Евгения Белякова - Гринер и Тео. Роза для короля

• Название: Гринер и Тео. Роза для короля
• Автор: Евгения Белякова
• Жанр: Фэнтези

Ученики уходят, но всегда возвращаются. Другое дело — какими? Старые ошибки, новые испытания. Тео придется приложить все свои силы к тому, чтобы война не захлестнула Вердленд, а Гринеру — понять себя. И обоим им предстоит пройти долгий путь. Потеряют ли они друг друга в приключениях, странствиях и опасностях? Или, наоборот, найдут новых друзей?… И можно только надеяться, что ты жертвуешь близкими людьми ради чего-то по-настоящему важного. Но уверенности нет, и совета ждать неоткуда. Что в конечном итоге окажется важнее — мир в королевстве или понимание души того, кто рядом? Время покажет…

---

Одновременно с поглощением сладких шедевров она слушала, о чем говорят за соседними столиками. Сплетники столицы пока не прознали о том, что король подписал объявление войны, но о том, что бароны настаивают на этом, уже слышали. Отношение простых горожан к войне было отрицательным, но магичка сомневалась, что сможет заявиться на Совет и победно провозгласить, что войны не будет, потому что завсегдатаи 'Гузки' ее не одобряют. Тео пожалела о том, что заклинание 'допросил и он забыл' требует слишком много энергии, как и всякое, относящееся к воздействию на разум, да и оставляет следы — иначе она бы просто поговорила с приближенными баронов, и знала бы все, что нужно, не рыская по городу в поисках информации о темных делишках своих оппонентов.

Тео расслабилась, прикрыла глаза, убаюкиваемая гулом разговоров… И даже начала засыпать, но тут раздался веселый голос:

— Тей! я ее ищу, а она тут…

Магичка открыла глаза — за столик уселся Талли, хищным взглядом окидывая многообразие сладостей.

— А я тут…?

— Спишь. Я съем вот это?

Тео широким жестом показала, что он может брать все, что пожелает.

— Я с ног сбился, тебя искал. Поговаривают, будет война?

— Если ты таким прозрачным способом пытаешься выудить из меня сведения, Талли — не выйдет. Лучше расскажи, как ты сам.

— Все никак подмастерья не могу найти, — бард на секунду взгрустнул, но потом завидел новое пирожное и расплылся в улыбке. — Тот твой парнишка… Может, одолжишь мне его еще на пару часиков?

— Нет.

— Хм… ну и ладно. Слышала новость?

— Нет.

— Тей… ты же знаешь, я — бард. Я не люблю коротких предложений, и не люблю хандры. Если б я каждый раз, когда у меня что-то не ладится, начинал общаться в твоей сегодняшней манере, меня бы выгнали из братства… И не говори, что у меня не бывает настоящих проблем. Вот, вчера, например, меня позвали выступать на свадьбе двух знатных отпрысков, а я не смогу пойти, потому что у меня нет помощника.

— Сочувствую твоему горю, Талли. Если бы я могла взмахнуть рукой и предоставить тебе своего ученика, я бы так и сделала. Но… я не могу — и тебе остается только топить свою горечь в… — Тео оглядела стол и ткнула пальцем в хрустящее пирожное. — … в абрикосовом креме. А, поскольку он сегодня восхитительно сладкий, горечь умрет в муках.

— Фу. Ты непоправима. Ну, раз ты такая бука сегодня, я знаю, чем тебя развеселить. На кафедре поэзии и музыки сегодня выступают барды, годовщина со дня смерти Баллистера. Пойдем, развеешься.

На последней фразе барда Тео обнаружила, что пирожных на столе не осталось. Тот невинно промокнул губы платочком. Она вздохнула — похоже, магия привела к ней Талли, тот тащит ее в Университет, а, значит, встречи с монахом ордена Близнецов не избежать. Все еще лелея хрупкую надежду, она спросила:

— А Риомболь будет там?

— Еще бы, — ухмыльнулся ее друг. — Я потому и зову тебя, знаю, как ты его не любишь. А, судя по моему опыту, лучшее средство согнать с тебя хандру — это дать возможность уничтожить кого-нибудь в словесном поединке. Ну, пошли.

Магичка подчинилась обстоятельствам, понимая, что даже откажись она — неизбежно, выйдя за дверь, через пару шагов наткнется на Рика.

— Так что за новость? — спросила Тео, шагая рядом с бардом по широкому проспекту, украшенному корзинами с цветами. Горожане тоже отмечали годовщину смерти великого поэта. Большинство из них не читало его стихи, но — так было принято. И модно к тому же.

— А-а-а… — Талли наклонился к ней и зашептал: — Я про свадьбу. Наследник баронства Келмворт женится на дочке графа Огги. Говорят, что молодые люди любят друг друга без памяти… И мне, поскольку я бард, и вообще — певец любви, полагается в это верить, но… Я сомневаюсь. Скорее всего, опять политика, будь она неладна.

— Почему ты так не любишь политику?

— Она делает простые вещи сложными, Тей. И не знает слова 'совесть'. Ну, мне к тому же по статусу положено, я ведь человек искусства. А ты знаешь, что я вполне мог бы сейчас сидеть в Городском совете и взимать налоги за, скажем, постройки выше пяти этажей или пользование водопроводом?

— Впервые слышу. Ты скрывал от меня свое темное прошлое, признайся?

Надо сказать, общение с веселым и открытым всему миру бардом потихоньку оказывало на Тео свое действие. Нет, она не забыла вмиг о своих проблемах, просто стала относиться к ним… проще. Как говаривал тот же Талли: 'Если можешь изменить что-то, делай это, а не можешь — не переживай'.

— О, папочка прочил мне блестящую карьеру в магистрате. Она мне иногда снится…

— Кто? — не поняла Тео.

— Да карьера эта. Как начинаю забывать, что я поэт и музыкант, как начинают ручонки тянуться к деньгам, а мысли — к бесталанным стишкам на заказ — так и снится. Будто я сижу за столом и цифры складываю. Бр-р-р.

Барда передернуло.

— Лучше давай о тебе. Что тебя гнетет?

— Уже не гнетет, — улыбнулась магичка.

— Ну, тогда гнело. Гне… тьфу. Ты меня до припадка доведешь. Ну так?

— Я тебе опишу только пару эпизодов из моей жизни. Вчера я сидела в компании полных придурков, пытаясь понять, как работают их заскорузлые мозги. Потом мне в спину всадили кинжал. Сегодня я ходила в Гнилой квартал, а вечером мне еще раз придется туда сходить — на этот раз с отпиленной головой в мешке. Весело?

— Обхохочешься. — Подтвердил Талли, косясь на подругу. — Я вижу, для поднятия настроения тебе маловато будет пошутить над Риком. Придется по меньшей мере его зарезать и закопать, а потом еще и сплясать на его могиле.

Тео расхохоталась.

— Талли, ты слишком преувеличиваешь мою к нему нелюбовь.

Студенческий квартал, окружающий Университет Сореля, оглушал шумом, запахами и многоцветьем торговых рядов. Тут можно было найти практически все — и даже то, чего нельзя. Например, пару лет назад Тео купила на рынке у какого-то старьевщика подлинник рукописи мага Эльвада, и, буквально через десять минут, у его соседа — артефакт двухсотлетней давности. Талли, однако, не дал ей засмотреться на лавки со старьем, потащил за собой, напевая что-то о том, что они опаздывают. На менял, зазывал и носильщиков он фыркал, правда, зачем-то нырнул в ничем не примечательную лавку, пробормотав 'я на минуточку'; Тео для развлечения поторговалась с продавцом посуды, но покупать ничего не стала. Талли вернулся и впрямь быстро, загадочно улыбаясь.

— Слабительный порошок. Предвосхищая твой вопрос — нет, это не для конкурентов, а для наших старичков, чтобы не мешали нам веселиться после официальной части. А теперь — поспешим.

Архитектор, разрабатывающий планировку университетского городка, был, вероятно, сторонником хаотической теории вселенной. Человек, попавший сюда впервые, мог бы и заблудиться. Здания факультетов были разбросаны вперемешку с служебными помещениями, многие дорожки заканчивались тупиками, а фонтанов было слишком много, даже если предположить, что все учащиеся и профессура — члены секты, практикующей уличное омовение. Впечатление городок производил неизгладимо величественное и сумбурное, но уж никак не бедное. Тут и там были разбиты цветники, дорожки посыпаны гравием, росли фруктовые деревья — словом, главы Университета постарались, чтобы единственное в стране высшее учебное заведение поражало своим красотой и богатством. Откуда появились средства на постройку Университета (и поддержание этого великолепия) — никто толком не знал, хотя слухи ходили самые противоречивые.

По дорожкам гуляли студенты, и по их внешнему виду можно было легко определить, с какого они факультета. Аккуратные медики шагали, не глядя вперед, уткнувшись носами в трактаты; инженеры махали руками, объясняя товарищам принцип действия своего нового изобретения, а поэты и музыканты, в основном, лежали на скамейках, в тенечке — отдыхали после возлияний прошедшего дня. Учащиеся остальных факультетов смотрели на них с привычной завистью — только тем, кто станет бардами и поэтами, разрешалось пить во время учебы, чтобы привыкнуть заранее к возлияниям на пирах, что устраивает знать.

Тео подмигнула статуе Сореля, основателя Университета. Его увековечили в мраморе и установили посреди центральной площади, от которой в разные стороны разбегались дорожки. В жизни профессор был куда менее величествен и куда более ироничен, чем его изобразили в камне.

Здание факультета Искусств можно было опознать по изображению арфы на фронтоне здания. На ступенях у входа расположилась компания подвыпивших молодых людей. Завидев Талли, они приветственно закричали, а один заколотил в пару барабанчиков, висевших на шее.

— Маэстро!

Талли дружелюбно улыбнулся, помахал им рукой, но задерживаться не стал.

Они зашли внутрь. Там творилось настоящее безумие. Откуда-то сверху, словно перекрикивая друг друга, донеслись звуки труб. В нос ударил запах свечей, что жгли ночь напролет, цветов и разлитого вина. Мрачные служанки, подготавливающие факультет к отмечанию годовщины, терли тряпками пол, ругаясь на чем свет стоит — но жизнерадостные студенты только хихикали. Завидев Таллирена, они, все как один, старались протиснуться к нему, не обращая внимания на то, что опрокидывают ведра с грязной водой и задевают метлы. Тео мысленно поблагодарила Талли за то, что он отмахивался ото всех, желающих пообщаться с ним, не то они и до завтра не добрались бы до зала для выступлений, останавливаясь поговорить с каждым. Итак бард оставлял за собой мешанину из возбужденно галдящей молодежи и готовых проклясть все на свете служанок.