Валентина Немова - Любить всю жизнь лишь одного

• Название: Любить всю жизнь лишь одного
• Автор: Валентина Немова
• Жанр: Проза

"Любить всю жизнь лишь одного" — роман о молодежи и для молодежи. В него вошли записные книжки старшеклассницы. Она любит юношу из той же школы, в которой учится сама. И он как будто симпатизирует ей, но ведет себя довольно странно. Они то ссорятся, то мирятся. Чтобы наладить с ним отношения, девушка дает парню почитать свои дневники, открывает душу. Она романтик по натуре, мечтает свою школьную дружбу, первую любовь пронести через всю жизнь. Удалось ей это или нет, вы узнаете, прочитав книгу до конца.

---

В медали Роза не нуждалась. На общих основаниях сдала она вступительные экзамены и поступила в Свердловский университет, о чем уже было сказано выше. Она молодец, что без всяких колебаний выбрала не престижную в те годы профессию. Такое было у нее призвание. Думаю: из нее получится хороший учитель. Она любит и знает предмет, который выбрала. Она честный человек и будет требовательным преподавателем. Важно также и то, что по натуре Роза эмоциональна. На уроках у нее ребята не будут скучать. А это, как мне кажется, самое главное.

Несколько слов надо сказать о Лазейкиной. Мне она, пока мы с ней учились в одном классе, не нравилась. И за многое. За то, что вызывающе вела себя на уроках, за то, что морочила голову парням, а больше всего за то, что, написав на кого-либо из мальчишек эпиграмму, не подписывалась под ней. Пусть думают, что сатиру эту сотворил кто-то другой, а не она. И мстят за обиду пускай другому, а не ей. Я согласилась бы, чтобы меня считали автором ее куплетов, если бы в них не было столько злорадства. Мне всегда хотелось верить, что даже самые разболтанные пацаны, разгильдяи вроде Фридмана, способны исправиться. Она же свои "шедевры" создавала в основном для того, чтобы расправиться с теми, кто ей чем-либо не угодил. А ее требования к людям не всегда были справедливы. Чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить стишок "Старый, сивый, лысый черт" и обстоятельства, при которых он был сочинен. Она готова была утопить в реке всех девчонок из нашего класса, лишь бы добиться своего…

Дома у Лазейкиной я ни разу не была. Что представляют из себя ее родители, понятия не имела. Уже после того как мы окончили школу, посчастливилось мне увидеть ее отца. Столкнулась я с ним в канцелярии Свердловского университета, когда сдавала там вступительные экзамены. Он был в военной форме. В каких войсках служил и какой имел чин, не попыталась я выяснить. Мне тогда было не до того, чтобы разглядывать чьи-то погоны. Внимание я обратила лишь на то, какой был у него вид — очень грозный и решительный. Мне кажется, некоторые, не самые лучшие, черты характера Лина позаимствовала у своего папочки, привыкшего командовать. Побывав в университете, Лазейкин добился, чтобы его дочь-медалистку, поступающую на факультет журналистики, освободили не только от вступительных экзаменов, но и от собеседования…

P.S. Если бы мой отец обивал пороги в нашей школе и показывал свои награды и грамоты, возможно, там и ко мне было бы другое отношение. Но он этого никогда не делал. Я не просила его об этом. Мне нравится самой добиваться, чего я хочу. Трудности не пугают меня.

— Свердловск. Сентябрь 1951 года

Итак, я студентка юридического института. Откровенно говоря, я не хочу здесь учиться. Ни капельки не осталось от былого увлечения. И все началось после поездки домой, после нескольких Лешкиных реплик. Мы с ним встретились. Хотя поговорить нам не удалось, но его отношение к моему выбору мне известно. Он считает, что женщине уж лучше педагогом стать, чем юристом. Безусловно, он прав — как всегда. Лучше быть преподавателем литературы в средней школе, чем нотариусом, например. Или судьей. А юрисконсульт? Чем он занимается? А прокурор? Адвокат? Ерунда! Вечно копаться в законах. Не желаю! Быть следователем — это очень интересно. Настоящий следователь — это здорово! Но на эту должность назначают лишь тех, кто достиг двадцатитрех — двадцатичетырехлетнего возраста. Когда же я окончу ВУЗ, мне и двадцати двух не исполнится. Чем же я стану заниматься в течение полутора лет? А где полтора, там и три. Я же должна буду, получив диплом, где-то отрабатывать, и не полтора, а три года. Да я с ума сойду за это время от тоски! Да и вообще, что-то остыла я к этой профессии. Что твориться со мной, не разберу. Ну, допустим, я следователь. Что я буду делать? Выискивать мелких воришек? Нет, выискивать из будут другие, а я лишь допросы проводить. Ничего не изобрести, ни усовершенствовать. Отношения с людьми будут только неприятельские. Какие же еще могут быть взаимоотношения с правонарушителями? Меня это не вдохновляет. И о чем я думала раньше, выбирая профессию? И думала ли? Нет. Я только радовалась слыша, как называют будущим следователем. Мне это льстило. А что теперь узнаю, поступив в юридический? Очень многие из первокурсников признаются, что выбрали этот ВУЗ потому, что сюда легче поступить, чем в другие. И окончить тоже. Работать мои однокурсники после окончания института согласны где угодно. А я-то нет! Хуже всего то, что пока училась в школе преподаватель истории, не умевший связать двух слов, внушил мне отвращение к своему предмету. А что на первом курсе здесь изучают? Одну историю! Историю государства и права, историю государства и права СССР, теорию государства и права! А учебники! Толстые, как кирпичи! Взяла их в библиотеке, сложила на тумбочке и не открываю. Как я сейчас каюсь, что не поступила в горно-металлургический. Дорогой Алексей, ты был прав, когда говорил, что уж лучше бы я туда пошла учиться… И что же мне теперь делать? Чувствую: рано или поздно уйду из этого института. Наверное, лучше поскорее, чтобы не потерять год. Даже в педагогический, совсем не престижный, согласилась бы я перейти.

Очень плохо и то, что задерживаясь здесь, я отрываю от скромной зарплаты отца деньги на свое содержание. На стипендию ведь не проживешь.

Очень много доводов могу я привести в доказательство того, что мне надо бросить юридический институт. Однако как честный человек должна признаться: главная причина моего нежелания учиться в Свердловске вовсе не в том, что я разочаровалась в профессии юриста, и не в том, что отдельно от семьи мне трудно прокормиться. Ни в чем бы я не разочаровалась и жила бы вдали от родной семьи, если бы не тосковала по Алексею. Если бы он хоть письма писал мне! Но он не пишет. А это невыносимо.

Он проводит свою политику — выманивает меня из Свердловска.

— Записная книжка N 6 Юлии Русановой "В людях" Свердловск. Осень 1951 года

"Если сильно чего-то желаешь, мечтаешь,

то сбудутся ваши мечты".

Здравствуй, Тамара!

Получила от тебя письмо. Большое спасибо. Сейчас нахожусь в Ташкенте. На днях опять уеду в Сыр-Дарью, потом вернусь в Ташкент. Насовсем, так как министерство посылает меня учиться в ирригационный институт. Я этому очень рада. Ты пишешь, что хочешь работать. А я нет, я хочу учиться. Поработала месяц — в поле, месяц — в проектной группе. И больше не желаю, хватит! За "мудрый" совет поехать на Туркменский канал или в Хорезм очень благодарна. Томочка, ты, вероятно, еще не представляешь, что такое Туркменский канал и Хорезм. Тебе это известно из книг поэтического характера. Увы! Этого мало. Надо знать жизнь. Изучать ее глубоко. А ты пока что плаваешь по поверхности. Я понять не могу, как это ты догадалась сделать мне такое предложение. Я еще жить хочу, думаю о своем будущем и терять его не намерена. А ты мне советуешь ехать туда. Да представляешь ли ты себе, что такое экспедиция вообще?! Нет! У тебя совсем-совсем слепые представления о ней. Об экспедициях хорошо говорят по радио, пишут в газетах, не упоминая даже о том, что в экспедициях царит пьянство, разврат, что живут здесь люди, не имеющие своего угла, личной жизни. Взять хотя бы нашу бригаду. Рабочих набрали на вокзале. У них нет никаких документов. Собрали "искателей счастья", "артистов жизни". У них нет ни родных, ни знакомых. Они не привыкли трудиться, но любят деньги. Технический состав несколько выше рабочих, но опять же, кроме пьянства, ничем не может похвастаться. И ты предлагаешь мне работать бок о бок с ними в песках Каракалпакии! Тут работаю недалеко от города, где всего в достатке, кроме возможности культурно отдохнуть, да и то не нарадуюсь, что отпускают учиться, что я покину это общество. Мне один месяц здесь показался десятилетием. А на Туркменском канале люди неделями не умываются из-за того, что нет воды. Зато пьянства и разврата в десять раз больше, чем у нас на Сыр-Дарье. Томочка! Я никому в жизни не пожелаю такого "счастья". Не так легко мне руководить бригадой в 40 человек отъявленных бандитов. Вместо того, чтобы работать, они то и дело лезут в кусты да кроют все и всех матом. А с меня ведь требуют план. Они же народ несознательный. Им скажешь, что план срывается, а они матом пошлют. Спрашиваю: "Зачем вы ругаетесь"? А они в ответ: "мы же не тебя ругаем, а план". А то еще лучше бывает: обкурятся анаши, от которой сохнут мозги, да и лезут на стены. Нет, нет, не хочу я больше там работать, поеду, сдам дела, и больше в поле меня ничем не заманишь…

Это письмо получила Тамара Морозова, моя бывшая одноклассница, которая так же, как и я, поступила в Свердловский юридический институт. Учимся мы с нею в одной группе, вместе снимаем комнату в частном доме (наш институт не имеет возможности обеспечить местами в общежитии всех иногородних студентов).

Тамара очень тихая, скромная девочка. Училась в школе неплохо, но и не блистала. Была совсем незаметная. Я никогда не думала, что она решится поступить в юридический. А она решилась. Раньше мы с нею почти не общались. А теперь, живя в одной комнате, нашли общий язык и подружились.