Владимир Бабенко - Записки орангутолога

• Название: Записки орангутолога
• Автор: Владимир Бабенко
• Издательство: ООО «Эклибрис»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-9900699-1-х

Владимир Григорьевич Бабенко, доктор биологических наук, профессор кафедры зоологии и экологии Московского педагогического государственного университета, член союза писателей России, автор более 500 научных, научно-популярных, учебных и художественных публикаций (в том числе свыше 60 книг).

«Записки орангутолога» (2006) продолжает серию книг В. Г. Бабенко «Люди, звери и зоологи» (1991), и «Лягушка на стене» (1998). В предлагаемой книге также рассказывается о людях, посвятивших себя профессии зоолога и о невероятных приключениях которые случаются почему-то именно с ними.

О научной работе зоологов сами за себя говорят монографии, книги, статьи, тезисы и отчеты. А вот как этот материал добывается и что остается «за кадром» и вообще откуда вырастают, как воспитываются, где учатся люди этой редкой и замечательной профессии, известно немногим.

Все истории, написанные в этой книге — подлинные, все они случились с автором, его друзьями, приятелями или знакомыми. Автору оставалось только «сшить» разрозненные эпизоды в единое повествование.

---

И еще. На одном из окон столовой красовалась фанерная заплатка, а сам виновник этого происшествия — черный ворон был в наказание привязан за лапу к березке и истошно каркал.

Обед прошел без приключений, под музыку испанских гитар, гремевшую из двухкассетного магнитофона.

Профессора, доценты, ассистенты и аспиранты сидели за преподавательским столом и обсуждали последние новости. Олег Филиппович не выдержал и сенсацию, то есть аксолотля, выловленного на соседнем озере, принес в банке прямо в столовую, чем вызвал шумный переполох в стане «позвоночников».

Потом, когда преподаватели остыли, разговор потек в привычном русле — кто то радовался новой находке гнезда редкой птицы, Стланцев — обретению потерянного автомобиля, Осинский — пойманной им, наконец, шафранной желтушке. Миша рассказал, как они всей группой подпихивали доской студента лезущего в гнездо коршуна. Оказалось, что и со Стланцевым сегодня произошел казус: ему студентка наступила на голову. Группа осматривала развешенные по лесу дуплянки. Дюжий студент — единственный юноша в группе, таскал по лесу тяжеленную лестницу. Когда зоологи находили очередной птичий домик, студент приставлял к стволу дерева лестницу и они вдвоем со Стланцевым держали ее, а самая легкая из девушек подгруппы взбиралась наверх, открывала крышку и заглядывала внутрь дуплянки.

И вот один раз лестницу «повело», девушка потеряла равновесие и, боясь свалиться с такой высоты, наступила на самый надежный предмет, находившийся внизу, на голову своего преподавателя, а затем ловко спрыгнула вниз.

Улучив момент, один из аспирантов пожаловался Васильеву, что последняя глава его диссертации никак не пишется. Мол, ему не хватает вдохновения, музы.

— А я знаю такое место в Никольских Выселках, где музу можно найти. И даже не одну а целую стайку. Они всегда там порхают. Туда-сюда, туда-сюда.

— Да вы шутите, — недоверчиво сказал аспирант.

— Нисколько, — возразил Васильев. — После обеда точно покажу. Это место известно еще с моей молодости. Все там вдохновение черпали.

Обед закончился, Миша покинул столовую и остался на пороге, чтобы тоже посмотреть на место, где порхают музы. Мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится.

Светило солнышко, дул легкий ветерок. Все это очень располагало к послеобеденному расслаблению. Студенты переваривали обед, лежа на кроватях в своих бараках, а студентки, забрав одеяла, располагались стайками на солнышке. Среди них Миша, уже без удивления обнаружил и Колю в умопомрачительных плавках, «удлиняющих линию бедер». Улегшийся было для загара Коля жеманно привстал, сорвал с ближайшего растения лист, выкроил из него небольшой кусочек, и прикрыв им свой нос, растянулся на одеяле. Миша, увидев какое растение для этого было использовано, хотел, было, подойти к Коле и снять с его носа эту защиту. Но потом передумал и не пошел. Ассистент почему-то не любил не традиционно ориентированных молодых людей.

Наконец на крыльце показался сытый Васильев с ищущим музу аспирантом. Лицо у профессора после обеда было такое же пунцовое, как и после завтрака.

Он поманил к себе аспиранта и показал ему на скамеечку, стоящую в тени липы рядом с тропкой, ведущей к туалету студенток.

— Вот оно, то самое место, где постоянно музы порхают, — сказал Васильев аспиранту. И как бы в подтверждение его слов по тропинке весело щебеча, пробежала стайка первокурсниц.

— Я так и знал, что вы надо мной смеетесь, — ответил аспирант и пошел к себе в комнату — писать диссертацию без муз.

А преподаватели направились в свое общежитие. Там они, аккуратно обходя расставленные повсюду муляжи коровьих внутренностей, расположились на своих кроватях и продолжили обсуждение дневных новостей.

Больше всего всех интересовало, откуда в озере появились аксолотли. Наконец, кто-то вспомнил, что весной в Никольских Выселках базировались юннаты, среди которых был один энтузиаст акклиматизации экзотических животных. Все сошлись на том, что аксолотли в подмосковных прудах — это его рук дело.

— И не такие случаи бывали, — сказал Стланцев. — У наших коллег из МГУ — тоже, кстати, на биостанции — прошлым летом похожий случай произошел. Их бывший выпускник им в подарок из Антарктиды пингвина привез. Императорского. Роскошная птица, в хорошем пере, упитанная. Они этого пингвина все лето на биостанции держали в вольере, кормили рыбой. Ему там неплохо жилось, только от комаров страдал — у птицы вся кожа вокруг глаз от комариных укусов опухла, как будто пингвин был после запоя. Жил он жил в своей вольере, но то ли его комары настолько замучили, то ли по какой другой причине, да только он однажды ночью подкоп сделал и ушел. Прямо в Москву-реку, благо она рядом протекает. А там в это время два пьяных местных мужика браконьерили — рыбу неводили. И поймали сетью этого пингвина. В темноте они не поняли, кого зацепили, только поняли, что это явно не рыба. Вытащили его на берег и долго с ним боролись, так как сорокакилограммовый пингвин оказался достойным противником и ловко отбивался ластами и клювом. Но его победили, запихнули в мешок и пошли сдаваться сами и сдавать пингвина. В милицию. Пришли ночью в свое сельское отделение. А там только сонный сержант. И вот к нему вваливаются два грязных, мокрых, пьяных мужика с мешком и говорят:

— Вот. В реке поймали. То ли черта, то ли пьяного ребенка. Разбирайтесь. Только в протоколе укажите, что мы сами с повинной пришли.

— Это еще что, — сказал Васильев. — В Омске из зоопарка бегемот сбежал, и не один, а целых два. И поплыли они себе вниз по реке Иртышу. И вот так же, как в случае с пингвином, натолкнулись они на рыбаков, правда не браконьеров, а удящих рыбу с лодки. Но у этой истории трагический конец.

— Что, звери лодку перевернули? — спросил кто-то из ассистентов.

— Да нет, если бы. Просто бегемоты всплыли неподалеку и все.

— И все? И что же тут трагического?

— А трагедия заключалась в том, мой юный друг, что оба эти рыболова были уже людьми пожилыми, и, к несчастью, трезвыми.

— Ну и что же? Не вижу связи.

— А связь заключается в том, что у одного из них сразу же приключился инсульт, а второй просто потерял сознание. А потом этот второй провел полмесяца в психлечебнице, где его пичкали разными медикаментами и доказывали, что он действительно видел в Иртыше бегемотов. А он врачам не верил, и говорил, что это они его нарочно успокаивают и скрывают от него истину — опасную и неизлечимую душевную болезнь.

Потом разговор как-то плавно перешел от животных на муз, как и положено в чисто мужской компании. Доцент Стланцев (находящийся, кстати, в самом расцвете всех своих творческих сил), не выдержав, подтвердил, что это именно пятикурсницы подложили ему в рюкзак товар из магазина «Дикая орхидея».

— Хорошо еще, что не из магазина «Интим» — проворчал Васильев.

Потом все стали расспрашивать невозмутимого Олега Филипповича, о его странном студенте Коле, и Олег Филиппович поведал все, что он о нем знал, а потом добавил, что Коля — это еще цветочек, по сравнению с ягодками из другой группы — Машей и Юрой — «сладкой парочкой», как их прозвали сокурсники.

Эту парочку знали все. У долговязого, рыхловатого Юры были явные самцовые признаки, как у типичного популярного эстрадного певца: наглые глаза, быстро отрастающая щетина на щеках и кудлатая голова, а у его подружки — безликое лицо, но хорошо запоминающиеся другие части тела.

Эта «сладкая парочка» прославилась еще в институте, на лекциях по экологии. Строгий преподаватель этого предмета не начинал свою лекцию до тех пор, пока Маша не сползала с колен Юры и не устраивалась рядом на скамье. Так они и сидели всю лекцию, молча тиская друг друга.

А в Никольских Выселках, на свежем воздухе молодые люди стали настолько любвеобильными, что полностью отдавались своим чувствам и в лесу, и в душе, и даже в общежитии, когда остальные студенты были на занятиях.

Их сокурсникам однажды надоело, что приходится каждый раз ждать у двери, пока Маша и Юра нежатся в объятиях друг друга. И однажды «сладкой парочке» навесили под кроватью пустых консервных банок. Но и это их не смутило, и всей группе снова пришлось ждать, стоя под окном и слушая торопливую мелодию самодельного карильона.

Тулупкина тоже пыталась бороться со «сладкой парочкой». Сначала она их увещевала, потом стыдила. Но все напрасно. Тогда она однажды в полночь пришла в мужское общежитие и, не обнаружив там Юры, уселась на его кровать и стала ждать любвеобильного гуляку, чтобы снова попытаться усовестить его, громко порицая разврат и этим мешая спать остальным непорочным студентам.

Через час с затянувшегося свидания вернулся слегка утомленный Юра. Он заглянул в открытое окно комнаты и увидел на своей кровати силуэт сидящей женщины. У Юры был явный период юношеской гиперсексуальности.