Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

• Название: Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!
• Автор: Лев Сокольников
• Жанр: Современная проза

---

— Не все, не все! Как быть с теми, кто на тебе, как на кролике, проверял "успехи социалистической системы ведения хозяйства" полных семь десятков лет? Нет, конечно, явных экспериментов никто и никогда, как враги, так и друзья, над тобой не производили, нет! Не выясняли вопрос: "на сколько его хватит"!? Документы, подтверждающие факты "псевдо медицинских экспериментов от "своих" отсутствуют, если не брать в расчёт твою "Трудовую книжку" с записью о сороках пяти годах трудового стажа на "строительстве социализма"! — пел бес "провокационную" песнь.

— Хочется задать встречный вопрос "товарищам" из Фонда: "как вам кажется, сколько бы "протянул" полудохлый от бескормицы малый, вздумай враги произвести над ним один и пустяковый "псевдо"? Или не "псевдо медицинский" эксперимент? "Мудрецы "фондовые", разве такое могло быть? Кто-нибудь выживал у врагов после экспериментов? А если соврать "да, производились"!? За враньё марок прибавят?

— О каких марках грезишь? Кто их прибавит? А документы о телесных страданиях где!? Справки?

11. Где были освобождены, когда, кем и как?

— Подробно описать одиннадцатый пункт? Без утайки?

— Валяй!

— Освободили не американцы с англичанами. Если бы такое случилось, то родной монастырь я бы никогда не увидел: наше предательское семя убежало бы за океан! Это тётушку любимую они освобождали, и было это в Руре, в "стальном сердце Германии". Вот как было у тётушки:

через короткое время после счастливого события по освобождению, в лагере "перемещённых лиц" появился майор советской армии. Холеный, в военной форме, "одетый с иголочки молодой мужик". Тётушка по причине слабого владения грамотой не могла правильно произносить "майор" и заменяла его "маёром". Так проще. Не одна только тётушка искажала звание старших советских офицеров, у малограмотных женщин "майоры" и до сего времени проходят за "маёров".

— Определение "малограмотные женщины" неверное! Часто грамотные женщины не могут применить грамоту, не видят "точек приложения знаний", поэтому и пребывают в "малограмотных" — вступился бес за женщин.

— Не за женщин, а за "объективность"!

У "маёра", что каждый день появлялся в лагере, опять по определению родственницы, был "хорошо подвешен язык", намного лучше, чем у майора-замполита времён моего прохождения "воинской повинности" в строительном батальоне. О моём "маёре" — в другом месте и подробно.

Майор из тётушкиного времени был из разряда "болтунов-вдохновителей" не лишённым таланта, чем и ценился у высших командиров: "петь соловьём" могут не все.

— Только актёр мог "петь":

— Родина-мать ждёт вас с цветами и распростёртыми объятиями, дорогие друзья! И пусть молодые русские люди не поддаются уговорам "заокеанских "друзей" о хорошей жизни за океаном, если они надумают туда уехать! Ничего прекраснее, как "всем вернуться на родину" и быть не может! — врал, сука! Знал, что врёт, и всё же врал! Это была настоящая "блядь в галифе"!

Мало расспрашивал тётушку о пребывании в Рейхе, и всё по причине глупой молодости! Не сидел тогда во мне бес, некому было формулировать в сознании "враждебные, провокационные" вопросы:

— Майор, обращаясь к "рабам с востока", поминал "советских" людей, или "русских"? Чего было больше в его словоблудии? На что нажимал "товарищ"?

— Да какая нам сегодня разница?

— Большая! Майор был не полным дураком, хорошо понимал, на каких душевных струнах "рабов с востока" следует играть. Упомяни в призывах "советскую власть", так ещё неизвестно, какой "прОцент" отказавшихся "возвращаться на родину" граждан "страны советов" портил бы отчётность "о проведённой работе среди репатриантов". "Рабы с востока" в майоровых "соловьиных переливах" не нуждались, они и без его фальшивых "трелей" рвались домой!

Но в среде "восточных рабов телом" были настоящие "рабы духом", кои травили сознание измученным тоской по дому ребятам:

— Погодите, "родина" вам припомнит работу на немцев! Долго и с пристрастием будут "выяснять", как и почему попали сюда! Ни раз пожалеете, что послушались этого болтуна!

Каково!? Так отзываться о доблестном защитнике родины после малого времени пребывания в рабстве!? Сегодня такое говорить о тогдашнем майоре — это ничего, это нормально звучит, а тогда!? Явные враги, коим никакой пули не жаль!

Мрачные предсказания "врагов и предателей советского народа" сбылись по всем пунктам и полностью, как только возвращенцы были доставлены в советскую "зону оккупации". У нас "зона" всегда оставалась "зоной".

— Из всего набора обещаний они получили только "крепкие объятия" органов. Всё остальное было для них лишним. Цветов не было, это точно!

Ну, и что? Первое, что вспомнили вернувшиеся — пророчества "кассандр" из своих, из тех, с кем совсем недавно и совместно выполняли "рабский труд": да, верно, всё сбылось на сто с лишним процентов! Было "прекрасное будущее на родной земле".

— Что "кассандры"? Собственным рассудком дошли до понимания, что родине возвращающихся "остарбайтеров" "встретят цветами"? Или такое нашептали им вчерашние работодатели?

— Подозрения верны, пророческие слова шептали те, у кого они когда-то работали.

— Стой, погоди! Что получается? Кем в действительности были "господа" и "рабы"? Какие между ними были отношения? Если мой вчерашний хозяин

— "изверг", то, как язык у него поворачивался предлагать остаться навсегда после освобождения!? Что-то не стыкуется…

Наша контора не располагает сведениями о случаях побега "советских молодых людей" из советской зоны оккупации в американскую и английскую зоны. Тётушка рассказывала, что такие побеги в первое время случались, но скоро "мышеловка" с названием "советская оккупационная зона", надёжно прикрылась: опытом по захлопыванию различных "зон" советские органы могли гордиться. Об этом и до сего дня фильмы делают.

— Разница в работе на врагов и "своих" была?

— Разумеется!

— В чём суть, если кратко?

— Долго объяснять. Например, немцы даже в самые трудные времена не позволяли женщинам работать в шахте.

— Откуда известно?

— Знаю. Просилась "под землю" вместе с мужчинами работать и получила "nein!". На шахтном дворе — bite, работайте, но в забой — нет! "Работа под землёй — не женская"!

— Плети, как мера наказания, рабовладельцами применялись? О "плетях на спинах рабов с Востока" много написано?

— Один раз получила. Работала у одной скотины, так он был скотиной не по расовому признаку, а по человечьему скотству. Пожалуй, он и немцев ненавидел. Отклонение у всякого народа есть, дело в "количестве скотов на тысячу нормальных".

— Что потом?

— Как только нас завезли за полосатые столбики польско-советской границы, так тут же всех загнали в сарай и три дня не выпускали. Ни воды, ни пищи, ни возможности избавиться оттого, что бывает с пищей… Когда мы, набравшиеся у врагов культуры, просились выйти для оправления нужды, наш "родной и любимый" часовой отвечал:

— А, су-у-уки немецкие! "Культуры" набрались! Я вам покажу культуру! Ссыте в сарае! — вот тогда-то у многих из нас появились сравнения не в пользу "своих".

— Бес, простим часового? Он Европу от "чумы" освобождал, рисковал жизнью, поди, натерпелся, бедный! Вот и сорвалось…

Не думая, что основательно травит душу племянника, тётушка рассказала эпизод из "момента счастливого возвращения советских ребят из неволи": вывозили их из американской оккупационной зоны на "студебеккерах". Река Эльба — граница зон советской и американской. Мосты, понятное дело — взорваны, а вместо них — понтонные переправы. Съезд с берега на переправу крутой, с поворотом, страшно опасный. По такому спуску только крадучись перемещаться следует, с трезвой и опытной шофёрской головой, ну а те, кому доверили везти вчерашних "невольников", были в стельку пьяны!

…и два первых "Студебеккера", хорошо загруженных молодыми ребятами и девчатами, вчерашними "рабами", вместо понтонного моста, с хорошего уклона, направили в реку!

"Эльба, Эльба, мать родная!

Эльба, пьяная река!

Не видала ты подарков

от…шофёра-мудака!"

Надежды на спасение не было: быстрА оказалась "вражеская" Эльба!

Сколько "рабов с востока" утонуло тогда — подсчётами никто не занимался: утонули — ну, и утонули, "война всё спишет"! Кому их смерть интересна? Разве только они утонули? И водители не выбрались! А их гибель для страны была куда трагичнее, чем два загруженных "под завязку" "студебеккера" с вчерашними работниками на Рейх!

Главное, постоянное, неуничтожимое утешение: "не я один дурак". Что вы утонули — чёрт с вами, на врагов вы работали, но шоферюг, наших пьяных "героев" — жаль! Всю войну прошли и нА тебе: в мирное время утонули! И где, в каком "ратном" деле отдали жизни!? И что сказали "товарищи" родственникам погибших ребят и девчат?

"Напрасно старушка ждёт сына домой,