Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей

• Название: Семь Толстых Ткачей
• Автор: Павел Блинников
• Жанр: Фэнтези

Пора бы писателям почитать книгу о настоящих писателях! Короче так, здесь есть семь величайших писателей, которые правят каждым из вас (вы уж не обижайтесь, я ничего не могу сделать). Далее, есть еще пара писателей косвенных, и еще тройка других… Собственно, если вы вдруг решитесь плюнуть в экран — считайте, попали в писателя. Много здесь писак… в общем… А теперь нормальная аннотация. Они не правят миром, а правят людьми. Кто они? Ха! Да вы наверняка видели их фильмы, читали книги, одевались в придуманную ими одежду… Как они это делают? А может вам еще сказать формулу бессмертия? Кстати она есть в этой книге… Поверили? А ведь вправду есть! Но и у великих бывают противники. Писателей человеческих судеб несколько, а уж когда литературные герои начинают жить сами собой…. Читайте, только на экране!!!

---

Первые несколько лет пролетели, как прекрасный сон. Сколько сильных мужчин стояло перед ним на коленях, умоляя о пощаде. Сколько прекрасных женщин прошло через его постель. Нет им числа. А власть! Да, власти членов клана завидуют все, и даже те, кто не знает о его существовании. Слугам слепцов открыты все двери. Денег сколько хочешь, и это отнюдь не фигуральное выражение. Если бы японец захотел, то мог бы иметь столько денег, сколько хранилось в знаменитом Форт-Ноксе. Тотальное уважение. Это, пожалуй, самое приятное, что давал клан. Ты можешь идти по улице, и если тебе что-то не понравится, ну допустим, как на тебя посмотрели, вытаскивай пистолет и стреляй. Клан настолько могущественен, что можно изнасиловать жену мэра Токио, прямо перед правительством, а тот ничего не скажет. А если решится, всю его семью до девятого колена, вырежут как свиней, не говоря уж о том что станет с ним… В клане только одно правило — слепое подчинение слепой вершине. Сначала японец думал, что именно от этого и пошло название, но спустя пять лет разгульной жизни понял, насколько ошибался.

Пройдя меж сотен стеллажей, с образчиками старого оружия японец, наконец, дошел до неприметной двери. Над ней висел значок — перечеркнутый человеческий глаз. Для посетителей музея это означало — посторонним вход воспрещен; для японца — символ клана. Несколько кастрированный, правда. В действительности, глаз зашит шестью крупными неровными стежками. Японец достал ключ и открыл дверь. Спереди она ничем не отличалась от других — обычная деревянная. На самом деле толщина двери примерно в фут титана. Он посмотрел в черный проем и различил очертания своей судьбы. Кто-нибудь на его месте, мог вздрогнуть, или позволить позорному поту стечь по лбу, или попятиться в нерешительности. Но японец не таков. Он лишь расправил плечи пошире и вошел внутрь. Не пройдет и часа, как он станет одним из самых могущественных людей на планете. Японец отдал бы все на свете, если бы это оказалось правдой, в местоимении "он".

Попасть из скучных помещений, с множеством старых ржавых винтовок и кортиков, в зал, где стоит настоящий крейсер, каково вам? Контраст действительно громаден, как громаден зал, да и крейсер тоже. Здесь стоит страшная жара — градусов пятьдесят не меньше. Это не удивительно — из труб крейсера валит черный дым. Изнутри металлическая пещера, покрылась толстенным слоем копоти. Еще бы, дым делал свою работу почти век. По легенде, всего существовало три крейсера. Один стоял сейчас перед японцем, второй при загадочных обстоятельствах потопили у берегов СССР, а третий плавает по морям и поныне. Крейсер черен, над ним возвышается гора угля. Все в зале нереально, от атмосферы до обитателей. Здесь, словно прорвался ад, и японцу, то и дело кажется, что в непроглядной тьме плавают черные демоны. Иногда он видит сверкание их глаз, с треугольным зрачком. Но японец не дает страху прорваться наружу. Он идет к вырезанной в корпусе дыре, оставляя за собой белые следы, на густо усыпанном пеплом полу.

Внутри японца уже ждали. Двенадцать фигур в коричневых балахонах, с низко надвинутыми капюшонами. Все стоят полукругом, и естественно не видят японца. И не потому, что капюшоны мешают, просто они вообще ничего не видят. Однако не они главенствуют в мрачном крейсере. Это и крейсером-то назвать нельзя. Старое судно — это храм. Храм клана Слепой Дюжины. И здесь стоит тот, кому они молятся, кому поклоняются и кому служат. С одной стороны, от статуи серпом выстроились двенадцать главарей клана. С другой, стоял японец, готовый к переходу. А между ними невысокое изваяние. Самое отвратительное из всех, что видел японец.

Если в общих чертах: статуя не имела конкретной формы. То есть не круглая, не человекообразная, не еще какая, а жуткая смесь правды и вымысла, вышедшая из снов спятившего зоолога. На пятиугольной плите стоял, сделанный из камня бегемот, пожирающий крокодила. Вот только крокодил пролез в его пасть и вылез из спины. Челюсти крокодила открыты и в них бьется антилопа, ее шея изогнулась, и рога воткнулись крокодилу в глаза. В зубах антилопы зажат ворон, клюв птицы вырывает глаз антилопы. Сзади, в анус бегемота, влезает, или наоборот вылезает, удав. Голова удава прорывает бегемоту бок, в ее челюстях зажат большой скорпион. Жало скорпиона вонзается в змею, а клешни держат осу. Оса жалом, прорывает скорпиону брюшко и, выйдя из спины, прокалывает мотылька. И только мотылек из всех зверей, птиц и насекомых бьется в бессилии, ибо не может растерзать мучителя. Завершая безумную статую, из спины бегемота вырастает толстый, с человеческую руку, второй скорпионий хвост. Вот только вместо жала, у него глазное яблоко размером с кулак. Если присмотреться повнимательнее, можно увидеть, что это единственный уцелевший у скульптуры глаз. Остальные, или выколоты другими животными, или зашиты крупными стежками. На пятиугольной плите начертано несколько непонятных рун. Но японец знает, что там написано — ему объяснили это, еще пять лет назад. "В стране слепых и одноглазый король". Выражение конечно избитое, но только при виде скульптуры, оно приобретает истинный смысл.

Японец знает, что надо делать. Он все видел раньше, ему ясно — никаких разговоров не последует. Просто незачем. Из полумесяца закутанных в балахоны фигур, отделяется одна. Она подходит к статуе и ложится перед ней. Японец поклонился и лег рядом. Еще одна фигура выходит из строя, подходит к бывшему Рооми. Она откидывает капюшон, японец не выдерживает и смотрит.

Его звали Якома. Или Якома Потрошитель для друзей. Пять лет назад они дружили. И даже больше, Якома учил его. Столько премудростей кровавого дела он передал ученику, столько саке они выпили, поедая суши с тел обнаженных красавиц. И вот однажды, он привел его в музей. Тогда японец еще не знал, что произойдет. Якома оставил его в каком-то зале, а сам пошел в крейсер. Японец расхаживал и смотрел на ржавые полоски стали, искореженные ружья и даже на несколько ядер. Перед церемонией они слегка выпили, и японцу все казалось забавным. Вскоре за ним пришли, и сказали идти следом. В зал вели два входа, с другой стороны крейсера зияла длинная продольная дыра. В комнате со статуей, есть маленькое окошечко на потолке. Сейчас в него за церемонией наблюдает ученик самого японца. Сегодня он узнает, что ожидает его, если проживет еще пять лет. Впрочем, японец не особенно хорошо готовил его. Далеко не так как, его готовил Якома. И все потому, что японец не хочет ученику подобной участи. Нет, пусть лучше он умрет, плохо подготовившись к заданию, или допустит другую ошибку. Участь японца определена, но у тех, кто еще жив, есть выбор.

Якома превратился в Рооми. Через несколько минут японец сменит Якому, и тоже станет Рооми. И больше никогда не вспомнит, не своего имени, ни родных, ни друзей, ни подвигов, ни любовниц ничего… Достаточно лишь посмотреть, что стало с Якомой, всего за каких-то пять лет. Раньше в волосах даже не намечалось седины, теперь, остатки некогда густой гривы, выглядели белой соломой. Лицо покрылось морщинами, а под зашитыми глазами расползлись кровоподтеки. Да тогда, пять лет назад, японец увидел, как его другу, его учителю зашили глаза. Он кричал и извивался от боли, но японец не повторит его ошибку.

Фигура в балахоне достала нож странной формы. Японец успел различить, что ручка исполнена в виде языка пламени. Он аккуратно срезал нитки с глаз Якомы, подождал. Ждать пришлось недолго. Глаза бывшего Рооми открылись. На секунду, всего на жалкую секунду, японец увидел, что в них блещут крапинки огня. А когда пламя ушло, в грудь Якомы вонзился нож. Жизнь покинула его быстро, но телу предстояло еще помучиться. Фигура в балахоне вытащила из кармана что-то, больше всего похожее на ложку, и очень бережно выковыряла у Якомы глаза. Два окровавленных шарика, на мгновение, посмотрели в глаза японца. По спине пробежал дрожь. Фигура встала и пошла к статуе. Японец не наклонил голову чтобы посмотреть — он видел это пять лет назад. Сейчас один из главарей подойдет к уродливой статуе, и нажмет на зрачок единственного глаза. Тот раскроется, подобно цветку кувшинки, внутри заиграет язычок ярко-красного сияния. Одиннадцать фигур произнесут:

— Орхорогор Шайтан!

Глаза Якомы кинут в пламя. Они вспыхнут нестерпимо желтым цветом, и глаз закроется.

Фигура вернулась в поле зрения. В руке игла, с вдетой капроновой нитью. Японец закрыл глаза и почувствовал, как в надбровье входит металл. Он не закричал. Он хранил молчание, когда нить тянулась внутри его кожи. Он не кричал, когда, завершая стежок, ему прокололи нижнее веко. Из глаз пролились невольные слезы, но он не кричал. И когда главарь перешел ко второму глазу, лишь три зуба сломалось от напряжения, а он молчал. А потом, в кровавой тьме полыхнула огненная вспышка. Он увидел страшный город, разрезанный пламенной стеной, и все кончилось.

Рооми встал.