Мария ГАЛИНА - 2009 № 9

• Название: 2009 № 9
• Автор: Мария ГАЛИНА
• Издательство: ИД «Любимая книга», журнал «Если»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISSN 1680-645X

ПРОЗА

СВЯТОСЛАВ ЛОГИНОВ. АРМАГЕДДОН ВОЗЛЕ ГОРНОЙ РЕЧКИ

Вселенская битва добра и зла сокрушила все живое. Но, может быть, эта схватка делеко не последняя?

ШОН МАКМAЛЛЕН. СКРУЧЕННЫЕ В СПИРАЛЬ

Редкая лодка доплывет до середины озера Дербент. Она, исчезнув в тумане, попадет в другой мир.

МАРИЯ ГАЛИНА. КРАСНЫЕ ВОЛКИ, КРАСНЫЕ ГУСИ

Натуралист охотится за уникальной птицей, но в экспедиции его ждут куда более неожиданные находки.

ЕВГЕНИЙ ГАРКУШЕВ, АНДРЕЙ СОЮСТОВ. АРИЙСКАЯ НОЧЬ

Только здесь они могут считать себя победителями. Только так они могли победить. Ну и что же теперь: нравится им вкус такой победы?

КЭРОЛИН ИВ ДЖИЛМЕН. ЭКОНОМАНТ

Аналитики путаются в показаниях, пытаясь объяснить причины скачков мировой валюты. Просто они не знают главного...

ДИН УИТЛОК. ПОДМЕНЫШ

Знакомство с девушкой, назвавшейся таким именем, не могло закончиться банальной интрижкой.

---

— Если не погибли, так погибнут. Время здесь имеет небольшое значение... Гесс, кстати, как это ни смешно, еще жив. Он просто образцовый объект моей теории. Потому что фигура, которую мы воспринимаем как Гесса, — всего лишь идея Гесса. Абстрактная идея, живущая среди нас. Вот вы лично его видели?

— Нет. Эльза видела.

— Спросим?

Эрих прошел, к окну, взял Эльзу за руку.

— Скажи, пожалуйста, ты видела Гесса?

— Когда?

— Сегодня, в Вевельсбурге. Или вчера.

— Нет, он общался со мной через секретаря. Осторожничал.

Отто Ран поднял палец и хихикнул.

— Что и требовалось доказать. Но мы — люди, а люди переменчивы. Ничего удивительного в том, что кто-то умер, а кто-то восстал из небытия. Пространство и время относительны. Но вот звезды... В Вевельсбурге имелась отличная обсерватория. Там самое современное оборудование. Некоторые наблюдения можно вести даже сквозь облачный покров. И самое интересное заключается в том, что звезд на небе больше нет. Даже Солнца... Вы понимаете, что это значит?

— Нет, — ответил Эрих.

— Мир лишился протяженности! Он замкнут на себя!

Чудовищная вспышка озарила горизонт. Облака на краю моря словно закипели. При этом не раздалось ни звука — крушение Великобритании проходило в тишине.

— И Англии больше нет, — прошептал Отто. — Волшебной страны, такой же древней и легендарной, как Германия... Вот и все. Минуты через две здесь станет очень неуютно. Сначала звук придет по воде. Потом — ударная волна по воздуху. Надо спуститься вниз.

— Я хочу видеть! — сказала Эльза.

— Нет! — твердо заявил Эрих. — Глупо подставлять себя под удар.

Как ни странно, девушка его послушала.

Они вышли в коридор, начали спускаться в бункер.

— Мы можем остаться здесь, — заупрямилась Эльза.

— Пойдем дальше.

— Такое впечатление, что наш спутник не хочет прятаться.

— Отто Ран вообще своеобразный тип. Понимаешь, этот чудак — на самом деле мертвец. И считает нас такими же. А вокруг — ад. Ведь так,герр Ран?

Страшный удар потряс бомбоубежище. С потолка посыпалась штукатурка, Эльза споткнулась и покатилась вниз по лестнице. Эрих помог ей подняться, отряхнул паутину с волос.

— Землетрясение, — пояснил унтершарфюрер. — Естественное явление. Здесь, в аду, все естественно: запахи, цвет, осязание, боль. Если вам влепят пулю между глаз, вы умрете, несмотря на тот факт, что с вами это случалось.

— Что-то вы совсем заумное плетете, — счел нужным заявить Бауэр, хотя на душе скребли кошки.

— Да нет же... Все просто и логично. Если вы сдохнете там, на Земле, то попадете на тот свет. Но вот конкретно КУДА вы попадете — вопрос. Может, в рай или чистилище. А может, сюда, в ад. Мирам несть числа — во всех временах. Существование не заканчивается смертью. Даже после нее остается масса возможностей, чтобы нагрешить и опуститься на круг ада ниже или впасть в святость и возвыситься. Для изменения посмертного статуса достаточно одного...

— Чего?

— Снова умереть.

Эльза недоверчиво покачала головой.

— Каждый получает по делам его, — сообщил Ран. — При мне убили доктора, который в Дахау потрошил людей, словно лягушек. Обезумевший пациент — вроде бы, мертвый — вскочил со стола и перегрыз эскулапу горло. Но, полагаю, доктор даже этого не заметил. Просто сместился в иной слой реальности — там, наверное, и луны нет, не то что солнца. Да еще и земля горит под ногами... А тысячи евреев? Куда они делись? Отправились в свой мир. И русские: у них свой мир, свои территории, не имеющие ничего общего с нашими. Поэтому мы не сможем жить в России, поэтому сейчас в волнах сгинула Англия. Логика! И наши солдаты, воевавшие не за верность идеалам национал-социализма, а за свой Фатерлянд... Много вы видели вокруг себя рядовых?

Эрих вспомнил Бляйхродта, ненавистника унтерменшей. А сразу после него — опустевшую Москву. А ведь и правда: там даже кошек не было. И птиц... Остались только здания да техника — и то ее оказалось подозрительно мало. Город-призрак Москва, город, полный мертвецов, Сталинград.

Да и русских он встречал только тех, что были «добровольными помощниками». Лишь пленный солдат в ногайских степях был настоящим — и то его сразу отправил «на тот свет» Бляйхродт. Помог оказаться в русском аду. Или в раю, что скорее. Ведь парень бился за свою Родину.

— Между прочим, зря вы, капитан, переживали из-за уничтожения тысяч людей, — заметил Ран. — В реальности вам бы это с рук не сошло, а вот здесь... «Мьёллнир», расовое чудо-оружие, на самом деле действует только на фантомов. Свет прогоняет призраков, живым людям он ничего сделать не способен! Здесь полно фантомов, увы.

— Выйдем на воздух, — попросил Эрих. — Душно.

— Ну, если вы не боитесь радиации... Хотя вы правы. В аду бояться такого пустяка вряд ли стоит. Тем более вам. Я-то могу исчезнуть.

— Переместиться. А вот вас разорвать сложнее. Любовь...

* * *

Стекла офицерского клуба были выбиты. Стойка опрокинута. Бармен с бабочкой исчез. Лишь лежал на полу бокал из-под шампанского, весь в пыли и плесени. Свежий йодистый ветер вздувал рваные драповые шторы, как побитые ядрами пиратские паруса.

За окнами-иллюминаторами волновалось и все никак не могло успокоиться море — огромные валы дробились о волнорезы в мелкую пыль.

— Неужели правда? — выдохнула Эльза, с некоторым разочарованием чувствуя себя совершенно трезвой. — И что же нам делать?

— Для начала — выбираться из Вильгельмсхафена, — сказал Бауэр. — Хорошо бы оказаться где-нибудь подальше отсюда. Там, где нет зимы.

— Отличная идея, — согласился Ран, тронув носком сапога тонко звякнувший бокал. — Смените имена, забудьте прошлое, попытайтесь обрести покой и надежду. Чтобы получить что-то, нужно что-то потерять.

Бауэр снял кольцо, подаренное ему Хаусхофером, взвесил его в руке. Тяжелый металл, внушающая благоговение эмблема... Взял в свои ладони руку Эльзы, стащил кольцо с ее пальца.

— Так?

— Так, — ответила девушка.

Размахнувшись, Эрих швырнул кольца в ледяное море.

— Вот мы и повенчались, — тихо сказал он.

— И будем вместе. До конца, — ответила Эльза. Ветер, врывающийся в разбитое окно, играл ее волосами.

— Дороги открыты, — заметил Ран, оглядываясь в дверях. — Дороги всегда открыты. Вопрос только в том, сколько времени займет путь.

* * *

Ветер принес запах дождя и грозы. На западе, где-то в дальней дали, за Доном, грохотали громовые раскаты, сверкало. Нет, не гроза. Не может быть, чтобы каждый день гроза. Хотя дожди каждый день, да такие теплые, грибные...

Петр Афанасьевич притворил окошко, налил кипятка в термос, побрел на переезд — посидеть со свояком, попить чаю с малиной, с крепким вавиловским яблочком. Яблоки в этом году уродились, как никогда. Хоть и новый сорт, и деревца совсем махонькие — под яблоками гнулись. Да и вообще, урожаи с тех пор, как прогнали фрицев, загляденье.

Нога, потерянная в империалистическую, совсем не болела. Лекарство, что носила свояченица, действовало на славу. Даже если забудешь выпить таблетку — не беда, все равно почти не болит. А свояк все уговаривал его поехать в Крым, в ялтинский госпиталь, там ветеранам войны пришивали новые ноги, лучше прежних. В эти сказки Афанасич не верил, но слушать их было славно. Даже помечтать о том, как на старости лет пробежит он по росистой траве, окунется в речку, не отстегивая опостылевший протез...

Вышел на улицу, взглянул на звезды. Ах, хорошо... Кажется, несколько дней прошло с тех пор, как Дарья беременная ходила — а Машеньке уже третий годок пошел, улыбчивая, веселая. Ей о немцах, что тут хозяйничали, как страшную сказку рассказывать будут. Да и сам он забывать их стал. Выбили фрицев за Днепр, а потом и за Дунай — да и мир заключили. Сколько можно мужиков-то изводить?

Вождя немного жаль, конечно. Тот мог страх нагнать. Все для фронта, все для победы... Только ведь жить все хотят — и те, кто на фронте, и те, кто в тылу. Фриц — и тот злодеем не родился, что уж о своих говорить?

Жалеть народ надо. Новый-то вождь жалеет, грех жаловаться. Налоги снизил, колхозники жить стали по-человечески. И словно Бог ему помогает. Урожаи невиданные, погода — как надо, а зимы мягкие, тихие и куда морозы девались? Словно сгинули с лютой войной.

А деревьев каких дивных понавезли... Что за фрукты чудные! Жить да радоваться. Теперь Афанасич умирать не торопился. С супругой бы свидеться... Может, отыщется еще? Многие сейчас находятся из тех, кого в мертвые записали. Поразбросала людей война, но не все сгинули, не все!

Вот и разъезд. Окошко горит ярко, электричество, почитай, везде есть. Свояк газету читает — грамотный... И термос по почте выписал, чтобы деду сподручнее было к нему ходить. Из самого Китая термос. Воду нальешь вечером — до утра горячая.