Алла Собур - Землеописание

• Название: Землеописание
• Автор: Алла Собур
• Жанр: Фэнтези

Что делать, если тебя замучили всевозможные балы, интриги и прочая придворная жизнь? Сбежать? А если ты — одна из претенденток на недавно освободившийся престол и совершенно необходима своему роду, чтоб этот самый престол получить? Все рано сбежать? А куда? Изучать жизнь людей? Зачем?! Однако драконесса Айана-кон Ашайн решает именно так. Вот только кто ей сказал, что у людей нет ни интриг, ни политики? И разве сможет она не оказаться в центре всего этого, с её тягой к справедливости и желанием помогать всем, кому только можно?

---

Все-таки здорово! Этот сильфенок, в отличии от меня, умеет следить за временем. Правда, на завтрак меня будить он все же не решился. А жаль.

Со вздохом поднимаюсь и подхожу к, собственно, обеду. На полированной деревянной столешнице расположилась большая миска супа, блюдо с каким-то пюре однотонно-бежевого цвета и кувшин компота. Он даже какое-то печенье умудрился достать. А мне в столовой обычно только похлебку с водой дают…. Может, я не так прошу?

— Ачи, ты уже ел? — вопрос повис в воздухе. Это, что, означает — нет? А стол-то накрыт на одного. Поворачиваюсь к мальчишке. Тот, склонив голову, робко отвечает:

— Я после Вас…

Это, надо полагать, значит, что он доест то, что не съем я? Да уж…. Ну и что мне с ним делать? Изучаю иссиня-черные локоны, стянутые все в тот же недлинный хвостик.

— Не после, а вместе. И без споров, — стараюсь говорить твердо, но не жестко.

— Но…, - растеряно пытается возражать.

Это, надо полагать, он об отсутствии второго прибора? Можно подумать, я в этом виновата! Ладно, уж на Ачи сердиться точно не за что. А тот кто его к этому приучил уже мертв. Если верить Нэриту. А стоит ли ему верить? Нет, в этом, он, конечно, вряд ли обманывает. А вот вообще? Странный он какой-то. Хотя и не плохой. Наверное. Вот только если он вампир, причем далеко не юный, то что он делает в Лиарне? Хороший вопрос. Кажется, я его уже себе задавала. Правда, мне сейчас лучше думать не о закатных, а о полуночных.

— Садись и ешь. Я не очень голодна, а тебе расти надо, — главное выдержать приказной тон, тогда он спорить не будет. Надеюсь.

— Госпожа, — надежды не оправдались. Мальчишка вскидывает голову. Глаза подозрительно блестят. Он плакать не собирается? — Госпожа полагает, что я хочу её отравить?!

Что?! От удивления даже чуть отступаю назад. Если он так все будет толковать…. Я с ума сойду! И чем скорее — тем лучше. А что, буду тихой мирной сумасшедшей. Не надо думать ни о дипломе, ни о политике драконьих родов, ни о дедушке. Хорошо то как! Мечты, мечты….

Что-то ни о том я думаю. У меня сейчас сильфенок рыдать будет, а я…

— Отравить? С чего ты взял? — холодно, спокойно, задумчиво.

— Но вы сказали, что не будете есть прежде меня…, - о, кажется, слезы сменяет растерянность. А затем злость, — Или Вы хотите узнать какие оскорбления я готов снести?

Оскорбления?! И где он их нашел?! Неважно. Значит, я пытаюсь его оскорбить?!

— Оскорбления, — скорее рычу, чем говорю, — О, ребенок вспомнил об этикете! Сколько тебе лет?!

— Тридцать восемь, — испугано выдавливает из себя Ачи.

На краю сознания мелькает изумление: я думала, он младше. Впрочем, о цикле взросления сильфов я тоже ничего не знаю, это для человека много, а, например, для эльфа — самое раннее детство.

— А мне больше сотни, малыш. И если ты считаешь меня сволочью способной морить голодом ребенка, то…, -мою отповедь прерывает испуганный крик:

— Нет, госпожа. Я не имел в виду ничего подобного. Простите меня, госпожа, — это синеглазое недоразумение падает на колени и запрокидывает голову. Что может означать обнаженная шея? Покорность? Готовность принять наказание? Без разницы. Он меня достал:

— Садись и ешь.

Ачи послушно садится за стол и начинает спешно уничтожать обед.

— И не давись, хорошо разжевывай, — все ещё раздраженно говорю я и подхожу к окну. Там ничего не изменилось: все те же шесть башен, вокруг просторного парка. Я в седьмой. Каждая украшена в цветах своей школы. Башня Жизни — изящный дворец из бело-розового камня. Смерти — чуть давящее сооружение черно-красных тонов с множеством острых углов. Школа Чувств сегодня похожа на начинающий распускаться бутон лилии. Оранжевы. Красивая иллюзия. Впрочем, как всегда. Разум завораживает причудливыми неровными поверхностями и окнами салатовых цветов. Основы — больше похожа на обычную сторожевую башню. Даже серо-сине-зеленый цвет стен напоминает об этом. Последняя башня — Вызов словно соединена их двух частей более изящной верхней и приземистой нижней в темно-синих тонах. Вот такой он — Магический Ассидский Лиарнский институт. Довольно мило.

— Я наелся, госпожа, — голос сильфенка испуганно дрожит.

Возвращаюсь к нем:

— Неужели? — скептически хмыкаю. На столе почти ничего не изменилось. Сильфенок сжимается, словно ожидая удара, — Если тебе не нравится здешняя кухня — скажи. Мы можем и до харчевни прогуляться.

Внимательно смотрю на мальчишку. Ох, ну что же мне с тобой делать, а? А тот молчит, словно подбирая слова. Лишь через эвел он, не поднимая на меня глаз, наконец произносит:

— Я не понимаю Вас, госпожа…

— Я тебя тоже, — чуть пожимаю плечами, — И я не знаю другого способа достичь взаимопонимания, кроме разговора. Или, может быть, проблема в языке? Я когда-то учила сильфийский, так что, не скажу чтоб хорошо, но думаю, можно поговорить и на нем.

Ачи удивленно поднимает на меня глаза и, разумеется, уже на родном языке, говорит:

— Изши хилэ саате ма линхе? — звенят в комнате шепотом ветра слова сильфенка. "Вы правда знаете мой язык?" Простой вопрос. И понятный. Без труда перехожу на эту речь:

— Правда. Так что тебе кажется не понятным? Или сначала объяснишь мне, почему не хочешь есть?

С чуть потерянной улыбкой, словно увидев настоящее чудо, отвечает:

— Вы… Ваше отношение ко мне…. Кем Вы меня считаете?

Растеряно моргаю. И как на это отвечать?

— И кем я могу тебя считать? — уточняю склоняя голову на бок.

— Кэлихес, алихес, салиахес, селита, — быстро перечисляет мальчишка.

Спешно вспоминаю, что это значит. В принципе, все эти слова можно перевести просто как "раб". Но, если кэлихес — это беспрекословное подчинение, порой удерживаемое и магией, то селита — наоборот подчинение скорее по духу. Селита не обязан подчиняться, если приказ ему кажется неразумным и вредным для хозяина. Алихес, скорее, можно перевести как дорогая игрушка. Раб, который должен не работать а развлекать хозяина в меру своих сил и возможностей. Подчиняться обязан, но имеет право просить не накладывать на него ту или иную обязанность. Салиахес, обычно, это раб-телохранитель, с достаточно большой свободой, но прямой приказ должен беспрекословно выполнить.

Ну и что из этого выбрать? Вроде, ближе всего алихес, но он для меня, все же личность, а не вещь. Да и развлечений мне и без него хватает. Хотя, кажется было же что-то ещё…. Селита, обычно, сильные воины, командиры отрядов, доверенных им господином. Им не становится первый встречный. И, если встречается подходящая кандидатура, то она проходит обучение и называется в это время…

— Эселит-э, — чуть с придыханием отвечаю, внимательно следя за реакцией Ачи. Сперва он чуть упрямо сдвигает брови, словно вспоминая что-то, а затем удивленно глядит на меня.

— Это старое слово, — задумчиво произносит он, — Сейчас о нем редко вспоминают…. Уверена ли госпожа, что правильно понимает его значение? Вы желаете научить меня быть Вашим Селита? И чему Вы желаете меня учить? Сражаться? Командовать войском? Вести переговоры? — с каждым предположением в голосе сильфенка звучит все больше удивления. Задумчиво прикрываю глаза, подбирая слова для ответа:

— Не совсем так…. Эселит-э подразумевает и наличие конечного состояния, о чем ты и толкуешь…. Но ведь мы говорили об… эмоциональной составляющей наших отношений. Это Салиахес можно учить так, как ты говоришь, а Селита…. Он одновременно и подчиненный и равный. И здесь тоже…. Ты сейчас не чувствуешь ни окружающий тебя мир, ни меня…. Не понимаешь, чего я хочу. Что можно, а что опасно…. И пока ты не научишься это понимать, ты должен подчиняться моим требованиям…

Замолкаю, не в силах подобрать слова, и смотрю на мальчишку. В синих глазах пылает изумление. Он потеряно шепчет:

— Эл-исе…, - хм, это, кажется, переводится как потерянное дитя или чужое дитя. И, вдруг, он продолжает на человеческом, — Вы назвали меня ребенком, по тому, что видите во мне дитя? Дитя чужой рас, заблудившееся в людском мире, не имеющее здесь своего места, да?

В последнем вопросе прозвучала необычайная надежда. И страх. Страх услышать "нет".

— Вроде того, — чуть пожимаю плечами, радуясь, что больше не нужно ломать язык об свистяще-шипящие звуки сильфийского, — Только вот я не любящий родитель, готовый простить чаду любую выходку. Так что не думай, что все так уж здорово.

Ачи спрыгивает со стула и застывает, глядя на меня обожающими глазами. Затем очень медленно подходит и осторожно прижимается щекой к моей груди. Или, скорее к солнечному сплетению: до груди у него роста не хватает. Растерянно прижимаю к себе мальчишку, чуть поглаживая темные пряди, и тихо говорю:

— Да не расстраивайся ты. Вот разберусь со всей этой кутерьмой…. Тогда и придумаем как тебя домой вернуть.

Чувствую, как рубашка медленно, но верно намокает. Ладно, пусть выплачется. Я ведь даже не представляю, через что ему пришлось пройти.