Робин Мак-Кинли - Красавица

• Название: Красавица
• Автор: Робин Мак-Кинли
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1978

– Добрый вечер, Красавица, – произнес глубокий резкий голос.

Он медленно выпрямился, а я свернулась в клубок от страха. Гигант больше двух метров ростом, с широкими плечами и грудью, как у бурого медведя из северных лесов, вздохнул, отчего словно пронесся ураганный ветер.

Зверь поднял со стола подсвечник, который зажегся, едва он поднес его к плечам. Я посмотрела ему прямо в лицо.

– Нет! – закричала я. Увидев, что этот монстр шагнул ко мне, я в ужасе отшатнулась.

– Тебе нечего бояться, – сказало Чудовище настолько мягко, насколько могло своим резким голосом.

Оно все еще стояло, наблюдая за мной странными глазами. Внезапно мне стало понятно, почему его взгляд настолько ужасен: я смотрела в человеческие глаза… 

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Переводчик: Mad Russian

Бета-ридер: Pchelka, Amica 

Принять участие в работе Лиги переводчиков http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=5151

---

Он помолчал.

– Я размышлял, еще до твоего приезда, как ты отнесешься к этому (если вообще приедешь). Что ж, не могу тебя винить: тебя обманом заманили сюда. У тебя нет причин доверять мне.

Я хотела, было, что-то возразить (несмотря на нежелание прерывать его – я опасалась, что он не продолжит), но он покачал головой и сказал:

– Погоди. Нет, я знаю, что ты привыкла к моему виду, если вообще можно к нему привыкнуть, и моя компания служит тебе развлечением, и ты благодарна, что твое заключение здесь не настолько ужасно, насколько ты ожидала – тебя не подали на ужин с яблоком, засунутым в рот и не бросили в глубокое темное подземелье.

Я покраснела и уставилась на свои руки.

– Никогда не любил "Королеву Фей", – добавил он внезапно. – Столько в ней дурного написано.

– Но ты не виновата, – он продолжал. – Как я упомянул, у тебя нет причин доверять мне – и это верно. Не доверяя мне, ты не веришь ничему здешнему – тому, чего не можешь понять на условиях прежнего мира. Ты отказываешься признавать существование чего-то необыкновенного. Ты не видишь этого, не слышишь – для тебя того просто не существует, – он замер, задумавшись. – Судя по тому, что ты мне говорила, странное чувство нахлынуло на тебя в первую ночь здесь, когда ты выглянула из окна. Тебя это напугало (могу понять – меня тоже это раньше пугало) – и с тех пор ты избегала видений всего остального.

– Я… я не хотела, – ответила я, раздосадованная собой.

– Ненамеренно, возможно, но ты и меня отталкивала изо всех сил – так поступил бы любой нормальный человек, встретившись с таким существом.

Он вновь замолчал.

– Знаешь, последней каплей надежды мне показался тот день, когда я впервые привел тебя в библиотеку: ты столкнулась с работами Браунинга и Киплинга и увидела их. Могла и не увидеть, могла заметить лишь Эсхила, Цезаря, Спенсера или тех авторов, что были знакомы тебе в твоем мире.

Он продолжил, словно говорил сам себе.

– Позже я понял, что это было лишь отражение твоей любви и доверия к книгам: это не имело никакого отношения ко мне, к замку или к другим чудесам. И к тебе прилетели птицы – тоже хороший знак. Но они появились из-за твоей сильной тоски по дому. Хотя, возможно, это все же было началом.

Он надолго замолчал и я решила, что не дождусь от него больше слов, и тогда задумалась, какой же вопрос задать ему. Но меня отвлекло нечто странное, творившееся с моими глазами: новая глубина зрения, менявшаяся в зависимости от того, на что я смотрела. Великодушный выглядел как обычно: огромный гнедой конь, милый и терпеливый. Но на траву, которую он щипал, странно падал свет, и она двигалась не от ветра, а словно по чьему-то немому приказу. Я подняла взгляд: темная кромка леса дрожала и расплывалась, словно чернила на мокрой бумаге. Это напомнило мне о мелькающих легких тенях, которых я видела из окна в первую ночь в замке; только в том, на что я сейчас смотрела (как мне казалось), не было ничего пугающего. "Как глупо, – подумала я. – Невозможно на самом деле увидеть то, о чем он говорит. Что с моими глазами?"

Я обнаружила, что глядя на Чудовище, я начинаю моргать, застыв; не то, чтобы он выглядел еще огромнее или не таким мохнатым, но что-то выглядел по-другому. И откуда мне знать, нужно ли видеть те вещи, о которых он говорит? В ту первую ночь что-то было не так. И теперь тоже.

– Прошлой ночью, – наконец–то продолжил он. – Когда ты потеряла сознание, ты была беспомощна и (плохо это или хорошо) я перенес тебя на софу в соседней комнате. Я намеревался позвать твоих слуг и уйти. Но когда попытался положить тебя, ты что-то прошептала и уцепилась за мой сюртук двумя руками.

Он поднялся, отошел на несколько шагов назад от меня.

– Несколько минут ты была довольна, даже счастлива, что я держал тебя. А потом ты все вспомнила и в панике убежала. Но именно из-за тех минут симпатии, думаю, и произошла перемена, которую ты ощущаешь сейчас.

– И я всегда буду знать, когда ты рядом? – чуть дерзко поинтересовалась я.

– Не знаю. Думаю, что так. Я всегда знаю, где ты – далеко или близко. Это все? Ты просто знаешь, что я рядом, даже если не видишь меня?

– Нет, – покачала я головой. – Со зрением что-то странное творится. Цвета расплываются. И ты выглядишь по-другому.

– Ммммм, – ответил он. – На твоем месте я бы не стал волноваться. Как я сказал тебе при первой встрече, тебе нечего бояться. Не желаешь ли пойти обратно?

Я кивнула, соглашаясь; мы развернулись и медленно пошли к замку. Великодушный лихорадочно сорвал последние пучки травы и последовал за нами. Мне многое нужно было обдумать, так что я молчала; Чудовище тоже не произнесло ни слова.

Остаток дня прошел для меня как обычно. Я больше не говорила о своем необычном восприятии окружающего меня мира: после полудня воздух стал более прозрачным, цветочные лепестки посветлели до странного цвета, который я не могла определить, но меня более или менее перестало беспокоить то, как я стала слышать то, что нельзя было бы назвать звуками.

В тот вечер закат показался мне самым прекрасным, что я когда-либо видела: меня поразило и очаровало его небрежное великолепие, и я смотрела на небо, пока последние лучи светло-розового цвета не угасли, пока не зажглись первые звезды, появившись на своих назначенных местах. Наконец, я отвернулась.

– Прости, – обратилась я к Чудовищу, которое стояло чуть подальше, позади меня. – Никогда не видела такого заката. Просто дух захватывает.

– Понимаю, – ответил он.

Я прошла наверх, чтобы переодеться к ужину, все еще сбитая с толку тем, что я только что наблюдала, и обнаружила горы тонких кружев и серебряных лент, тускло мерцающих на кровати. Подол юбки слегка приподнялся, когда я вошла, словно невидимая рука начала поднимать его, а потом передумала и остановилась.

– О, ради всего святого, – с отвращением начала я, резко вырванная из своих иллюзорных размышлений.– Мы уже сто раз это проходили. Не одену ничего подобного. Унесите его.

Платье подняли за плечики и оно повисло в воздухе, сияя словно звездочка в моей спальне, и, несмотря на всю мою уверенность, что его я не стану носить, я все же задержала на нем взгляд. Оно было прекрасным: более того, мне казалось, что прекраснее, чем любые другие платья, в которые мой ветерок-щеголь пытался одевать меня.

– Ну же? – резко сказала я. – Чего вы ждете?

– Это будет трудно, – раздался голос Лидии.

Если бы до сегодняшнего дня я не привыкла не слушать их, то их присутствие все равно показалось бы мне зловещим. Даже шелковые юбки были уже слишком. Мне внезапно стало неловко и я задумалась, что же еще они для меня приготовили. Платье мгновенно легко повесили на открытую дверцу шкафа, а мне помогли снять одежду для верховых прогулок. Я все еще отряхивала волосы от сеточки, когда, в момент растерянности, меня словно поймали и окутали облаком или прозрачной паутиной, и я прорвалась сквозь нее, убирая спутанные волосы с лица, только чтобы обнаружить, что меня, вопреки приказу, все же одели в блестящее чудо, которое должно было вернуться обратно в шкаф.

– Что же вы делаете? – изумленно и сердито вскрикнула я. – Я не буду это носить. Снимите.

Руки мои искали шнуровку или пуговицы, но ничего не могли найти; платье сидело на мне, словно его сшили на моем теле (возможно, так и было).

– Нет-нет, – продолжала я. – Что это? Я же сказала, нет.

На моих ногах появились туфли – золотистые каблучки, осыпанные алмазной пылью; а на руки мне одевали браслеты с опалами и жемчугом.

– Хватит, – я по-настоящему разозлилась. Волосы мои скрутили и подняли вверх; я дотянулась и вытащила из пучка алмазную заколку, локоны рассыпались по моим плечам. Заколку я швырнула на пол. Когда мои волосы упали на грудь, я поняла, что они касаются обнаженной кожи.

– Святые небеса, – сказала я, изумленно оглядев себя: корсаж едва прикрывал меня. Сапфиры и рубины украшали мои пальцы. Я стянула их и отправила к алмазной шпильке.

– Вам не удастся это сделать, – проскрипела я сквозь зубы и скинула туфли. Немного замешкалась, прежде чем снять платье: не хотелось рвать его, несмотря на всю злость, поэтому я попыталась найти мирный выход.

– Это платье для принцессы, – обратилась я к воздуху. – Зачем вы так глупо поступаете?

– Но ты и есть принцесса, – заверила меня Лидия, немного запыхавшись.

Бесси подхватила:

– Полагаю, нам надо с чего-то начать, но все это весьма удручает.

– Почему она упрямится? – удивленно спросила Лидия. – Платье ведь такое красивое.

– Не знаю, – ответила Бесси, а я ощутила легкий всплеск их настойчивости, что разозлило меня еще больше.

– Платье и правда красивое, – яростно заявила я; в это время мне вновь подняли волосы, воодрузив заколку на место, а за ней и туфли, и кольца. – И поэтому я не буду его носить: ведь если одеть павлиний хвост на воробья, тот все равно останется серым, обычным и скучным воробьем!