прекрасно кружил ее по клубу «Лидо», ее ноги едва касались пола. Он заставил ее почувствовать себя невесомой. Эмоции бурлили в ней, находя выход в безудержном смехе. Он тоже улыбался и чувствовал себя молодым человеком, каким был, когда впервые замыслил Веронику.

Когда в конце концов они, пошатываясь, запыхавшиеся и растрепанные, прошли с танцевальной площадки за свой столик (Манни Хопкинс, хозяин, освободил его для них, заметив, что они пришли вместе) с хорошим видом на оркестр и специально сегодня приглашенной певицей, Вайолет Ламор, приехавшей прямо с выступления в нью-йоркском «Монмартре», О'Коннелл подозвал официанта и заказал шампанское. Грейс импульсивно повернулась к нему и спросила:

— Мы что-то празднуем? Вы закончили ваш роман? Его лицо помрачнело.

— Декстер, я беру у вас интервью для газеты! Я должна расспросить вас о романе.

— Ах да! — сказал он. — Интервью. Я и забыл о нем.

— Это была ваша идея.

— И не лучшая.

— Дики решил, что, наверное, вы закончили роман.

— Он так решил?

Они замолчали, увидев официанта с шампанским.

Взрыв аплодисментов. Вайолет Ламор вышла к микрофону. Она была крошечного роста и очень худой, но ее голос, когда она запела, оказался потрясающе глубоким и звонким, с налетом трагичности. О'Коннелл растроганно смотрел на нее.

Потягивая шампанское, Грейс наблюдала за О'Коннеллом, глядящим на певицу. Она была с ним уже пять часов. Очень скоро вечер закончится, и она вернется в Хэмпстед, к своей семье, к своей лихорадочной, но скучной жизни. Каким-то образом ей придется урвать время, между двумя часами сна и дневной работой у Пирсонов, чтобы накропать членораздельное газетное интервью из того, что, безусловно, закончится вечерним флиртом и какой-то странно напряженной словесной дуэлью, проникнутой чувством, что где-то в глубине души они пришли к взаимопониманию и оба знают, что танцевали не только по необходимости.

Или это взаимопонимание лишь плод ее воображения? Не принимает ли она желаемое за действительное?

— Эти последние несколько лет… годы вашего молчания…

— А! Опять интервью! — Он сделал большие глаза. — Мне бы, как любому нормальному человеку, следовало просто пригласить вас на свидание!

— Вы прячетесь от мира, потому что не хотите принадлежать ему. Будучи великим писателем, вы чувствуете себя загнанным в ловушку. Как и будучи плохим мальчиком. Все знали, кто вы на самом деле, и сначала вам это нравилось, но потом вы обнаружили, что больше этого не хотите. Чтобы остаться самим собой, вам было необходимо сбежать! Я не знаю, где вы были все это время и что вы делали, но именно это я и собираюсь узнать.

Лицо О'Коннелла смягчилось. Ее рука лежала на столе, и он, дотянувшись, накрыл ее своей ладонью так, что их пальцы соприкоснулись. Только пальцы.

— Вы столь же умны, сколь и красивы. Стон.

— Как огорчительно, что из всех людей именно вы произносите эти слова.

— Простите, что расстроил вас.

Его пальцы все еще покоились на ее пальцах. Только кончики. Но этого было достаточно.

— Я всего лишь мужчина.

— Во всяком случае, я не красавица. Я слишком язвительна. Слишком ершиста. Я хорошо одеваюсь. Я умею подать себя в самом выгодном свете, знаю, где лучше подстричься. Я гораздо более умна, нежели красива. — Из груди у нее вырвался вздох. Ей так хотелось хоть на мгновение положить голову ему на руку. Почувствовать, как его рука гладит ее волосы.

— Вы спрашивали о романе. Так вот, нет никакого романа. От меня сейчас не так много осталось. После… За последние несколько лет.

— Значит, это некий творческий тупик?

— Не совсем. Со мной происходит нечто иное. Сейчас мне нужно узнать совсем другую жизнь. Что-то совершенно отличное от того, что я испытывал раньше. Это послужило бы своего рода топливом для моей дальнейшей работы.

Вайолет Ламор запела новую песню. Мрачную песню о нескончаемой бархатистой ночи.

— Что же мне сказать в интервью? О романе?

— Говорите что хотите. — Теперь его рука все крепче сжимала ее руку. — Скажите то, что хотят услышать ваши читатели. Кто знает, может быть, когда-нибудь это и окажется правдой.

Тепло его руки. Меланхоличное пение. Терпкий запах вина. Его ясные глаза, в которых таилось что-то загадочное.

— Я не хочу, чтобы этот вечер кончался, — не думая, произнесла она. — Я не хочу домой.

Он улыбнулся.

— И не возвращайтесь!

Из «Встречи Дайамонд Шарп с Декстером О'Коннеллом»

Поглощая десерт в обществе Декстера О'Коннелла, я испытываю довольно странные чувства. Он не просто автор романов. Он создатель феномена. Я чудовище, обедающее с доктором Франкенштейном (хотя и хорошо одетое чудовище, умеющее безупречно вести себя за столом). Не поймите меня превратно — и до «Видения» были модницы, конечно были. О'Коннелл не виноват в том, что я каждую ночь бываю на танцах. Как не виноваты в этом Луиза Брукс, Клара Боу, Коко Шанель или революция прет-а-порте (хотя, я уверена, вы согласитесь, девушки, что одежда на наших главных улицах и в каталогах сегодня гораздо более стильная!). Но именно О'Коннелл ввел в свой самый первый рассказ слово «модница». Именно О'Коннелл подверг модницу более тщательному изучению, чем все эти сдержанные типы, которые на людях порицали их, а втайне восторгались ими. Он открыл миру бунтующую, двуличную Веронику. И Хелену с ее несчастливым браком с налетом некоей «чертовщинки». И импульсивную Джорджию в «Непокорном сыне». Затем были другие героини его рассказов. Девушки, стравливавшие своих поклонников, носили короткие стрижки, умели с помощью женских уловок перехитрить себе подобных, танцевали ночи напролет, курили и пили. Но в этих девушках была изюминка! А ведь именно к этому стремятся многие из нас, не правда ли, девушки? Прежде чем остепениться и обзавестись потомством (это касается тех, кто найдет себе мужа, не так ли?), надо вдоволь повеселиться! Жизнь проходит так быстро!

Пока я вгрызаюсь в мою «Павлову» (для тех, кто не знает, это новый перевернутый вверх тормашками десерт, напоминающий покрытую снегом гору. Названный в честь прима-балерины, он приготовлен из взбитых яичных белков и большого количества сахара), меня вдруг осеняет, что без Декстера О'Коннелла не было бы Дайамонд Шарп! Какая странная мысль. Вероятно, именно поэтому ему для интервью и потребовалась моя скромная персона!

Когда мы расстаемся возле ресторана, он по-деловому пожимает мне руку. Его рукопожатие по меньшей мере надежно и крепко.

Доверять ему? Ни в коем случае! Для мужчин типа Декстера О'Коннелла доверие не является отличительной чертой. Не этого мы хотим от него, и не это он нам предлагает. Все его произведения пропитаны воплощением очаровательного, роскошного упадка. Некоторые из нас мечтают о такой жизни и с радостью погрузились бы в нее, если бы появилась хоть малейшая возможность… но, вероятно, не стоит забывать, что истории О'Коннелла редко хорошо заканчиваются. Легенда о «потерянных» пяти годах из жизни О'Коннелла и легкая печаль в его глазах говорят нам, что это лишь сон. Видение.

Он поцеловал ее на улице. Под дождем и в темноте. Было уже три часа ночи, и они принялись ловить такси. Они находились где-то в Блумсбери, укрываясь от усилившегося дождя под навесом магазина, когда он схватил ее за лацканы жакета и притянул к себе.