Алексей Писемский - В водовороте

• Название: В водовороте
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- А то ти это делаесь? - спрашивал он ее, видя, что она кладет одну вещь за другой в сундук.

- Укладываюсь, батюшка! - отвечала ему няня.

- А засем? - спросил ребенок.

- Мы переезжаем, батюшка.

- А куди?

- Не знаю-с, маменька переезжает, - говорила няня.

Коля побежал к матери и взмостился к ней на колени.

- Мы, мама, к папе едем? - говорил он.

Няня и горничная давно натолковали ему, что у него есть папа очень богатый.

- Нет, мой друг, у тебя папы нет! - отвечала ему Елена.

- А где он, мама?

- Умер.

- Его бог взяй, мама?

- Нет, не бог.

- А то же его взяй?

- Никто. Он умер, его и похоронили в землю.

- А засем его похоении в земью?

- Потому, что он разлагаться начал.

Ребенок смотрел на мать; он совершенно не понял последнего ее ответа, а между тем все эти расспросы его, точно острые ножи, резали сердце Елены. Часа через три она совсем выехала из своей казенной квартиры в предполагаемую гостиницу, где взяла нумер в одну комнату, в темном уголке которого она предположила поместить ребенка с няней, а светлую часть комнаты заняла сама. Горничную свою Елена рассчитала и отпустила, так как отчасти подозревала ту в распущенной сплетне про нее; кроме того, ей и дорого было держать для себя особую прислугу (у Елены в это время было всего в кармане только десять рублей серебром). Покуда она таким образом устроивалась, Жуквича не было дома, и Елена велела ему сказать, как он придет, что она переехала в гостиницу совсем на житье. Ему, вероятно, передали это, потому что, возвратясь, наконец, и войдя к ней в нумер, он прямо спросил ее:

- Что ж это такое?.. Опять новое переселение?

- Опять! - отвечала Елена.

- Вы ж были там чем-нибудь недовольны? - проговорил Жуквич.

- Напротив, мной оказались очень недовольны, так что выгнали даже меня из службы!

Тень неудовольствия явно отразилась в глазах Жуквича.

- Но какая ж была причина такому неудовольствию на вас? - спросил он.

- Причина вся в том, что вы бывали у меня, и что я вот иногда уезжала с вами кататься по Москве...

- Да нет же!.. Не может быть!.. Какая ж это причина! - говорил Жуквич, как бы все больше и больше удивляясь.

- Разумеется, это один только предлог, - подхватила Елена: - а настоящая причина вся в том, что этот дуралей Николя вздумал на днях объясниться со мной в любви... Я, конечно, объявила ему, что не могу отвечать на его чувство. Он разгневался на это и, вероятно, упросил родителя, чтобы тот меня выгнал из службы... Скажите, мыслимо ли в какой-нибудь другой стране такое публичное нахальство?

- О, да боже ж ты мой! Здесь много бывает, чего нигде не бывает! полувоскликнул грустным голосом Жуквич.

- Прекрасно-с; но всякому терпению есть предел, - сказала Елена. Должно же оно когда-нибудь лопнуть.

- Ну, и лопай ж!.. Что из этого?.. - говорил с досадой Жуквич.

- Как что из этого! - произнесла, вспыхнув даже вся в лице от гнева, Елена. - Я никак, Жуквич, не ожидала слышать от вас подобные вещи; для меня, по крайней мере, это вовсе не что из этого!.. Чувство мести и ненависти к моей родине до того во мне возросло, что я хочу, во что бы то ни стало, превратить его в дело, - понимаете вы это?

Жуквич на это молчал.

- Поедемте за границу и устроимте там какой хотите заговор; но только я мести и мести жажду!..

- Какой же заговор и с кем? - возразил ей Жуквич.

- А с теми, что неужели вся ваша партия и вся страна ваша намерены спокойно сносить ваше порабощение?

- Пока!.. - отвечал Жуквич, пожимая плечами.

- Но долго ли это пока будет продолжаться?

- Пока ж положение обстоятельств не сложится для нас более благоприятно.

- А теперь так-таки ничего и быть не может?

- Сколько ж мне известно, - ничего! - отвечал, опять пожимая плечами, Жуквич.

- И вы, значит, будете тут жить под присмотром?

- Буду ж жить под присмотром.

- Ну, я больше на вас надеялась, Жуквич! - проговорила Елена.

- Панна Жиглинская! - начал он кротким и убеждающим голосом. - В политической деятельности - вы ж не знаете еще ее - прежде ж всего нужно терпеть и выжидать.

- Но чего ждать - я желала бы знать, потому что вы никогда ничего определительного не говорили мне об этом.

- Вы знайте ж одно, - продолжал Жуквич тем же убеждающим голосом, - что дух Польши не ослаб, что примирения между нами ж и русскими быть не может, а прочее ж все зависит от политического горизонта Европы: покоен он или бурен.

- Покоен он или бурен... Вы все, кажется, прозеваете и пропустите! произнесла Елена с досадою.

Переезжая в гостиницу, она почти уверена была, что уговорит Жуквича уехать с ней за границу; но теперь она поняла, что он и не думает этого, значит, надо будет остаться в Москве. А на какие средства жить? С течением времени Елена надеялась приискать себе уроки; но до тех пор чем существовать?.. Елена, как ей ни тяжело это было, видела необходимость прибегнуть к помощи Жуквича.

- В таком случае, - начала она, краснея в лице, - так как я теперь совершенно без всяких средств, то буду просить у вас из тех денег, которые мы собрали во вторую лотерею, дать мне рублей сто, которые я очень скоро возвращу.

- Но те ж деньги в Париже! - возразил ей Жуквич.

- В таком случае не можете ли вы пока дать мне из своих денег, а потом и получите их из банка?

- Хорошо-с! - отвечал Жуквич, и Елена очень хорошо почувствовала, что тон голоса его был при этом не совсем довольный.

- Ну, вы, кажется, устали, да и я тоже устала, - хочу отдохнуть, проговорила она, протягивая Жуквичу руку.

- Добрый день! - сказал он ей на это и ушел.

Вскоре за тем пришел от него человек и подал Елене пакет, в котором, без всякой записочки, вложена была сторублевая ассигнация.

Елена велела человеку поблагодарить Жуквича, и когда тот ушел, она, бросив деньги с какой-то неудержимой досадой в стол, села сама на диван. Жуквич на этот раз показался ей вовсе не таким человеком, каким она его воображала; а между тем Елена вынуждена была одолжаться им и занимать у него деньги. Эта мысль так заставила ее страдать, как Елена никогда еще во всю жизнь свою не страдала: досада, унижение, которое она обречена была переносить, как фурии, терзали ее; ко всему этому еще Коля раскапризничался и никак не хотел укладываться спать в своем темном уголке, говоря, что ему там холодно и темно. Елена при этом только держала себя за голову: она думала, что с ума сойдет в эти минуты!

* * *

Прошло после того с неделю. Однажды вечером Елена, услыхав звонок в ее нумер, думала, что это пришел Жуквич, который бывал у нее каждодневно. Она сама пошла отворить дверь и вдруг, к великому своему удивлению, увидела перед собой Миклакова, в щеголеватом заграничном пиджаке и совершенно поседевшего.

- Что вы, с неба, что ли, свалились? - воскликнула она, очень, впрочем, обрадованная появлением такого гостя.

- Зачем с неба, - на земле еще пока обретаемся! - говорил Миклаков. Но погодите, однако, постойте: дайте посмотреть на вас: вы, кажется, еще красивее стали!

- Подите вы с красотой моей! - произнесла Елена с досадой. - Садитесь лучше и рассказывайте.

- Но прежде я желал бы знать: как вы очутились в этой клетке? Что князя вы кинули, это я слышал еще в Европе, а потому, приехав сюда, послал только спросить к нему в дом, где вы живете... Мне сказали - в таком-то казенном доме... Я в оный; но мне говорят, что вы оттуда переехали в сию гостиницу, где и нахожу вас, наконец. Вы, говорят, там служили и, по обыкновению вашему, вероятно, рассорились с вашим начальством?

- Да, так, немножко, но главное - надоело! - отвечала Елена, не желая на первых порах быть вполне откровенною с Миклаковым.

- Но скажите на милость, что такое у вас с князем вышло и зачем вы разошлись? - продолжал тот.

- Разошлись потому, что оба поняли, что мы люди совершенно различных убеждений.

- О, черт возьми, различных убеждений! - воскликнул Миклаков. - У вас ребенок есть, вам бы для него надобно было вместе жить!

- Ребенок, по преимуществу, и заставил меня это сделать, чтобы спасти его от влияния отца.

- От влияния отца спасти!.. - повторил с усмешкою Миклаков. - Как хотите, Елена, а у вас, видно, характер все хуже и хуже становится.

- У вас пуще хорош характер!.. - возразила она ему с своей стороны. Сами вы зачем разошлись с княгиней?

- Ну, мы с ней разошлись на основании весьма уважительной причины.

- А именно?

- А именно потому, что никогда и не сходились с ней.

Елена сомнительно покачала головой.

- Конечно, это очень благородно с вашей стороны, - сказала она: говорить таким образом о женщине, с которой все кончено; но кто вам поверит?.. Я сама читала письмо Петицкой к князю, где она описывала, как княгиня любит вас, и как вы ее мучите и терзаете, - а разве станет женщина мучиться и терзаться от совершенно постороннего ей человека?