Ольга Григорьева - Колдун

• Название: Колдун
• Автор: Ольга Григорьева
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03375-X

В этой удивительной книге автор предлагает фантастическую версию исторических событий, предшествующих крещению Древней Руси. Знают бессмертные Жрецы Белеса, что князь Владимир собирается призвать на Русь новую веру. Гневается Скотий Бог на своих слуг, требует смерти князю – чтобы не воссияло над Киевом Красное Солнышко. Но приходит герой – молодой знахарь из Приболотья – и заступает дорогу честолюбивым воеводам и коварной нежити, ограждает князя от занесенного над ним меча.

---

Варяжко остановился. Дело? У него с Блудом? Такая нелепица ему и во сне присниться не могла!

– Пойдем, пойдем, – настойчиво повторил тот. – Чай, враг у нас всех нынче один.

– Враг? – Варяжко недоуменно захлопал глазами и, боясь поверить догадке, прошептал: – Выродок?

– А кто ж еще? – Воевода гостеприимно распахнул ворота. Учуяв привычный запах, жеребец взбрыкнул передними ногами и, гулко колотя копытами, побежал к конюшне.

В горнице их уже ждали. За широким дубовым столом сидели пятеро – Фарлаф, Горыня, Дубрень, Помежа и Ситень. Варяжко знал всех. Не понаслышке знал. Помежа и Ситень из всех киевских бояр выделялись богатством и сметкой. Люди поговаривали, будто счетные палочки Помежи так длинны, что из них можно сложить переправу через Непру. И если, отдавая долг, одни укорачивали их, то тут же появлялись другие должники, и палочки вновь вырастали. Однажды Варяжко сам брал у Помежи деньги, но потом зарекся. Слишком жаден оказался боярин. Одалживал в березозол куну, а в сечень требовал вернуть уже две.

Рядом с боярами громоздился на лавке Горыня – могучий и грозный воевода из древлян. Он уже с добрый десяток лет командовал сторожевой сотней, и зачастую его слово значило больше, чем слово самого Блуда.

С другой стороны стола небрежно развалился Фарлаф. Когда-то он был свободным ярлом, имел свою дружину и нанимался к тем князьям, которым были нужны его сила и мужество. Однажды бродяга-урманин со своим вольным хирдом остановился в Киеве да так здесь и остался. Ярополк был щедр с верными людьми как в дни войны, так и в дни мира. Фарлаф оказался верным.

О подпирающем урманина плечом Дубрене и говорить было не надо – при одном упоминании его имени глаза молодщих дружинников загорались восторгом, а сотники уважительно склоняли головы.

Он-то и нарушил молчание:

– Садись, нарочитый. Разговор будет не короток. Варяжко сел рядом с хмурым, точно грозовая туча, Фарлафом. Блуд встал во главе стола, обвел всех тяжелым взглядом:

– Прежде чем начну говорить, поклянитесь именем могучего Перуна, что ничто сказанное не вылетит из этой избы и не просочится в чужие уши!

– Клянусь! – быстро ответил Фарлаф. Слишком быстро. Поспешил… Светлые усы варяга смяла хитрая ухмылка, от глаз тонкими лучиками разбежались морщины. Заранее сговорился варяг с Рыжим… Вот только о чем?

Дубрень нахмурил брови и, задумчиво теребя пояс, отклонился назад. Промолчал. Зато Помежа поинтересовался:

– А не будет ли мне убытков, коли такую клятву дам?

– Каких убытков?! – Блуд горой завис над хлипким, похожим на крысенка боярином. – Мы здесь не о торговле речь ведем!

Тот тоже встал и, словно желая принюхаться к воеводе, сморщил острый нос.

– На торговле все отражается! Она как вода в омуте. Брось камушек – он уже на дне лежит, а вода еще кругами бежит!

Блуд пригрозил ему:

– Ежели не поклянешься, тогда и будешь терпеть убытки! Да такие, о коих помыслить не в силах! Вот мое воеводское слово!

Варяжко подавил смешок. Теперь Помеже ничего другого не осталось – придется клясться. Иначе Блуд позаботится о его богатстве. По-своему позаботится…

– Я клянусь Перуном, и прародителем нашим Дажьбогом, и самим Родом великим, что ни слова из моих уст не выпадет. Что здесь услышу, то во мне и умрет, – веско заявил Горыня.

Дубрень тоже наконец решился, махнул рукой:

– И я в том Перуновым именем клянусь. Помежа сник, бочком опустился на лавку, выдавил:

– Не скажу никому ни словечка. Пусть запомнят боги мое обещание!

За ним невнятно, путаясь и сбиваясь, пробормотал клятву похожий на бочку толстопузый и коротконогий Ситень.

– А ты? – повернулся к Варяжко Блуд.

Чуя на себе пристальные взгляды, нарочитый встал.

– Я сюда не просился – сами позвали. А коли так – значит, не обойтись вам без меня. С клятвой иль без нее, а прочь меня не прогоните.

– Ты что, особенный?! – взвился было Помежа, но тут же осел, придавленный к лавке тяжелой рукой Горыни:

– Помолчи, боярин! Он верно говорит – он нам нужен. Только и мы ему нужны. В одиночку он с Выродком не справится. Если осмелится убить болотника в поединке – сложит голову по княжьему велению. Ярополк смерти своего гридня вовек не простит. А хитростью эту приболотную гадину никому не взять.

Варяжко сел обратно. Разговор становился интересным. Может, он стоил нелепой клятвы?

– Да, Выродка голыми руками не прижмешь, это верно, – перебил Горыню Блуд. – Он, паршивец, сумел даже Рамина напугать…

– Откуда знаешь? – повернулся к воеводе Варяжко.

Тот сложил перед грудью широкие ладони, легонько толкнул ими воя.

– Ты не первый в его внезапную хворь не поверил. Уж очень странная хворь, и напала-то на беднягу Рамина как раз тогда, когда Выродку его сотня понадобилась… Чудно, не правда ли? Я утром был у Рамина, и Помежа со мной. А Горыня чуть не на коленях его упрашивал правду рассказать. Только старик на все уговоры лишь одно бурчал: «Берегитесь Выродка, он – колдун, может одним взглядом человека, словно пушинку, по земле катать». Немудрено, что после таких речей князь его больным счел. Только меня не проведешь. Не болен Рамин – лишь напуган до смерти.

– Так. – Тяжелые ладони Горыни рухнули на стол. Тот качнулся, хрустнул, но дубовые ноги выдержали – устоял. – Рамин от любой тени неспроста шарахается. Выродок ничем не гнушается – мог и порчу навести. Этому любой с малолетства учен. А если я прав, то никто из нас не должен спокойно смотреть, как болотник к князю подбирается и друзей наших себе под ноги в грязь укладывает. Сегодня он Рамина свалил, завтра к Дубреню подкатится, потом Блуда осилит, а дальше – станет воеводой и приберет к рукам твое золотишко, Помежа, и твои богатства, Ситень… Так то….

От этих уверенных слов Помежа сжался в комок.

– Ну, это уж ты через край хватил…

– Ты так думаешь? – ехидно поинтересовался у скорчившегося боярина Блуд. – Чего же не уходишь? Трусишь?

Тот совсем сник. А Блуд продолжал:

– И Варяжко нынче к княжьему двору, словно на смертный бой, шагал. А коли скажет он, будто в тот миг не желал крови Выродка, – не поверю! Только болотник честного поединка не стоит. И платить за его смерть своей головой тоже неумно. Я другое предложу…

Лавка протяжно заскрипела – Помежа ерзал по ней, в нетерпении вытягивал тонкую шею. Губы боярина шевелились, в глазах замер немой вопрос. Блуд покосился на него:

– Здесь я тех собрал, кто отправляется завтра с Ярополком в Полоцк. Возле Полоцка много лесов и болот. Может, Выродок вспомнит о родном печище? Может, под покровом ночи уйдет к родичам да там и останется? А потом сыщется средь нас человек, который поручится, что говорил Выродок, будто тянет его в родные места и будто желает он оторваться в пути от княжьего обоза… Если б так – все бы вздохнули с облегчением.

Помежа все понял сразу. Варяжко не успел еще и половины сказанного уразуметь, а узколицый боярин уже обрадовался, засиял восторженной улыбкой:

– Я, Блуд. Хочешь – я скажу князю, якобы слышал от Выродка подобные речи?

– Ты и скажешь, – насмешливо кивнул воевода. – Ты ведь нам помочь ничем иным не сможешь. Кровь-то не любишь…

Теперь до Варяжко дошел смысл сказанного. Грязное дело затеял Блуд – подлое и низкое, как его душонка. Такое только сам Выродок мог придумать.

– Так не пойдет, Блуд, – отчетливо произнося каждое слово, вымолвил Варяжко.

Рыжий воевода скользнул к нему, склонился, сузил хитрые кошачьи глаза:

– Не пойдет?! А Рамина ты забыл? И обиду Потама простил? Это разве не подло было?

– Не забыл и не простил. Только я уподобляться Выродку не хочу. С радостью сошелся бы с ним в поединке, а в спину нож – хоть ему, хоть кому другому не воткну!

Блуд выпрямился.

– Посмотрю, что ты скажешь, когда он тебе в спину нож по самую рукоять сунет да еще и повернет, чтоб побольней было.

– И тогда то же самое повторю! Выродок мне не ровня! – Варяжко встал и, не глядя на вытянувшиеся лица, вышел из избы. Его никто не остановил. То ли боялись, то ли растерялись.

После затхлого воздуха Блудовой избы улица пьянила теплыми ароматами осени. Вдалеке под холмом, роняя последние пожелтевшие одежды, гляделись в Непру стройные березы, а за широкими, вольными водами тянулись бескрайние поля. Кое-где уже жалобно темнела стерня, а многие еще похвалялись золотым волосом спелой пшеницы. Маленькие человеческие фигурки копошились вдали, увязывали скошенное в снопы.

«А ведь тоже – люди, – неожиданно подумал Варяжко. – Любят, мучаются, ненавидят. Из таких же, какие работают на том берегу, появился Выродок». Эта мысль ошеломила нарочитого. Почему-то раньше он считал лапотников чем-то вроде лошадей: главное – кормить их вовремя и от диких зверей оберегать, тогда, убирая урожай, они будут покорно гнуть на солнцепеке спины, а весной мять босыми ногами землю, тягая по ней тяжелые сохи и бороны. Варяжко коня своего нового, Вихра, и то больше почитал, чем почерневших от солнца и земли лапотников. Может, за это мстил Выродок?