А-Викинг - Долгий сон

• Название: Долгий сон
• Автор: А-Викинг
• Жанр: Эротика

Среди мутного потока отечественной эротической прозы, рассказы А-Викинг — словно струя родниковой воды. Яркие персонажи, непревзойденная острота чувств, великолепный слог писательницы дарят читателям незабываемые впечатления.

---

— Владетеля, если уж точнее. Хм… А твои на староверском хуторе — об этой советской власти много слышали? Ну, слышать оно и слышали. А сильно подчинялись? Кажется, там испокон веков по фигу было, какая где власть!

Возразить Данке было нечего. Встала у окна, вглядываясь в лесную мглу. Подумала и замурлыкала:

— Е-е-есть в графском парке старый пр-у-ууд…

— Сейчас кто-то получит по круглому…

Данка сделала гордый и независимый вид. Поскольку ее наглой мордахи он не видел, наглый вид пришлось делать с помощью той самой «круглой».

Судя по его хмыку, получилось классно. И вовремя, потому что потом на «круглую» легли ладони, а потом она змеей выскользнула из этих невероятно толстых трусищев, которые так мешали ощутить его руки… а потом…

Потом она уплывала и, качаясь на каких-то волнах, упрямо сопела ему в грудь:

— Я видела… в подвале… и лавку тоже… отведи меня туда… я читала, тут тоже секли девочек господа… я хочу быть твоей крепостной… ну пожал… — заткнул рот поцелуем, но даже на вдохе Данка успела шепотом крикнуть:

— Розог…

x x x

…Подвал привели в божеский вид якобы для подготовки к осеннему складированию. Только Мирдза понимала, в чем тут дело — по крайней мере, ни косых взглядов, ни любопытных или обидных ухмылок Данка так и не унюхала, хоче очень настороженно старалась. Самовар сунулся сверху в дверь, оглядел работу, кивнул и исчез, больше не появившись. Мелькнула за окном пасторская сутана и пропала. Девчонки-сестрички исчезли так же незаметно, как и появились. Все?

Мирдза вытерла тряпкой руки и вопросительно посмотрела на Данку. Данка так же вопросительно посмотрела на нее. Обе поняли, что ни та, ни другая ничего не понимают. Мирдза заговорщицки оглянулась и почему-то шепотом, даже согнав с лица постоянную улыбку, спросила:

— А он сам… придет?

Данка округлила квадратные от вопроса глаза:

— Конечно!

Потом до нее дошло и глаза снова стали квадратными:

— А что, мог и не прийти?!

Обе поняли, что опять ничего не поняли.

— Ты же хотела как в старину!

— Ну… — Данка устала краснеть и уже махнула на все рукой. — И что?

— Пашумс спускался в подвал только когда наказывали жену или дочь… Остальных просто стегали по его приказу.

— А он… сам?

Мирдза отрицательно покачала головой:

— Нет, он не делал ничего сам. Для этого люди есть. А пашумс как рыцарь не может стегать женщину.

— А смотреть может?

— Если жена или дочь — должен. Мыло ли что тут… они голые… Мужчины бывают сама знаешь какие… Да и девушки! — игриво повела плечом и так радостно заулыбалась, словно они говорили о рождественских подарках.

Только сейчас до Данки начал доходить смысл ее вопроса о присутствии Дмитрича. Дошел, потом дошел поглубже и она с удивлением поняла, что может краснеть заново и еще сильней чем прежде:

— Не он… сам… будет?? А кто?!

Мирдза улыбнулась так, что стало понятно, кто. Данка даже дух перевела — ей уже рисовались мрачные картины медленно спускающей по каменной лестнице пасторской сутаны, втискивание в дверь Самовара, тенями возникли в углу сестрички-двойняшки, скрипнуло кресло под владетелем — и в центре всего она, голая, беспомощная и послушная баронской воле…

Выдохнула еще раз, отгоняя видение, которое от холодного дыхания в груди вдруг превратилось в знакомый, острый и призывный жар в бедрах. М-м-м… — вслух или про себя? Так и не поняла, хотя Мирдза еще раз, понятно и знакомо, игриво повела плечом…

— Я позову его. Жди…

x x x

Данка тихонько присела на край скамьи. Посмотрела на свои руки, как-то сами по себе послушно сложившиеся на коленках. Сердито засопела, вскочила и вытащила пакет, втихаря доставленный в разгар подвальной уборки. Подсвечник, еще один… Прыгала в руках зажигалка. Ой, блин… Наконец, устроила где хотела, полюбовалась на огоньки свечей. Нашарила выключатель, щелкнула. Без лампочек — так лучше… Нет, вот эту свечку сюда. А эту куда? Молчать, поручик! Отошла на пару шагов — вот! посреди таинственного полумрака — лавка… На ней Данка…

Не, я тут. Пока еще тут. Оглянулась, потянулась поправить свечку еще раз и замерла от скрипа двери.

Нет, не чужие. Вглядываясь в полумрак, на верхней ступеньке притормозил Дмитрич. Дверной проем за его спиной закрывала необъятная Мирдза. А Данка так и застыла, протянув руку к свечке, пока не услышала его голос:

— Да уж, шарм и интим сплошной…

Отдернула руку, упрямо засопела на границе света и тени: чукча ты, мой пашумс… это чтобы ты моих наглых глазищ не видел. И желания, что горит в них получше тех свечей.

Краешком сознания отметила, что Мирдза принесла пареные прутья вовсе не скрывая их в сверточке или еще как: длинный пук тяжелых прутьев, открыто и жадно покачивающихся в ее руке. Снова мгновенным видением — тени «зрителей», настороженный и боязливо-стеснительный шепот сестричек, деловитый приглушенный речитатив пастора, скрип господского кресла…

Нет, скрип был действительно — стула, уже подставленного Мирдзой. Но он не сел, а подошел к Данке, приобнял за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. Данка упрямо сопела и отворачивалась, чтобы не отговорил… нет, чтобы понял… нет, чтобы… Почти незаметно ткнулась ему в грудь и неслышно попросила:

— Ну… давай же…

Мирдза коротко и недовольно качнула головой — видно, владетель нарушил какой-то ритуал, подходя и обнимая. Но он пашумс, ему виднее!

Стул действительно скрипнул. И подвальное эхо, как ни старалось, не уловило больше ни слова: он просто кивнул головой, Мирдза молча положила на каменный приступочек прутья, Данка так же молча подняла руки к вороту платья. Шелест платья эхо тоже не повторило, а легкое скольжение трусиков не повторило бы никогда: их просто не было! Ей сказали — жди, и Данка умела ждать и знала, как нужно ждать…

Подвела только старая лавка, хоть и отмытая от столетнего отдыха — скрипнула-таки, принимая на себя Данкино тело. Сразу и привычно вытянулась, скрестила впереди аккуратно сложенные руки, приподняла голову, мотнула волосами, упрямо и гордо не глядя на Дмитрича. Да нет там никакого Дмитрича — в отблеске свечей мутно посверкивают латы, рука в перчатке опирается на тяжелый меч и тени выписывают на мрачной стене слова из девиза: «Делай, что велено. Бог рассудит». Упрямо, одними глазами, отказалась от невзначай подсунутой к лицу уздечки. Мирдза едва слышно вздохнула, убрала ее в карман передника и сноровистой петлей, одним движением, спеленала руки. Сделала пару шагов назад и Данка, чтобы не заставлять господина рыцаря ждать лишнего времени, чуть приподняла аккуратно сомкнутые ноги — петля легла на лодыжки, так же властно спеленала, плотно, но без боли, притянула к лавке.

x x x

Свечи горели ровно, отблесками золота на обнаженном теле, синеватыми отблесками на каплях воды, что выступила на пареных прутьях. Горели-горели и вдруг качнулись: тонкое пламя вспугнула рука Мирдзы, поднятая вверх. Нет, не рука — она у нее теплая и мягкая. Чего вы испугались, солнечные огонечки? Вот эти прутьев в ее кулаке? Я же не боюсь! Я же хочу их. Вот сейчас я…

— Я-а-а!!! — голос прорвался от неожиданности, от непривычно тяжелой и вяжущей боли, которая прорезала голые бедра. Едва успела подавить нежданный вскрик, как тяжелый огонь снова медленно прожег тело — или это ей показалось, что медленно? Да, показалось — вон, как медленно играет тень от медленно поднимающихся вверх прутьев, вон как медленно и невыносимо трудно сжимаются половинки, как медленно возвращают на место веревки ее вскинутые было ноги… Так же не быва-а-й-йет!!!

Господи, мамочки мои, это же ужас! Как они терпели эту черемуху? Открытым ртом жадно впивала еще мокрую от тряпки скамью, ежила плечи, пытаясь зажать уши, чтобы не слышать этого короткого басовитого свиста и все так же медленно, словно внимательно изучая себя со стороны, ловила движение. Вот тяжелые, сочные, почти горячие прутья касаются середины бедер, вот дальние концы неспешно загибаются к голому телу, вот вся пружина медленно бугрит кожу и так же медленно вскидывается вверх, поднимая за собой наливающийся рубец и заставляя до одервенения сжимать кричащий зад. Струнами натянулась веревка, ногти впились в ладони, короткое напряжение плеч и упрямо зажатая между рук голова. Всхлип или вдох? Четыр-р-ре…

Медленно-медленно качнулись огни свечей, но не отозвалось тело безмолвной судорогой боли — после пятого Мирдза, не замахиваясь, слегка повернула голову к креслу и едва заметным жестом показала движение прутьев: продергивать?

С кресла коротко и почти сердито мотнули головой. Мирдза улыбнулась одними губами, обошла скамью с другой стороны и удивленно отметила — девчонка все еще молчит. И на шестом, и на седьмом, и на десятом…