Алексей Писемский - Тысяча душ

• Название: Тысяча душ
• Автор: Алексей Писемский
• Жанр: Русская классическая проза

---

М-lle Полина позвонила; вошел лакей.

- Холодной? - спросила она, обращаясь к князю.

- Самой холодной, - отвечал тот.

- Воды холодной маменьке, - сказала она человеку.

Тот ушел и возвратился с водой. М-lle Полина наперед сама ее попробовала, приложив руку к стакану.

- Кажется, холодна? - обратилась она к князю.

Тот тоже приложил руку к стакану.

- Хороша, - сказал он и подал стакан генеральше.

Та медленно отпила половину.

- Будет, - проговорила она.

- Нет, ma tante, как угодно, весь, непременно весь, - возразил князь.

- Допейте, maman; иначе кофе вам повредит! - подтвердила Полина.

Генеральша нехотя допила.

- Ох, вы меня совсем залечите! - сказала она и в то же время медленно обратила глаза к лежавшим на столе конфетам.

- За то, что я тебя, дружок, послушалась, дай мне одну конфету из твоего подарка, - произнесла она кротко.

- Можно ли до обеда, maman, - заметила Полина.

- Ничего, ничего, это самые невинные, - разрешил князь и поднес генеральше вместо одной три конфеты.

Та начала их с большим удовольствием зубрить, а потом постепенно склонила голову и задремала.

- Ребенок, совершенный ребенок! - произнес князь шепотом.

М-lle Полина вздохнула.

- Совершенный ребенок! - повторил он и, пересев на довольно отдаленный стул, закурил сигару.

Полина села около него. Князь некоторое время смотрел на нее с заметным участием.

- Однако как вы, кузина, похудели! Боже мой, боже мой! - начал он тихо.

Полина грустно улыбнулась.

- Ты спроси, князь, - отвечала она полушепотом, - как я еще жива. Столько перенести, столько страдать, сколько я страдала это время, - я и не знаю!.. Пять лет прожить в этом городишке, где я человеческого лица не вижу; и теперь еще эта болезнь... ни дня, ни ночи нет покоя... вечные капризы... вечные жалобы... и, наконец, эта отвратительная скупость - ей-богу, невыносимо, так что приходят иногда такие минуты, что я готова бог знает на что решиться.

Князь пожал плечами.

- Терпение и терпение. Всякое зло должно же когда-нибудь кончиться, а этому, кажется, недалек конец, - сказал он, указывая глазами на генеральшу.

- Терпение! Тебе хорошо говорить! Конечно, когда ты приезжаешь, я счастлива, но даже и наши отношения, как ты хочешь, они ужасны. Мне решительно надобно выйти замуж.

- А что же Москва? - спросил князь.

- Ничего. Я знала, что все пустяками кончится. Ей просто жаль мне приданого. Сначала на первое письмо она отвечала ему очень хорошо, а потом, когда тот намекнул насчет состояния, - боже мой! - вышла из себя, меня разбранила и написала ему какой только можешь ты себе вообразить дерзкий ответ.

- О! mon Dieu, mon Dieu, - проговорил князь, поднимая кверху глаза.

- У меня теперь гривенника на булавки нет, - продолжала Полина. - Что ж это такое? Пятьсот душ покойного отца - мои по закону. Я хотела с тобой, кузен, давно об этом посоветоваться: нельзя ли хоть по закону получить мне это состояние себе; оно мое?

В продолжение этого монолога князь нахмурился.

- Оно ваше, и по закону вы сейчас же могли бы его получить, - произнес он с ударением, - но вы вспомните, кузина, что выйдет страшная вражда, будет огласка - вы девушка, и явно идете против матери!

- Но если я выйду замуж, это будет очень натурально. Должна же я буду чем-нибудь жить с мужем?

Князь в знак согласия кивнул головой.

- Тогда, конечно, будет совсем другое дело, - начал он, - тогда у вас будет своя семья, отдельное существование; тогда хочешь или нет, а отдать должна; но, cher cousine[59], - продолжал он, пожав плечами, - надобно наперед выйти замуж, хоть бы даже убежать для этого пришлось: а за кого?.. Что прикажете в здешнем медвежьем закоулке делать? Я часто перебираю в голове здешних женихов, - нет и нет! Кто посолидней и получше, не хотят жениться, а остальная молодежь такая, что не только выйти замуж за кого-нибудь из них, и в дом принять неловко.

В ответ на это Полина вздохнула.

- Я предчувствую, - начала она, - что мне здесь придется задохнуться... Что, что я богата, дочь генерала, что у меня одних брильянтов на сто тысяч, - что из всего этого? Я несчастнее каждой дочери приказного здешнего; для тех хоть какие-нибудь удовольствия существуют...

При последних словах у Полины показались на глазах слезы.

- Господи, боже мой! - продолжала она. - Я не ищу в будущем муже моем ни богатства, ни знатности, ни чинов: был бы человек приличный и полюбил бы меня, чтоб я хоть сколько-нибудь нравилась ему...

В это время генеральша зевнула и полуоткрыла глаза.

- Полина, ты здесь? - сказала она.

- Здесь, maman, - отвечала Полина и, тотчас же встав, отошла от князя к столику, на котором лежали книги.

- Что ты делаешь? - спросила генеральша.

- Книги смотрю.

- Какие книги?

- Которые князь привез, - отвечала с досадою Полина.

- Какие книги он привез? - спросила старуха.

- Журналы, ma tante, журналы, - подхватил князь и потом, взявшись за лоб и как бы вспомнив что-то, обратился к Полине. - Кстати, тут вы найдете повесть или роман одного здешнего господина, смотрителя уездного училища. Я не читал сам, но по газетам видел - хвалят.

M-lle Полина начинала припоминать.

- Смотритель... - сказала она, прищуривая глаза, - он был, кажется, у нас?

- Был? - спросил князь.

- Да, был; но maman сухо его приняла, и он с тех пор не бывал.

- О чем вы говорите? - спросила опять старуха.

- О сочинениях, ma tante, о сочинениях, - отвечал князь и, опять взявшись за лоб, проговорил тихо и с улыбкой Полине: - Voila notre homme![60]. Займитесь, развлекитесь; молодой человек tres comme il faut![61].

Полина тоже усмехнулась.

- Именно готова, - отвечала она, - впрочем, он и тогда мне понравился: очень милый.

- Очень милый! - подтвердил князь.

- Обедать готово? - вмешалась старуха.

М-lle Полина пожала плечами.

- Мы недавно, maman, кофе пили.

- Рано, ma tante, очень рано; всего еще первый час, - подхватил князь, смотря на часы.

Старуха сделала недовольную мину и снова начала как бы дремать.

- Я сейчас заезжал к нему, и завтра, вероятно, он будет у меня, произнес князь, обращаясь к Полине.

Та опять грустно, но улыбнулась.

II

Возвратившись домой из училища, Калинович сейчас заметил билет князя, который приняла у него приказничиха и заткнула его, как, видала она, это делается у богатых господ, за зеркало, а сама и говорить ничего не хотела постояльцу, потому что более полугода не кланялась даже с ним и не отказывала ему от квартиры только для Палагеи Евграфовны, не желая сделать ей неприятность. На оборотной стороне билетика рукою князя было написано: "Заезжал поблагодарить автора за доставленное мне удовольствие!" Прочитав фамилию и надпись, Калинович улыбнулся, и потом, подумав немного, сбросив с себя свой поношенный вицмундир, тщательно выбрился, напомадился, причесался и, надев черную фрачную пару, отправился сначала к Годневым. Настенька по обыкновению ждала его в зале у окна и по обыкновению очень ему обрадовалась, взяла его за руку и посадила около себя.

- Откуда ты сегодня такой нарядный? - сказала она.

- Ниоткуда, - отвечал Калинович и потом, помолчав, прибавил: - У меня сейчас нечаянный гость был.

- Кто такой? - спросила Настенька.

Вместо ответа Калинович подал ей билет князя. Настенька, прочитав фамилию и приписку, улыбнулась.

- Какая любезность! Только жалко, что не вовремя, - проговорила она.

- Почему же не вовремя? - спросил Калинович.

- Конечно, не вовремя! Когда напечатался твой роман, ты ни умнее стал, ни лучше: отчего же он прежде не делал тебе визитов и знать тебя не хотел?

- Напротив, он был всегда очень любезен со мной, и я всегда желал с ним сблизиться. Человек он очень умный...

Настенька сомнительно покачала головой.

- Не знаю, - прибавила она, - я видела его раза два; лицо совершенно как у иезуита. Не нравится он мне; должно быть, очень хитрый.

Калинович ничего не возражал и придал лицу своему такое выражение, которым как бы говорил: "Всякий может думать по-своему".

Между тем Петр Михайлыч тоже возвратился домой и переодевался в своем кабинете. Услышав голос Калиновича, он закричал:

- Калинович, вы здесь?

- Здесь, - отвечал тот.

- У вас гость был, князь заезжал к вам.

- Знаю, - отвечал Калинович.

- Что ж вы думаете сделать? - продолжал старик, входя. - Э! Да вот вы кстати и приоделись... Съездите к нему, сударь, сейчас же съездите! Подите-ка, как он вас до небес превозносит.

- Зачем же сейчас? - вмешалась Настенька. - Не успел он завернуть, как и бежать к нему на поклон. Какое благодеяние оказал... это смешно!

- Ужасно смешно! Много ты понимаешь! - перебил Петр Михайлыч. - Зачем ехать? - продолжал он. - А затем, что требует этого вежливость, да, кроме того, князь - человек случайный и может быть полезен Якову Васильичу.