Иван Франко - Захар Беркут

• Название: Захар Беркут
• Автор: Иван Франко
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1953

---

— Гляди! — крикнул Максим. — Зверь приближается! Едва он произнес эти слова, как сквозь широкую щель между двумя вывороченными корневищами высунулась косматая громадная голова, и два серых глаза, наполовину любопытно, наполовину тревожно уставились на Тугара Волка, стоявшего на своем участке в каких-нибудь десяти шагах от щели. Тугар был старый воин и старый охотник, — он не знал, что такое страх. Поэтому, не говоря ни слова, не обращаясь ни к кому, он выхватил тяжелую железную стрелу из колчана, положил на лук и прицелился в зверя.

— Целься в глаз, боярин! — шепнул сзади Максим. Минута тревожной тишины, свистнула стрела — и заревел зверь, как бешеный метнувшись назад. И хотя он исчез из глаз охотников, скрывшись за грудой бурелома, — рев его не унимался, и не стихал бешеный хруст.

— Вперед, за ним! — крикнул Тугар Волк и бросился к расщелине, в которой исчез зверь. Два боярина уже взобрались было на самый верх груды бурелома, уже подняли свои копья, стараясь размахнуться с такою силой, чтобы прикончить зверя. Тугар Волк, стоя в расщелине, пустил в него вторую стрелу. Зверь взревел еще громче и бросился бежать, но глаза его залило кровью, он не мог найти выход и ударялся о деревья. Копье одного из бояр впилось ему между ребер, но не нанесло смертельного удара. Дикий рев раненого медведя раздавался все сильнее. В отчаянии зверь поднимался на задние лапы, отирал кровь с глаз, вырывал и кидал перед собою сучья, но напрасно; один его глаз был пробит стрелой, а второй то и дело снова заливало кровью.

Мечась вслепую по кругу, зверь приблизился опять к Тугару Волку. Тот отбросил лук и, притаившись за вывороченным корнем, схватил в обе руки свой тяжелый топор; когда медведь ощупью пробирался к знакомой ему расщелине, Тугар со всего размаха хватил его сверху по голове с такой силой, что череп медведя раскололся надвое, как треснувшая тыква. Брызнул окровавленный мозг на боярина, и медленно, безмолвно зверь повалился наземь. Радостно взыграли трубы в честь первой победы.

Зверя вытащили из бурелома и содрали с него шкуру. Затем бояре двинулись глубже в чащобу. Солнце уже поднялось, и его лучи сверкали сквозь ветви, словно золотые нити и пряди. Охотники шли теперь гораздо веселее, похваляясь своей отвагой и силой.

— Хоть я только волк, мелкий зверь, а все еще потягаюсь с тухольским медведем! — говорил Тугар Волк радостно.

Максим Беркут слышал эти хвастливые речи и сам не знал, почему ему жаль стало тухольского медведя.

— Что ж, — сказал он, — глупый зверь этот медведь, в одиночку держится. Кабы они собрались вместе, кто знает, справилась бы с ними даже стая волков?

Тугар глянул на него гневно, однако не сказал ничего. Охотники осторожно продвигались дальше, пробираясь сквозь бурелом, перескакивая с пня на пень, проваливаясь иной раз по пояс в труху и валежник.

Среди этих руин величественной природы виднелись кое-где медвежьи тропы, проложенные в давние времена, узкие, но крепко утоптанные, густо усеянные побелевшими костями баранов, оленей и всякого другого зверья. Максим держался теперь позади бояр; он то и дело обходил стоянки, осматривал следы, стараясь установить, свежие они или нет; помогал, подбадривал утомленных — только сам не обнаруживал никакой усталости. С удивлением поглядывала на него Мирослава, когда он проходил мимо нее, и хотя многих доныне видывала она молодцов, и сильных, и смелых, однако такого, как Максим, который соединял бы в себе все качества сильного работника, рыцаря и начальника, — такого ей еще не случалось видеть.

Вдруг захрустел валежник, и грозно-яростно выскочил на ловцов громадный медведь. Он бежал, ступая на все четыре лапы, но, увидев перед собой врагов, поднялся на задние, а передними схватил отломленный бурею громадный буковый сук и размахивал им вокруг себя, испуская время от времени отрывистый, словно вызывающий рев.

Против зверя стояли два подгорских боярина, из тех, что особенно шумно хвастались и хотели всем показаться опытными охотниками. Увидев страшного противника прямо перед собой, они побледнели и задрожали. Но скрываться, бежать не подобало им, — надо было встречать опасность грудью во что бы то ни стало! Две стрелы слетели одновременно с двух луков, но одна пролетела мимо, просвистев над самым ухом медведя, а вторая попала медведю в бок, не ранив сколько-нибудь серьезно, а только разъярив безмерно. Медведь сделал громадный прыжок и швырнул в одного из охотников своим оружием — буковым суком, который со страшной силой грохнулся о дерево. Затем, не задерживаясь ни на миг и не давая противникам опомниться, медведь кинулся на того из них, который стоял на протоптанной им тропе. Копье блестело в дрожащей руке боярина — он хотел метнуть его в зверя.

— Не бросай! — крикнул тревожно Максим, подбегая и ведя на помощь находящимся в опасности боярам Тугара Волка и еще одного боярина. — Не бросай копья, а наставь его сбоку от себя и защищайся!

Но боярин не послушался и метнул копье в зверя. Размах был небольшой, рука боярина дрожала, медведь находился уже в каких-нибудь пяти шагах от него, и не удивительно, что копье лишь легко ранило зверя в переднюю лопатку. Медведь выхватил древко, сломал его и со страшным ревом кинулся на своего врага. Тот держал уже в руках прямой, обоюдоострый меч, называвшийся медвежатником, и готовился вонзить его лезвие в грудь зверю. Однако лезвие скользнуло по кости и застряло в лопатке, а зверь схватил боярина в свои страшные, железные объятия. Безумно вскрикнула несчастная жертва: захрустели кости под медвежьими зубами. Все это страшное, вызывающее дрожь событие произошло так внезапно, так неожиданно, что, когда Максим поспел на помощь, боярин, хрипя в предсмертных" судорогах, уже лежал на земле, а над ним стоял окровавленный медведь, оскалив свои страшные зубы. Он ревел на весь лес от боли.

Трепет охватил всех при этом зрелище: бояре стояли как вкопанные. Только Максим спокойно наложил стрелу на свой роговой лук, подошел на два шага ближе к медведю и, поцелившись с минуту, пустил ему стрелу прямо в сердце. Словно ножом отсеченное, оборвалось рычанье зверя, и он повалился замертво на землю.

Не ревели рога, не звучали веселые клики при этой новой победе.

Бояре, покинув свои охотничьи стоянки, сбежались к месту, где произошло несчастье. Как ни были они закалены в боях, как ни привыкли видеть рядом с собой смерть, но вид окровавленного, изуродованного и растерзанного тела исторг у всех из груди тяжелый стон.

Мирослава схватилась за сердце и отвела глаза. Тухольцы-загонщики уложили труп на сплетенные из ветвей носилки, а вслед за ним потащили и медведя. Унылое молчание воцарилось в отряде. Большая лужа крови блестела на солнце и напоминала всем, что здесь еще минуту назад стоял живой человек, отец своих детей, веселый, полный желаний и надежд, а теперь от него осталась лишь бесформенная груда кровавого мяса. У большинства бояр отпала охота продолжать облаву.

— Чур им, этим проклятым медведям! — говорили иные. — Пускай они тут живут или пропадают, — нам ли из-за них рисковать своей жизнью?

Но Тугар Волк, а еще больше Мирослава и Максим решительно настаивали на том, чтобы кончить раз начатое дело. Бояре в конце концов согласились, но очень неохотно возвращались на свои места.

— Позвольте мне, бояре, слово сказать, — обратился к ним Максим. — Мои товарищи-тухольцы замкнули выход и не выпустят ни одного зверя отсюда. Поэтому не отходите далеко один от другого. Лучше всего будет, полагаю, разделиться на два отряда и итти по самому краю пропасти, по обеим сторонам склона. Так мы сможем лучше согнать всех зверей на середину, а там вместе с тухольскими загонщиками окружим их густой цепью и перестреляем всех до единого.

— Ну да, ну да, так будет лучше! — закричал кое-кто из бояр, не замечая насмешливой улыбки, мелькнувшей на губах Максима.

Теперь охотники разделились. Одним отрядом предводительствовал Тугар Волк, а другим — Максим. Мирослава по собственному желанию присоединилась ко второму отряду, хоть и сама не могла бы объяснить — почему. Должно быть, искала опасности, ибо Максим ясно говорил, что путь второго отряда опаснее.

Вновь затрубили рога, и оба отряда разошлись в разные стороны. Охотники шли где парами, где поодиночке, то сходясь, то расходясь, чтобы отыскать тропу. Итти всем вместе было совершенно невозможно. Приближались уже к самой вершине; вершина была голая, но пониже тянулся сплошной вал из камней, бурелома и вывороченных пней. Пройти туда было наиболее трудным и наиболее опасным делом.

В одном месте груда обломков торчала, точно высокая башня. Валежник, камни и наметенная сюда с давних времен листва преграждали, казалось, всякий доступ к этой природной твердыне. Максим пополз над самым краем глубочайшей пропасти, цепляясь кое-где за мох и за обломки скал, чтобы отыскать проход. Бояре же, не привыкшие к таким непроходимым дорогам, на которых можно было сломать шею, пошли вдоль вала, надеясь найти подальше расщелину и обойти его.