Сергей Утченко - Древний Рим. События. Люди. Идеи.

• Название: Древний Рим. События. Люди. Идеи.
• Автор: Сергей Утченко
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1969

---

Само собой разумеется, что подобные акции никак не могли содействовать росту авторитета и популярности Антония в Риме. Наоборот, они воспринимались, как вызов, как враждебный акт по отношению «ко всему римскому», и вызвали «волну ненависти» против Антония.

Этот благоприятный момент вовремя и весьма тонко использовал Октавиан. Мы уже упоминали о том, что Брундизийское соглашение было подкреплено династическим браком: Антоний женился на сестре Октавиана Октавии. Поначалу этот брак выглядел даже счастливым — благодаря красоте и прекрасному характеру Октавии, но когда Антоний в 37 г. в Антиохии снова встретился с Клеопатрой, все нарушилось. Пренебрегая обычаями и правилами, Антоний вскоре, не разводясь с Октавией, вступил в официальный брак с египетской царицей. Это был очередной скандал.

Судьба Октавии, которая держала себя безукоризненно и, оставаясь в Риме, вела дом Антония и воспитывала его детей, вызывала общее сочувствие. Когда она заявила о своем желании поехать к мужу, Октавиан этому не препятствовал, но, как отмечали еще древние авторы, отнюдь не из желания угодить сестре, а рассчитывая на оскорбительный прием со стороны Антония, что могло послужить одним из поводов к войне. Так и получилось. Когда Октавия, ведя с собой 2 тыс. отборных солдат, а также собрав деньги и подарки для военачальников и друзей Антония, прибыла в Афины, ей было вручено от него письмо, в котором, ссылаясь на очередной поход и занятость, он просил ее вернуться обратно в Рим.

С этого времени начинается открытая вражда между бывшими триумвирами. Они обмениваются взаимными упреками, обвинениями, а в 32 г., на заседании сената происходит полный разрыв не только между самими главными действующими лицами, но и между их сторонниками из числа сенаторов. В результате этого около 300 сенаторов (в том числе оба консула!) покинули Рим (с разрешения Октавиана) и отправились к Антонию. Этим, по существу говоря, был решен вопрос о новой войне, и обе стороны начинают деятельно к ней готовиться.

Антоний присылает официальный развод Октавии; в ответ на это Октавиан, вопреки существующим правилам, опубликовывает завещание Антония, хранившееся у весталок. Из этого завещания следовало, что Антоний просит похоронить его в Египте вместе с Клеопатрой, что он за нею и за ее детьми закрепляет все те земли и царства, которые были им столь торжественно переданы.

Это завещание оказалось каплей, переполнившей чашу. Оно вызвало в Риме всеобщее возмущение. Клеопатре была объявлена война. Тот факт, что война объявлялась именно Клеопатре, можно признать новой удачной акцией Октавиана, ибо таким образом предстоящая война приобретала характер внешней, а отнюдь не гражданской, что гораздо больше в тот момент импонировало римлянам.

Тем не менее война требовала средств. Октавиану пришлось прибегнуть к исключительным мерам. Все свободнорожденные должны были внести четвертую часть годового дохода, а вольноотпущенники — одну восьмую часть всего имущества. Эти меры привели чуть ли не к восстаниям. Плутарх считает величайшей ошибкой Антония его промедление, ибо он дал возможность Октавиану приготовиться, а волнениям улечься, и весьма мудро замечает, что, «пока шли взыскания, люди негодовали, но, заплатив, успокоились». Более того, Октавиан сумел добиться того, что ему присягнули на верность жители Италии, Галлии, Испании, Африки, Сицилии и Сардинии.

Антоний, со своей стороны, готовился к предстоящей войне не менее активно. Он собрал значительное войско; флот, находившийся в Эфесе, насчитывал до 800 судов (включая грузовые), причем 200 кораблей выставила Клеопатра. От нее же Антоний получил 2 тыс. талантов и продовольствие для всей армии. В лагере Антония существовали две группировки или «партии»: перешедшие на его сторону сенаторы, которые хотели или примирить его с Октавианом, или, по меньшей мере, удалить на время Клеопатру, — и «партия» самой Клеопатры, провоцировавшая Антония на самые вызывающие действия и полный разрыв с Римом. Победила, конечно, последняя.

Пока стягивался флот и комплектовалось войско, Антоний и Клеопатра отправились на Самос, где проводили все дни в развлечениях и удовольствиях. Но предоставим слово опять Плутарху. Он пишет: «Чуть ли не целая вселенная гудела от стонов и рыданий, а в это самое время один–единственный остров много дней подряд оглашался звуками флейт и кифар, театры были полны зрителей, и хоры усердно боролись за первенство. Каждый город посылал быка, чтобы принять участие в торжественных жертвоприношениях, а цари старались превзойти друг друга пышностью приемов и даров, так что в народе с недоумением говорили: каковы же будут у них победные празднества, если они с таким великолепием отмечают приготовления к войне?». Затем Клеопатра и Антоний переехали в Афины, где опять потянулись бесконечные пиры, торжества, зрелища.

Когда, наконец, противники двинулись друг против друга, под командованием Антония находилось не менее 500 боевых кораблей, 100 тыс. пехоты и 12 тыс. конницы. На его стороне выступал ряд зависимых царей и властителей, приславших свои вспомогательные отряды. У Октавиана же было только 250 судов, пехоты — 80 тыс., а конницы тоже около 10—12 тыс. Однако в одном отношении он имел бесспорное преимущество — его суда были прекрасно оснащены и отличались большей легкостью и маневренностью. Тем не менее Октавиан предлагал Антонию решить дело сухопутным сражением, обещая обеспечить его войску высадку в Италии. Антоний ответил отказом и взамен предложил Октавиану сойтись с ним в поединке.

Решающее сражение произошло 2 сентября 31 г. на море, около мыса Акций в Эпире. Бой был довольно упорным, исход его еще абсолютно неясным, как вдруг, у всех на виду, 60 кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь через гущу сражающихся. Антоний, стоило лишь ему заметить, что корабль Клеопатры уходит, забыл обо всем на свете и, бросив на произвол судьбы людей, которые сражались и умирали за него, перешел с флагманского корабля на быстроходную пентеру и ринулся в погоню за Клеопатрой.

Морская битва, однако, продолжалась до позднего вечера. Лишь очень немногие видели бегство Антония своими глазами, а те, кто об этом узнавал, не хотели верить, что прославленный полководец мог так позорно бросить свой флот, а кроме того 19 вовсе нетронутых легионов и 12 тысяч конницы. И хотя флот был все же разгромлен, сухопутное войско еще целую неделю не желало покидать лагеря, отвергая все выгодные предложения, которые делал Октавиан. И только, когда сами военачальники стали тайно по ночам бежать из лагеря, солдатам ничего больше не оставалось, как перейти на сторону победителя.

Битва при Акции решила в принципе исход гражданской войны. Но война как таковая отнюдь еще не была закончена. Прежде чем перейти к конечной цели — взятию Египта, Октавиан, как всегда чрезвычайно основательный и осторожный, осуществляет ряд мер, закрепляющих его положение на Востоке. Он отправляется сначала в Афины, где принимает посвящение в Элевсинские мистерии. Затем он отплывает на Самос, а оттуда в малоазиатские города. Здесь в поисках популярности он проводит традиционную политику сложения долгов и отмены налогов, а также дарует права римского гражданства уроженцам восточных городов, служивших в его войске. В конце 31 г. Октавиан вынужден вернуться в Италию — ему сообщают о крупном мятеже ветеранов. Солдаты, как всегда, требовали денег и земель. В расчете на будущую египетскую добычу, Октавиан удовлетворил все их требования, хотя для этого ему пришлось потратить почти все собственные средства да еще одолжить значительные суммы у друзей. После этого он смог возобновить свой восточный поход.

Что касается Антония, то передышку, невольно предоставленную ему Октавианом, он использовал довольно странно. После нескольких месяцев депрессии, проведенных им в одиночестве, он вернулся в Александрию, к Клеопатре. И хотя к нему поступали самые неутешительные сведения, говорящие о том, что подвластные ему цари и династы, начиная с иудейского царя Ирода, один за другим изменяют и переходят на сторону Октавиана, так что за ним ничего уже не остается, кроме Египта, он, по словам Плутарха, словно радуясь, отрекся от всякой надежды и принялся увеселять город нескончаемыми пирами, попойками и денежными раздачами. Цезариона он записал в эфебы, т. е. объявил совершеннолетним на греческий лад, а своего сына от Фульвии одел в мужскую тогу. По этому поводу для всех жителей Александрии было устроено многодневное празднество. Затем Антоний и Клеопатра основали «Союз смертников», куда записывались друзья, решившие умереть вместе с ними, но пока по очереди задававшие пиры, один роскошнее другого.

Вместе с тем они все же направили послов к Октавиану. Клеопатра просила передать власть над Египтом ее детям, а Антоний — разрешить ему провести остаток дней частным лицом либо в Египте, либо в Афинах. Просьбу Антония Октавиан категорически отверг, Клеопатре же отвечал, что ей будет оказано полное снисхождение, если она выдаст или умертвит Антония. Октавиан в то время всячески старался подчеркнуть свое милостивое отношение к Клеопатре еще и потому, что она перенесла неисчислимые богатства из царской сокровищницы в свой мавзолей и угрожала все это сжечь, а с собой покончить.