Виталий Меньшиков - Искатель. 1967. Выпуск №6

• Название: Искатель. 1967. Выпуск №6
• Автор: Виталий Меньшиков
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

На 1-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА к рассказу Сергея Снегова «Второй после бога».

На 2-й стр. обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести В. Меньшикова и В. Гаевского «Ставка — жизнь».

---

Новый уполномоченный приехал через два дня после разговора Шисля с Корнмайером. Подойдя к окну своего кабинета, Шисль увидел, как внизу, у входа в здание, остановился «опель-капитан», окрашенный в зеленый полевой цвет. Шофер в эсэсовской форме быстро выскочил из машины и открыл заднюю дверцу. Шисль сверху не мог рассмотреть лица уполномоченного. Но судя по тому, как тот с трудом выбирался из машины, он был довольно высокого роста. Аккуратно поправив черный форменный пиджак, вновь прибывший подошел к постовому и показал свои документы.

Через несколько минут секретарша Шисля фрейлейн Вегенер доложила своему шефу о прибытии «господина из Берлина». Шисль сам вышел в приемную и пригласил гостя в кабинет.

— Хозяин и руководитель объекта инженер Шисль.

— Доктор-инженер Линдеман.

Директор Шисль был вдвойне удивлен. Во-первых, он не ожидал, что Линдеман окажется довольно молодым человеком. Ему наверняка не было еще тридцати пяти лет. Во-вторых, среди уполномоченных доктор-инженер ему еще не встречался.

Линдеман достал из большого портфеля желтый конверт с пятью сургучными печатями и передал его Шислю.

— Здесь мои полномочия.

Шисль вскрыл конверт, быстро пробежал письмо, подписанное бригаденфюрером СС Каммлером, и положил его к себе в письменный стол. Затем Шисль попросил Линдемана сесть и придвинул к нему большую инкрустированную коробку с сигаретами разных сортов.

Доктор Линдеман закурил болгарскую сигарету и задумчиво посмотрел на портрет фюрера, висевший на стене позади директора Шисля. Оба не торопились начинать разговор. Шисль внимательно, но стараясь делать это незаметно, разглядывал своего гостя. У Линдемана было худое, несколько вытянутое лицо с чуть-чуть выдающимися скулами, крупный добротный нос и резко очерченный подбородок, который, как думалось Шислю, свидетельствовал о твердости и упрямстве Линдемана. Взгляд светлых глаз был несколько усталым.

Наконец, Линдеман притушил сигарету.

— Я немного осведомлен о характере работ на вашем объекте, — сказал он. — У вас отличные кадры, неплохая дисциплина. Но результаты могли бы быть более значительными, если учесть, какое решающее время для судеб рейха и германской нации мы переживаем. Разумеется, у вас свой ритм, традиции, давно установившиеся отношения между людьми. В общем машина хорошо подогнана и функционирует нормально.

«Начинает льстить, но сейчас пойдут неприятности», — подумал Шисль.

— Я не хотел бы лезть к вам со своими законами и превращаться в обычного уполномоченного-демагога, бросающего кстати и некстати высокопарные фразы. («Это верно. Многие из них демагоги», — про себя согласился Шисль.) Просто мне очень хотелось бы вместе с вами еще раз проверить организацию работ на объекте и определить, каким образом можно добиться оптимальных для военного времени результатов.

— Учтите, — продолжал Линдеман, — отсюда мне придется выехать на объекты, где дела обстоят не так хорошо, как у вас. Я не собираюсь вам льстить, но на недавнем совещании у рейхс-фюрера СС министр Шпеер неплохо отозвался о вас лично и вашем объекте. («Все-таки зря я сердился на Корнмайера. Видимо, он мне не пакостит», — задним числом подумал о своем приятеле Шисль.) В Берлине приятно удивлены вашим умением максимально использовать рабочую силу, предоставленную командованием «кацет». («Да, это у меня получилось неплохо. А парень-то он ничего. Опасно только, что не дурак».)

Когда Линдеман перешел к обсуждению технических деталей, Шисль сделал вывод, что уполномоченный СС отлично разбирается в проблеме дистанционного управления по радио. «От этого парня, — мрачно подумал он, — одной поездкой в ресторан на Шнееберге не отделаешься».

Линдеман говорил на обычном «бюнендойч», как и все образованные немцы, но иногда вставлял в свою речь некоторые слова, типичные для венского диалекта, — очевидно, чтобы сделать приятное Шислю, явному австрийцу, или жителю Остмарк, как после аншлюса называли Австрию. Поэтому по окончании деловой части разговора Шисль поинтересовался, откуда гостю известны венские обороты речи. Линдеман рассмеялся и охотно рассказал, что до июля 1934 года он учился в высшем техническом училище в Вене. Завершить учебу, добавил он, пришлось, правда, в Германии, куда он вынужден был бежать из-за «увлечения политикой».

Шислю не надо было растолковывать, что означала эта фраза. В его памяти были еще свежи события июля 1934 года, когда национал-социалисты попытались совершить переворот в Австрии, убив австрийского канцлера Дольфуса. После провала многие нацисты бежали в Германию.

Дверь в кабинет неожиданно распахнулась, и фрейлейн Вегенер внесла поднос с кофейником и маленькими чашками из майсенского фарфора. Разливая бурую жидкость в чашки, Шисль извиняющимся тоном сообщил, что, как понимает гость, в военное время кофе, увы, не может быть натуральным.

Линдеман улыбнулся:

— Откровенно говоря, я уже и забыл вкус настоящего кофе. А помните старое доброе время, «Оперн-кафе»? И аромат. Незабвенный аромат кофе по-венски!

Линдеман мечтательно закрыл глаза. Шисль уже с меньшей настороженностью присматривался к уполномоченному. Сам Шисль, как настоящий венец, высоко ценил хорошо сваренный кофе. Линдеман, очевидно, тоже. И тут господин директор решился на героический, по его убеждению, — поступок: он пригласил «господина доктора сегодня вечером к себе домой на чашку действительно отличного кофе». Линдеман и не подозревал, какая борьба происходила в душе Шисля.

Дипломированный инженер Ганс Теодор Шисль, которому только что исполнилось пятьдесят пять лет, ходил в молодоженах. Со своей прежней женой, урожденной Леви, он срочно развелся в 1938 году, сразу же после аншлюса. О тех днях Шисль до сих пор вспоминал с некоторым стыдом. Ведь он прожил с Фридой восемнадцать лет. В апреле 1938 года, вскоре после триумфального приезда Гитлера в Вену, Шисль срочно встретился со своим тестем — Паулем Леви, единоличным владельцем завода «П. Леви. Радиодетали» в ста километрах от Вены.

События тех дней как-то сразу сломили Леви. Перед Шислем сидел не энергичный, тертый-перетертый предприниматель, каким прежде был его тесть, а исковерканный судьбой старый человек. Леви безразлично воспринял сообщение Шисля о том, что тот решил развестись с Фридой. После этого Шисль с некоторой дрожью в голосе сообщил старику Леви, что по совершенно надежным данным для евреев в Остмарке наступают трудные и опасные времена. Поэтому он, Шисль, мог бы купить у тестя завод — его все равно будут аризировать, а затем помочь тестю, его жене и Фриде выехать за границу.

Тесть на все реагировал с полной апатией. С Фридой Шисль развелся за какую-то неделю. Продажа завода также была оформлена в кратчайшие сроки. И уже в конце мая Шисль с чувством большого облегчения отправил семью Леви в Швейцарию. Старику Леви он заплатил сто тысяч имперских марок — примерно в семь раз меньше того, что на самом деле стоил завод. Тем не менее Шисль считал себя благодетелем. Ведь в случае настоящей аризации старик Леви вообще не получил бы ничего и вряд ли сумел бы уехать из рейха с такой большой суммой денег…

Четыре года Шисль ходил в холостяках. Красавцем он никогда не был (невысокий крепыш с брюшком и красноватой физиономией любителя поесть и выпить), но успехом у женщин пользоваться умел. Он долго и не спеша подбирал себе будущую спутницу жизни. Урзель, или, как он ее ласково называл, Уши, стала его женой год назад — в сентябре сорок второго. Уши была чистокровной арийкой (уж это Шисль проверял особо тщательно) со стандартными белокурыми локонами и голубыми глазами.

После женитьбы Шисль потерял душевный покой. Неожиданно для себя самого он стал испытывать чувство ревности. Шисль срочно перевез Уши из своей венской квартиры в коттедж рядом с объектом. Он ревновал Урзель буквально ко всем: ведущим инженерам и начальнику охраны, офицерам из соседнего «кацет» и даже к своему садовнику — молодому парню, которого не брали на фронт из-за сильного косоглазия. Раньше берлинские уполномоченные останавливались в доме Шисля. Теперь он их отправлял в гостиницу «Вальдкроне» в соседний городок. К себе в гости Шисль приглашал знакомых не моложе пятидесяти лет. И вот теперь, глядя на Линдемана, он уже почти жалел, что позвал такого крепкого молодого человека к себе на чашку кофе.

Наблюдая за чуть растерянной физиономией Шисля, Линдеман про себя посмеивался: в Вене в управлении СС ему рассказывали о болезненной ревности хозяина объекта. Поэтому еще по дороге сюда он решил соблюдать крайнюю щепетильность, чтобы не обидеть Шисля.

— Простите, господин директор, — сказал Линдеман, — надеюсь, вы не сочтете меня невежливым, но я хотел бы сегодня отдохнуть. Последнюю неделю я не высыпался — приходилось много работать. Ради бога, не обижайтесь на меня, господин директор, тем более что я здесь не последний день.