Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

• Название: Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии
• Автор: Исмаил Ахмедов
• Издательство: University Publications of America
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007

Мемуары перебежчика, бывшего офицера советской военной разведки Исмаила Ахмедова, попросившего политического убежища в Турции в 1942 году, а затем в 1953 году выехавшего в США. Оригинал книги вышел в США в 1984 году. Несмотря на пропагандистский антисоветский характер, она представляет некоторый интерес, особенно, что касается раннего периода существования советской военной разведки, хотя достоверность некоторых моментов представляется сомнительной. В книге есть и явные ошибки, вроде путаницы двух братьев Кобуловых или утверждения, что Маяковский повесился (а не застрелился).

В переводе фамилия автора и главного героя мемуаров почему-то повсюду пишется как «Ахметов», хотя и в русских, и в иностранных источниках она пишется только как «Ахмедов /Akhmedov», поэтому здесь использован именно общепринятый у нас вариант написания.

---

После прибытия в Баку мои мысли были сосредоточены вокруг себя так, что я не подумал о таком факте, что улицы города и парки были заполненные голодными, усталыми людьми, мужчинами, женщинами и детьми, которые ходили или сидели, но ничего не делали. Что это означало, я узнал скоро после того, как посетил бюро по трудоустройству.

Это бюро представляло собой потрясающее зрелище. Здесь находились буквально тысячи бедных дьяволов, которые месяцами в очередях ждали любой работы, лишь бы выжить. Некоторые здесь ждали дни и ночи, чтобы не потерять свои места в очереди.

Теперь в этих очередях для меня голоды 1921–1922 годов, эпидемии и гражданские войны, которые выпали на судьбы регионов Урала и Волги, многих районов в Киргизии и Казахстана, на предгорьях и в горах Дагестана и Азербайджана, наконец, стали более чем слухами. Я буквально содрогнулся от мысли о моей беззаботности по отношению к моей семье, которая должна была страдать таким же образом. Я буквально горел от стыда, наконец осознав, что моей единственной им помощью были всего несколько фунтов риса и сушеного винограда, и та была по просьбе, а не по своей инициативе. Люди, которые стояли рядом со мной в очередях безработных в Баку, были выжившие в этих ужасных несчастьях на обширных просторах большевистской России. Я содрогнулся от мысли, что среди них мог бы быть также мой отец, ждавший любой работы.

Большинство моих очередников пришли из недалеких мест, из Дагестана и Азербайджана. Их рассказы были страшными. Подобно моим татарам, они также верили, что революция означает для них свободу от русского правления. Гордые люди, они воевали до тех пор, пока коммунисты не надули их различными хитростями и лживыми обещаниями. Какими бы храбрыми они ни были, победили Советы, которые сознавали экономическое, политическое и стратегическое значение региона вокруг Баку точно таким же образом, как и цари до них. В результате поражения дороги, мосты, системы орошения, целые поселения и местная промышленность были полностью разрушены и люди были поставлены под мечом расправы. В одном лишь Дербенте, довольно мелком городе к западу от берегов Каспийского моря, три четверти зданий были сожжены Советами до основания. По следам поражения незамедлительно последовали голод, малярия и тиф. После этого скотная чума стерла с лица земли остатки табунов. Как будто этого несчастья было все еще недостаточно, на растительность напали саранча и полевые мыши. Наконец, все, что еще держалось, было разрушено ужасными ураганами и градом. Все это погнало людей в Баку или другие промышленные центры в надежде найти там работу.

Каждый день мы стояли перед бюро по трудоустройству, где выводилось мелом на доске: «Немедленно требуются один дипломированный инженер-электрик, два дипломированных инженера-механика с долговременным стажем» или «три дипломированных конструктора». У меня же не было таких специальностей, также, как и у каждого, кто в эти печальные дни стоял здесь. Я поклялся, что однажды стану дипломированным, квалифицированным специалистом. Здесь не было досок, где бы написано, что требуются неквалифицированные, необученные рабочие, какими здесь были все и таким образом, мне в эти дни был дан урок, что образованные люди всегда нужны, как в плохие, так и в хорошие времена. Мой отец всегда говорил мне об этом и я узнал, что он был прав на основе своего личного опыта.

В то время как я стоял в очереди, мои деньги таяли, независимо оттого, как бы экономно я их не тратил. Я в дальнейшем продал все свои вещи, за исключением одежды на себе. Неумолимо наступил день, когда у меня вышли все деньги, и я должен был покинуть свою дешевую гостиницу.

В один жестокий день я в качестве последнего прибежища обратился в партию, когда безработный, без крыши над головой и голодный, пришел в Центральный Комитет Азербайджана. Здесь пренебрежительно посмотрели на мой протертый и грязный партийный билет, которого я когда-то так сердечно уважал. Мелкий чиновник бросил мне его обратно, сказав, что он не имеет штампа, что я прошел чистку или заплатил членские взносы. Он был прав. При моем поспешном отъезде из Чарджоу в многообещающий Баку я не позаботился об обновлении моего партийного билета. Я попытался объяснить это и спорить, что, будучи безработным, я не мог платить членские взносы. Это лишь вызвало гнев у чиновника. Он схватил мой билет, разорвал его, обозвав меня беспартийным подлецом и самозванцем и приказал, немедленно убраться и никогда больше здесь не показываться.

Это было дном. Безработный, голодный, бездомный и выгнанный из партии, я был приговорен к голоду или смерти, также, как и миллионы других под новой советской системой.

Ту ночь, как и другие, я провел на скамейке в городском парке на берегу моря. Ночи в Баку становились холодными в конце августа. Я больше дрожал, чем спал. Часто меня будил милиционер, который угрожал арестовать меня, если я опять вернусь на скамейку. Однако, я всегда возвращался назад. Я хотел, чтобы меня арестовали. По крайней мере, у меня было бы убежище и пища. Меня уже ничего больше не трогало. Я был бродягой, отбросом и очень, очень голодным и все время думал только о еде.

Однажды, по совету людей в очереди в бюро по трудоустройству, я отправился в железнодорожную станцию. Здесь можно было бы подзаработать немного тасканием багажей пассажиров между их поездами и домами. Я подумал, если другие могут делать это, то почему я не смогу. Молодой и сильный, я мог бы таскать очень много.

На восходе солнца после моей первой ночи в парке, я прошел пешком 8 км до станции, присоединился к группе добровольных носильщиков первого прибывшего поезда. Даже не успели остановиться колеса поезда, я поспешил к группе пассажиров и крикнул во все свои легкие: «Пожалуйста, позвольте нести ваш багаж за любую плату. Я голоден и без работы». Мне повезло. Добрый толстый гражданин с малой горкой мешков и сумок нанял меня. Я был так рад. Было неважно, что багаж был тяжелый, солнце становилось все жарче и жарче, и расстояние было очень далеким. Ничто не беспокоило меня. Я буду, наконец, есть. Дома добрый толстяк заплатил мне достаточно для покупки завтрака, и даже несколько копеек осталось для обеда. После того, как богатый малый поспешил с благодарностями, я помчался на рынок, где купил фунт горячего хлеба, фунт винограда и кусок сыра. Я наелся и помылся в ближайшем фонтане на сквере. Это был самый лучший завтрак в моей жизни. Жизнь также показалась мне не такой уж и плохой.

Придя на станцию для следующей работы, я скоро узнал кое-что из специфики и риска, связанных с этим бизнесом свободного носильщика. Надо было знать с точностью до секунды расписание прихода и ухода поездов. Свободные носильщики должны были придти раньше прибытия или отхода поезда и раствориться среди пассажиров. Иначе мы рисковали нарываться на официальных носильщиков, местную милицию и железнодорожных чекистов. Правда, немногие из свободных носильщиков оказались воришками, однако, их основной угрозой было то, что они покушались на средства существования официальных носильщиков, которые были одеты в специальную форму, носили отличительные значки и самое главное, имели свой профсоюз и поэтому пользовались поддержкой властей. Я сочувствовал немного этим носильщикам. Они должны были существовать, однако, мы тоже. Я начинал понимать некоторые факты жизни, о которых совершенно не имел понятия, будучи советским пропагандистом в Туркестане. Голая жизнь, говорил мне отец, является также хорошей школой.

Шустрый и всегда на стреме, хороший свободный носильщик всегда мог ускользнуть от официальных носильщиков и заработать на еду для себя и своей семьи. Всегда находились пассажиры, желающие дать нам заработать или сэкономить немного денег или просто из жалости. Свободный носильщик, таким образом, стал моей профессией. Я довольно хорошо осознавал, что таким образом я не смогу сделать состояние, но я должен был держаться до тех пор, пока ко мне не случится чудо.

После приобретения опыта я разработал систему работы лишь для заработка, достаточного для ежедневного питания. Лучше, чем зарабатывать больше, на случай болезни, я решил, что будет целесообразнее, если потрачу некоторое время между бюро по трудоустройству для поиска лучшей возможности, и городской библиотекой, читая и улучшая мои знания. Я никогда не мог найти в Баку лучшие возможности, но здесь я познакомился с другими мирами в переводах Шиллера, Джека Лондона, Сервантеса, Диккенса и в сочинениях русских классиков Толстого, Пушкина, Гоголя, Лермонтова и Чехова. Я также убегал от забот жизни на прогулки к нефтеперегонным заводам, чтобы любопытствовать о тайне их действий, и к прекрасному заливу Баку, чтобы смотреть на корабли, везущие хлопок-сырец, рис, рыбу, сушеные фрукты и древесину.

Когда осень сменила лето, стало холодно проводить ночи на скамейках парка. Вместо них я выбирал стены больших зданий, места, которые нагревались солнцем днем и сохраняли тепло на ночное время. Я пытался находить стены в менее населенных секциях, поскольку было болезненно просыпаться ночью от шума возвращающихся людей по соседству после вечеров с друзьями или из театра. Я был измучен видениями об их уходе в теплые комнаты и теплые постели.