Мэтью Гэбори - Король пепла

• Название: Король пепла
• Автор: Мэтью Гэбори
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00713-8

Мэтью Гэбори (р. 1972) — признанный лидер направления фэнтези во французской литературе. Среди его последних произведений цикл «Хранители» («Сердце Феникса», «Темные Тропы», «Король пепла»), завоевавший огромную популярность. С первых же страниц напряженность сюжета и поэтическая красота замысла автора приковывают внимание. Рождается новая фантастическая сага, совершенно не похожая на все прочитанное ранее.

В последней книге трилогии «Король пепла» разворачивается главная битва между королевством мертвых Харонией и островками сопротивления, еще сохранившимися в Миропотоке. Положение отчаянное, трагедия человечества кажется неизбежной. Все зависит от того, удастся ли Януэлю, его матери и их союзникам взорвать Харонию изнутри.

---

Фениксийцы уже приступили к подъему на увиденные утром восточные дюны, когда Адаз поднял руку, останавливая отряд, и с кошачьей подвижностью обнажил меч.

В колонне пронеслись приглушенные возгласы, все застыли, не сводя глаз с темнолицего путника. Последний оглядывал окрестности, тщательно изучая огромное серо-голубое пространство.

Коум, пробравшись мимо неподвижных фениксийцев, дернул Адаза за накидку.

— Что там? — прошептал он.

Ликорниец, напрягая все свои чувства, медленно повернулся, не обращая на него внимания. Его меч слабо мерцал в вечерней мгле, от металла исходило легкое желтое сияние.

— Что там? — повторил Коум, потянув друга к себе.

Зрачки Адаза сильно блестели. Страх или радость выражали его глаза? Коум не мог понять.

Вдруг темнокожий юноша обернулся и, сделав несколько шагов по сыпучему песку, приник к земле.

Инстинктивно остальные фениксийцы тоже легли на песок, а шестеро несших урны закутали их в свои плащи и бросились ничком, накрыв бесценную ношу своими телами.

Коум сдвинул капюшон, пытаясь что-нибудь расслышать. Ничего. Только бесконечная тишина. Даже ветер стих.

Адаз указал ему на движущуюся на юго-востоке точку.

Точка увеличивалась с огромной скоростью.

Всадник.

Он летел сквозь ночной пейзаж, его лошадь, казалось, лишь слегка касалась земли. На развевающихся с медным отливом одеждах метались изжелта-белые блики лунного света.

Оба фениксийца, затаив дыхание, следили за всадником.

— Он по меньшей мере в двухстах локтях отсюда, — проговорил Коум. — Если мы не будем двигаться, он нас не заметит.

— Нам следует самим пойти ему навстречу, — сказал Адаз.

— Об этом не может быть и речи, — возразил светловолосый фениксиец. — Это слишком опасно. Ничто не указывает на то, что это не враг. Священный Пепел не должен попасть в чужие руки. Лучше умереть.

— Это не враг, — заверил его Адаз, улыбнувшись, сверкнули зубы невероятной белизны. — Это ликорниец.

— Как ты можешь узнать на таком расстоянии…

И тут Коум понял.

Разумеется, только Адаз и мог расслышать. На песке галоп Хранителя был неразличим для обычного уха, и тот, кто не жил в пустыне, никак не мог ощутить этот неповторимый ритм, тонкие вибрации, уходящие в песок…

Всадник ехал верхом на Единороге.

Несколько мгновений спустя одинокий всадник остановился возле фениксийцев. У некоторых из них мечи были обнажены. Они держали оружие наготове, чтобы не дать застать себя врасплох. Угроза могла появиться откуда угодно.

Всадника осветила луна. Его лицо, скрытое под капюшоном белого шерстяного бурнуса, было почти угольно-черного цвета, а запавшие черты выражали бесконечное отчаяние. Его голову покрывало нечто вроде плоского тюрбана, а глаза были закрыты.

Коум и стоявшие рядом Адаз и Мэл были озадачены этой странной фигурой. Затем, поскольку всадник оставался неподвижен, Коум кивнул Адазу, и тот вложил меч в ножны, чтобы приблизиться к Единорогу.

Горделивый рог Хранителя был обращен к луне, а его грива, казалось, была сделана из горячей меди. Восхищенный Адаз с трудом удержался от желания погладить Хранителя. Но затем он предпочел подойти к всаднику.

Темнокожий мужчина положил руку на голову Адаза, вызвав у того крик изумления.

Фениксийцы в едином порыве устремились ему на помощь, обнажив мечи. Всадник открыл глаза: два белых шара, сверкавших в темноте, словно маленькие луны. Он оглядел товарищей и погладил Адаза по голове, а затем улыбнулся им с такой нежностью, что юные монахи внезапно остановились.

— Наконец-то я вас нашел, — хрипло прошептал всадник. — Вы так молоды… Это знак.

— Кто вы? — резко спросил Коум.

— Это муэдзин, — сказал Адаз. Слезы наворачивались ему на глаза.

— Мое имя Эзра, — ответил мужчина и добавил, будто речь шла о жизненно важной информации: — Мой сын умер вчера.

ГЛАВА 3

Тишина повисла над главным залом храма Пилигримов в Анкиле. Струйки сладковатого дыма вились вокруг хрустального стержня. В это место только что ударила молния. Направленная древним знанием Пилигримов, она, ударив с неба, проникла в узкое восьмиугольное отверстие, пронзавшее свод. Молния обвила стержень, чтобы испить волшебства, исходящего от халцедонового цоколя, возле которого стояли Януэль и Зименц, затем она распалась на части и, почерпнув силы для отступления в драгоценных камнях, украшавших пол, взмыла к облакам вместе с принесенной ей в дар парой людей.

Белая вспышка заполнила храм ослепляющим светом. Затем наступила тишина.

Арнхем, властитель Харонии, первым пришел в себя. Он, опустившись на одно колено, стоял на белом мраморном балконе, выступавшем из стены. Его голова была опущена, кулаки сжаты. Длинные светлые волосы в беспорядке падали на плечи. Он попробовал подняться, и меч с синеватым отливом, который Арнхем все еще сжимал в правой руке, оцарапал пол. Гортанный звук слетел с его застывших в гримасе губ, но тело, облаченное в латы, все еще отказывалось его слушаться. Колено вновь с глухим стуком опустилось на землю.

Только ярость дала ему силы для новой попытки, позволив скоординировать движения рук и ног. Его голова все еще болела от попыток изгнать воспоминание о Зименце. Он вспомнил о металле, о смертоносных клинках, вздымающихся в сознании. Его воля согнулась под их остриями и уступила кошмарам Василиска.

Он знал, что мгновения, отпущенные ему в Миропотоке, сочтены. Темная Тропа, соединявшая его с Харонией, оставалась теперь лишь хрупкой невидимой нитью, которая поддерживала в нем жизнь. Заклепки, поставленные по всему его телу чародеями-целителями, чтобы замедлить процесс разложения, не выдержали. Из зияющих повсюду ран сочилась густая черная кровь.

Когда он наконец поднялся и его глаза, на мгновение ослепленные молнией, смогли различить стены храма, то заметил Черного Лучника, стоявшего на ступеньках, ведущих к балкону. В его руках вибрировал лук с направленной на него стрелой.

— Одно движение — и ты мертв, — предупредил его Лучник.

Невысокого человека, изъяснявшегося таким твердым, угрожающим голосом, звали Чан. Он был одет в черные кожаные штаны и высокие замшевые сапоги. На его обнаженной мускулистой груди виднелся шрам. Этот символ возрождения он вывел на своей коже острием стрелы, под небом Альдаранша, столицы империи Грифонов. Татуировка, сделанная им в соответствии с указаниями служителей Аспидов, дала ему силы отправиться на помощь той, что он любил, он сумел вырвать драконийку Шенду из когтей рыцарей ордена Льва и вновь заставил подчиняться поврежденную руку. Когда-то во имя женщины он променял мрачное, безысходное существование трактирщика из Альгедианы на жизнь, полную приключений. Доказательство тому легко было отыскать в его глазах, искрившихся дикой радостью.

Убедившись, что Чан выстрелит, не задумываясь, властитель предпочел подчиниться: он застыл на месте, стараясь сконцентрировать свое сознание на натянутой до предела Темной Тропе, которая каждую секунду грозила порваться. До нее то и дело дотягивались языки пламени Фениксов.

Тем временем драконийка приблизилась к Чану.

— Он нужен мне живым, — приказала она для начала.

Она встала вплотную к Черному Лучнику и положила руку на его предплечье.

— Опусти лук, — сказала она.

Черный Лучник, поколебавшись, наконец со вздохом уступил.

— Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — прошептал он.

Она еще не знала, чего ожидать от харонца, но не хотела его смерти, так как была убеждена в одном: он единственный, кто мог отвести ее к Януэлю. Терзавшая ее тревога усилила бледность лица Шенды, обрамленного черными растрепавшимися волосами. Она была облачена в изодранный черный плащ, еще хранивший запах фениксийца. Она сжимала этот плащ, бывший свидетелем их объятий, как будто он мог ее защитить.

Красота ее поразила властителя, который смотрел, как она медленно поднимается по ступеням, ведущим к балкону. В ее больших фиолетовых глазах горел огонь, которого следовало опасаться: то были раскаленные угли, где плавились любовь и ненависть. Ничто не могло смягчить раненое сердце драконийки. Она ждала ответа Арнхема, и он сознавал, что даст его.

Шенда остановилась, скрестив на груди руки и слегка приподняв подбородок.

— Скажи мне, где он.

В ее глазах сквозило отчаяние, которое, как показалось харонцу, можно было обернуть в свою пользу. Он оперся на меч, стараясь держаться прямо, несмотря на раны (силы его были подорваны попытками укрепить нить, все еще связывавшую его с королевством мертвых), и размеренно произнес:

— Спроси у пилигрима. Он знает.

— Ему это неизвестно. Только Зименц мог решать, куда ударит молния. Он владел твоим сознанием. И ты должен знать, куда он направляется.