Джованфранческо Страпарола - Приятные ночи

• Название: Приятные ночи
• Автор: Джованфранческо Страпарола
• Жанр: Классическая проза

Во время венецианского карнавала Лукреция Сфорца, дочь епископа, изъявила желание, чтобы каждую ночь дамы во дворце рассказывали страшные истории и истории о любовных похождениях, волшебные сказки о феях, удачливых дураках и задавали загадки. И в таких развлечениях они и не заметили, как пролетело время...

---

Лицемерная жена, притворившись, что разлука с ним безмерно её печалит, принялась ласкаться к нему и упрашивать пробыть с нею ещё несколько дней, хотя в душе сгорала от нетерпения, дожидаясь, когда же он, наконец, уберётся прочь и она с лёгким сердцем сможет броситься в объятия своего милого. Мануссо, не раз наблюдавшему, как священник ухаживал за его кумой и даже проделывал с нею такое, что негоже назвать своим именем, запала в голову мысль, что он нанесёт своему куму величайшее оскорбление, если не откроет ему, что проделывал, как он видел своими глазами, священник с его женой. Поэтому он решил во что бы то ни стало обо всём рассказать Димитрио. Пригласив его как-то к себе на обед, Мануссо, лишь только они сели за стол, обратился к Димитрио с такими словами: "Послушайте, куманёк, вы хорошо знаете, если не ошибаюсь, что я всегда искренно вас любил и буду любить, пока дух мой будет властвовать над моими костьми, и что нет ничего столь трудного, чего из любви к вам я бы не сделал. Если бы я не страшился вызвать ваше неудовольствие, то рассказал бы кое о чём, что скорее доставит вам огорчение, чем придётся по вкусу. Но я не смею об этом заговорить из боязни испортить ваше доброе настроение.

Впрочем, если вы сохраните, как я надеюсь, благоразумие и рассудительность, то сумеете сдержать ярость, которая никогда не оставляет человеку ни малейшей возможности постичь истину". Димитрио на это заметил: "Разве вам неизвестно, что со мною вы можете поделиться решительно всем? Не убили ли вы случайно кого-нибудь? Скажите прямо, отбросьте всякие колебания". - "Я никого не убил, - ответил Мануссо, - но я явственно видел, как другой убивал и честь вашу и ваше доброе имя". - "Говорите яснее, - проговорил Димитрио, - оставьте эти тёмные речи, не ходите вокруг да около". - "Хотите, чтобы я говорил с вами начистоту? - спросил Мануссо. - Ну что ж, но только выслушайте меня и отнеситесь спокойно ко всему, что бы я сейчас ни сказал. Полисена, которую вы так любите и обожаете, когда вы находитесь на чужбине, всякую ночь ложится в постель с одним священником и вдосталь развлекается и тешится с ним". - "Но, как же это возможно?! - воскликнул Димитрио. - Ведь она нежно любит меня, и, когда я уезжаю отсюда, грудь её сотрясают рыдания, а воздух - вздохи, и если бы всё, о чём вы говорите, я увидел своими глазами, то и тогда я едва ли поверил бы этому".

- "Если вы покажете себя, как я рассчитываю, человеком разумным и рассудительным, - продолжал Мануссо, - и не вздумаете закрывать глаза, как имеют обыкновение поступать многие простофили, я устрою так, что все предстанет пред вами, как на ладони, и во всём вы убедитесь воочию". - "Согласен исполнить всё, что прикажете, лишь бы вы дали мне увидеть обещанное". Тогда Мануссо сказал: "Поступите так, как я накажу, и вы сможете убедиться в правоте моих слов; но затаите всё в себе и пусть у вас будет весёлый вид и на лице написано благодушие, иначе мы испортим всю песню. А в день, когда вы захотите уехать, притворитесь, будто отправляетесь на корабль и скрытно приходите ко мне, ибо, без сомнения, я устрою так, что вы увидите все". И вот, когда настал день, в который Димитрио предстояло отплыть, он со всею горячностью приласкал жену, препоручил ей дом и, попрощавшись с нею, прикинулся, будто отправляется на корабль, тогда как на самом деле, таясь ото всех, пробрался к Мануссо. Судьбе было угодно, чтобы менее чем через два часа собрались тучи и разразился ливень, да такой, что казалось, будто собирается рухнуть небо, и всю эту ночь непрерывно лил дождь.

Священник, успевший узнать об отъезде Димитрио, дождавшись обычного часа, не страшась ни дождя, ни ветра, поспешил к своему дорогому сокровищу, и, по поданному им знаку, ему сразу же отперли дверь, а войдя в дом, он подарил своей милой жгучий и сладостный поцелуй. Увидев это и убедившись, что сообщённое кумом - сущая правда, Димитрио, стоявший притаившись у щелки, сначала остолбенел, а затем, уступив неподдельному горю, разразился слезами. Тогда кум сказал ему такие слова: "Ну, а теперь что вы думаете? Не видали ли вы такое, что никогда вам и в голову не приходило? Но успокойтесь и держите себя в руках, и если вы послушаетесь меня и исполните всё, что я скажу, то увидите кое-что и похлеще. Итак, подите и сбросьте с себя это платье; возьмите лохмотья убогого бедняка, и наденьте их, и измажьте грязью лицо и руки, и, изменив голос, подойдите к своему дому, и притворитесь, будто вы нищий, умоляющий приютить его на ночь. И служанка, может статься, видя, как разбушевалось ненастье, сжалится над вами и не откажет в приюте, и тогда вы легко сможете увидеть то, чего не хотели бы видеть". Поняв, как следует поступить, Димитрио снял своё платье и облачился в лохмотья одного нищего, который в ту пору зашёл к Мануссо, чтобы укрыться от непогоды.

Дождь лил по-прежнему как из ведра, когда Димитрио подошёл к своему дому и трижды постучал в дверь, причитая и громко вздыхая. Выглянувшая в окно служанка спросила: "Кто там стучится внизу?" И Димитрио жалобным голосом, запинаясь, ответил: "Я престарелый убогий нищий, почти утонувший, можно сказать, под дождём, молю о ночлеге на одну эту ночь". Служанка, сострадавшая бедному люду не меньше, чем её госпожа священнику, побежала к хозяйке и попросила её милостиво дозволить дать в доме приют убогому нищему, вымокшему под дождем так, что его хоть выжимай, пока он не обогреется и не обсохнет. "Он сможет натащить наверх воду, поворачивать вертел и следить за огнем, чтобы куры изжарились поскорее. А я тем временем поставлю на огонь кастрюлю, приготовлю тарелки и управлюсь с другими делами на кухне". Госпожа согласилась, и служанка, отперев дверь и впустив нищего, усадила его у огня, и, пока бедняга поворачивал вертел, священник и госпожа забавлялись у себя в комнате. Случилось так, что они оба, держась за руки, вошли в кухню и поздоровались с нищим и, увидав, до чего он забрызган грязью, стали над ним потешаться.

И госпожа, подойдя к нему, спросила, как его звать. Он ответил: "Зовут меня, мадонна, Грамотиведжо". Услышав такое имя, госпожа разразилась смехом, да так осклабилась, что впору было хоть зубы ей дёргать. И обняв священника, сказала ему: "О, душа моя, о, мой желанный, разреши я тебя поцелую". И тут же при нищем сжала его в объятиях и принялась целовать. Предоставляю судить вам самим, что чувствовал муж, видя, как его жену обнимает и целует священник. Наступил час ужина, и служанка, подав любовникам кушанья, возвратилась на кухню и, подойдя к старичку, сказала: "Ах, дяденька, а ведь моя госпожа замужем, и у неё такой славный муж, каких на земле больше не сыщешь, и он ни за что не допустит, чтобы у неё хоть в чём-нибудь был недостаток. Один бог ведает, где он, горемычный, теперь, в такое ненастье. А она, неблагодарная, о нём и вовсе не думает и ещё меньше о его чести и позволила любострастию ослепить себя до того, что только и делает, что милуется со своим дружком, закрыв двери для всех, кроме него.

Но сделайте милость, давайте тихонько подойдём к двери в комнату госпожи и поглядим, что они делают, как едят". И подойдя к двери, они увидели, что священник и женщина подкрепляются и предаются любовной беседе. Пришла пора укладываться в постель, и Полисена легла со священником, и, перекидываясь шутками и дурачась, с исподволь накопившимся рвением они взялись за молотьбу, пыхтя во всю мочь и подбадривая друг друга, так что нищий, которого поместили в соседней комнате, легко мог понять, что у них происходит. В эту ночь бедняга не сомкнул глаз и с первым светом вскочил с постели; поблагодарив служанку за радушие и приятное общество, он удалился и, никем не замеченный, проскользнул в дом кума Мануссо. Тот, усмехаясь, спросил: "Ну, куманёк, как ваши дела? Не пришлось ли вам удостовериться в том, чему вы не хотели верить?" - "Да, - ответил Димитрио, - с полною несомненностью. Я ни за что не поверил бы этому, если бы не видел собственными глазами. Но терпение! Так хочет моя злая судьба". Тогда Мануссо, лукавец и большой выдумщик, произнёс: "Послушайте, кум, поступите, как я скажу.

Сначала вымойтесь хорошенько, потом возьмите своё платье, наденьте его и мигом отправляйтесь к себе домой и, сочинив, что вы не смогли отплыть из-за разразившейся бури, смотрите в оба, чтобы священник не задал тягу - ведь, когда вы окажетесь дома, он спрячется где-нибудь в укромном местечке и ни за что оттуда не вылезет, пока не сможет беспрепятственно выйти из вашего дома. А вы между тем пригласите родню вашей жены отобедать с вами, а найдя у себя священника, расправьтесь с ним по своему усмотрению". Димитрио совет кума Мануссо очень понравился. Скинув с себя лохмотья и надев собственную свою одежду, он подошёл к своему дому и постучал в дверь. Служанка, увидев, что это хозяин, побежала сломя голову в комнату госпожи, которая ещё лежала в постели со своим дружком, и сказала: "Хозяйка, хозяин вернулся". Услышав это, Полисена совсем растерялась и, как можно поспешнее поднявшись с постели, спрятала священника, на котором, кроме рубашки, ничего не было, в один из своих сундуков, где держала самые нарядные платья.