Надежда Тутова - Уж замуж невтерпеж

• Название: Уж замуж невтерпеж
• Автор: Надежда Тутова
• Жанр: Фэнтези

Сколько раз крали Эредет — главную героиню истории, — чтобы жениться на ней, наверное, она и сама не помнит. А все почему? Да потому, что она — пиктоли, то есть оборотень, обладающий способностью находить и призывать золото. Тот факт, что девятнадцатилетнюю девушку «крали замуж» несколько раз, ее семья тщательно скрывает, тем более все похищения срывались. Но на этот раз удача отвернулась от героини. Нет, от очередного «женишка» ее спас проезжающий/проходящий мимо… ммм… рыцарь? Но, как всегда в сказках — приключения на этом только начинаются.

---

Так и есть: за дверью кто-то шебуршал. Памятуя, что подслушивающий хорошего о себе не услышит, я все же решила покинуть постель и на цыпочках подобраться к двери. Хм, можно было и обычным шагом идти — в коридоре так пыхтели, что протопчись я как слон (вообще-то никогда слона не видела, но папа как-то рассказывал, что это очень большое животное на четырех ногах, с огромными ушами и длинным-длинным носом, который почему-то именуется хобот), и не заметили бы. А вот разговоры ведутся вполголоса.

Буквально влипнув в дверь, сумела разобрать, весьма сносно правда, разговоры.

— Ты уверен, что она не проснется? — ого, как яростно шипеть может тетушка Хафела.

— Да, госпожа, конечно, госпожа! — даже шепот у Бибиру получается подобострастным.

Хм, похоже, народ не жаждет моего пробуждения. С чего бы это?

— Правда?

— Да, госпожа, я добавил сонные капли и в пюре, и в жаркое («жаркое»? Что это он так обозвал?), и в сок! Весь запас, что знахарь Захан давал.

— Весь кувшин? — Хафела едва не разрушила всю конспирацию удивленным криком.

— Весь, госпожа! — в голосе Бибиру слышалась гордость собой.

Гм, меня пытались убить или усыпить? Такое количество сонных капель, наверное, и того слона свалит наповал! Зачем же так изощряться? Теперь понятно с чего меня в сон потянуло. А ведь я всего лишь пару капель с ладони слизнула!

Вообще, это даже смешно: эти заговорщики специально под дверью стоят и рассказывают свои злодейские планы в отношении невинной девицы, то бишь меня? Я думала, такое бывает только в книгах, что кузина Франчина давала читать. Там все героини сплошь бедные, несчастные, слегка безумные (ну, а какая разумная девушка попрется неизвестно куда по собственному почину и вопреки советам окружающих, причем без денег, друзей и прочего?), но очень добродетельные девушки на выданье, герои — ветреные, безбашенные, нахальные, с закосом под разбойников, но очень милые и добрые внутри, а злодеи только и жаждут, как бы поделиться своими планами с главными героями, чтобы те успели все исправить. Но вот же происходит, причем со мной, да еще и наяву!

А разговор продолжается:

— Проследи, чтобы и утром она не выходила! — вновь «зашептала» Хафела.

— Конечно, госпожа!

— Не дай Всевышний, попадется на глаза пастырю Страуму! Говорят, он по утрам любит молиться на свежем воздухе, а тут она! Вдруг сболтнет еще, не приведи Всевышний, про замужество!

Выходит, меня «усыпили» из-за приезда какого-то пастыря Страума (а может Страуму? Не представлен он мне лично, увы)? Кто ж такой этот пастырь, что Хафела забеспокоилась до состояния полнейшей истерики? А «заговорщики» не утихают:

— Замки повесь на обе стороны засова! — опять шипит тетушка Хафела.

— Да, госпожа!

Мда, зачем на обе-то стороны вешать? Дверь только в одну открывается. Ну, можно конечно и с петель сорвать, да только зачем?

— Эх, Савер — лагодник! Плохие замки подсунул — никак не хотят закрываться! — почти во весь голос застонал Бибиру.

За что и получил от госпожи, о чем явственно свидетельствовали звуки снаружи. Честно говоря, только сонные капли и удержали бы меня от пробуждения после такой «тишины».

— Простите, госпожа, прошу Вас!

— У Всевышнего проси прощения! Да не отвлекайся ты, потом молиться будешь!

Э?.. Бибиру сразу принялся исполнять наказ Хафелы? С него станется: слишком подобострастный, заглядывающий в рот леди Килииентри в ожидании жемчужин мудрости из этого кладезя (рта естественно, а вы что подумали?), сдувающий пылинки с хозяйки, подслушивающий, подсматривающий, сплетничающий и ябедничающий в угоду ей же, готовый ради милости Хафелы подставить, оболгать другого — вот неполная характеристика вреднющего типа по имени Ворм Дирт, прозванный за особые заслуги Бибиру.

«Тихие» препирания заговорщиков навевали скуку. Я уж было решила вернуться в постель, как…

— А что с письмом? — пропыхтела Хафела, предположительно подпирая дверь — бедные доски обиженно скрипели, но ответить, как подобает, не могли.

— Нашли, госпожа, нашли!

Какое еще письмо? Уж не мое ли?

— И как ей удается подговаривать слуг помогать ей?! — возмутилась Хафела — Ведь какими карами не грозила, все равно пишут письма, да еще такими каракулями!

О заблуждение, как велика твоя сила! Любой другой на месте тетушки давно понял, что я сама пишу письма, значит, умею писать и читать! Но нет, Хафела твердо верит в свои заблуждения, не желая видеть правды. Пока мне это на руку, но от ее непроходимой тупости уже тошно. А на счет каракулей она не права: мой учитель чистописания всегда хвалил работы по письму, намекая, что не будь я девушкой из такой семьи, как моя, вполне могла бы подрабатывать писарем, причем в посольствах Фелитии на эльфийских землях, дескать, такие же завитушки могу выводить. Папа, правда, говорил, что эльфы так не пишут, потому как замудрености им не нужны, но люди свято верят в свои заблуждения. Да я и сама что-то не слышала про писарей-девушек.

— Объяви всем, что помогающих этой… нахалке, я буду лишать ежевоскресной маалы!

Вот уж наказание, умора, ей-ей! Маала — настойка калины, репы и вездесущей моркови, раздается после воскресной службы всем жителям замка: по ложке женщинам и детям, по малюсенькому стаканчику мужчинам, считаясь благодатью и милостью леди Хафелы. По случайным разговорам — гадость несусветная, только в больших количествах, да с добавлением чурбань-травы, придающей маале крепости (вот я и узнала, что за траву добавили разбойники в вино, от которого я захмелела!), можно пить, но только хорошо закусывая.

От хмельных изысканий меня отвлек голос Бибиру:

— А письмецо-то я сжег! Сразу занялось, да так ярко!.. Да закрывайся же ты!

Что? Мое письмо? Оно… сгорело?.. Но… маман… папа… я… Они не узнают, где я… Я больше не слушала препираний за дверью: к чему слушать гадости и глупости в свой адрес? Воистину: подслушивающий ничего хорошего о себе не услышит. Но не это было обидно. Я ведь ни о чем не просила, ни в чем не упрекала, а они… Маман… Папа… Слезы нерешительно коснулись ресниц, несмело скатились по щекам, но едва первая упала на ладонь, с глаз хлынул целый поток.

Да за что же это, Всевышний? Чем прогневила Тебя? Что сделала такого, что словно вора запирают?! Я могу многое простить, еще больше стерпеть, даже понять, но этого… Я не звала никого, не просила о помощи, просто пыталась успокоить родителей. Но даже в этой малости мне отказано!

Заговорщики, наконец, управились с замками, ушли, празднуя победу, а я сидела на полу, уткнувшись в колени, и ревела, словно девчонка малая, потерявшаяся в лесу, боясь звуками потревожить кого-то страшного, но выплакивая всю боль.

Все тело занемело, даже пальцы на ногах затекли. А все потому, что неизвестно, сколько времени на полу просидела: когда меня замыкали, сумерки только спускались на теплую землю, а сейчас вовсю светила луна. Странное дело: плачешь так, словно всю душу выплакать хочешь, ведь боль сильная терзает, но, наревевшись, засыпаешь, да так крепко, а главное — без сновидений. Вот и я — слезы не то, что ручьем, рекой текли, а заснула, словно и не было ничего. И никаких сонных капель знахаря Захана не надо.

Знахарь… Бибиру… Хафела… письмо… мамочка, папочка… Слезы вновь покатились из глаз.

— Хватит! Довольно! Я не буду больше плакать! — голос звучал хрипло, сипло, срываясь даже на такой малости слов.

Нет уж, довольно слез! Хватит тут сырость разводить! Да, сказать легче, чем сделать. Но… Я девятнадцать лет жила, словно по течению речки плыла: не спорила, не шалила, куда вели, туда и шла. И если детство таким и должно быть, то сейчас…

Со скрипом, словно старая дверь, поднялась на ноги. Ох, как же больно! Мелькнуло предательское желание улечься в кровать, передохнуть, но тут же исчезло: уж если дала слово, надо его держать. Итак, что делать-то? Пока не знаю, но не оставаться тут точно. Значит, пора путешествовать. Наученная горьким опытом предыдущих скитаний, решила все разобрать до мелочей. Перво-наперво надо запастись бельем. Строгой проверке подвергся сундук в углу, служивший шкафом, пуфом и еще чем придется. Благодаря яркому свету луны, свечи зажигать не пришлось, правда, нужные вещи нашлись не с первого раза. Четыре смены белья… Неплохо, даже очень. Рубаха из холстины, да нечто, бывшее видимо юбкой — в пять моих обхватов, до пола и это не все еще прелести. Надеть не наденешь, но можно под суму приспособить — в чем-то же вещи нести надо.

Помучавшись с увязкой новоприобретенного имущества (и вовсе не краду его, беру лишь на время, хотя когда верну, не знаю), я не спешила радоваться: во-первых, в имеющемся платье далеко не уйдешь, во-вторых, обуви практически нет — это по дому в ступечах можно, а по земле, камням, да песку не выйдет, в-третьих, завтрак был давно, обед сама выкинула, на ужин не звали, а ведь еще в дорогу необходимо что-нибудь взять, и самое главное — мне же еще как-то выйти из комнаты надо! Замки повешены на славу, дверь пока крепкая — можно конечно смениться и тогда должно хватить сил, чтобы разбить дерево, но что-то подсказывало не спешить: вдруг кто под дверью сидит, наблюдателем поставленный, а тут я во всей красе. Не ждать же пока они сами меня выпустят?! Остается только окно.