Роберт Сальваторе - Демон пробуждается

• Название: Демон пробуждается
• Автор: Роберт Сальваторе
• Издательство: Эксмо, Валери СПД
• Жанр: Фэнтези
• ISBN: 5-699-01273-7, 5-8142-0149-5

Далеко на краю земли в глубине сумрачной пещеры пробудилось от долгого сна страшное чудовище — демон Зла, чтобы принести в мир смерть и опустошение и подчинить его своей воле. Противостоять демону можно лишь с помощью магии, секреты которой известны эльфам и монахам из отдаленного аббатства — хранителям ниспосланных свыше волшебных камней.

Выросшему среди эльфов Элбрайну суждено стать Защитником и вступить в поединок с демоном, а вместе с ним на битву со Злом отправляются девушка-воительница Джилсеиони, воспитанник аббатства Эвелин, умеющий управлять магической силой камней, и Лесной Дух — кентавр…

---

— Потом мы повернем прямо на юг, — добавил капитан Аджонас.

— И будем видеть землю? — спросил Пеллимар.

Капитан усмехнулся, услышав этот абсурдный, с его точки зрения, вопрос.

— Единственная земля, которую мы могли бы видеть, это побережье Бехрена, но от него лучше держаться подальше, — ответил он.

— Мы не воюем с Бехреном, — мгновенно откликнулся Пеллимар.

— Но в этом королевстве полно разбойников, с которыми оно не в состоянии справиться, — объяснил Аджонас. — Чем ближе к побережью, тем больше опасность наткнуться на пиратов, — он усмехнулся и пошел прочь, но потом остановился и поманил монахов к себе.

Все четверо двинулась в его сторону.

— Только вы, — Аджонас указал на Квинтала.

Трое его товарищей, сгорая от любопытства, остались на палубе под порывами холодного, влажного ветра.

Квинтал появился в их крошечной каюте уже поздно вечером, с таинственной улыбкой на лице.

Он взял Таграйна за руку, вывел его из каюты и вскоре вернулся, но один.

— А где?.. — спросил Пеллимар.

— Скоро узнаешь, — ответил Квинтал. — Думаю, двоих достаточно для одной ночи.

Он рухнул на свою койку, а Эвелин и Пеллимар обменялись непонимающими взглядами. Еще больше их любопытство подогревало то, что Квинтал все время ухмылялся, пока наконец не захрапел.

На следующий день с лица Таграйна тоже не сходила ухмылка; вид у него был осунувшийся, но довольный. Эвелин бросил ломать голову над тем, что происходит. Очевидно, тайна Квинтала и Таграйна не несла в себе никакой угрозы и, следовательно, не имела особого значения. У Эвелина хватало дел, и каждый прожитый день приближал его к желанной цели.

Пеллимар, однако, был не столь терпелив. Он то и дело приставал к Квинталу с расспросами, но потом понял, что ничего не добьется, и переключился на Таграйна. В конце концов, когда солнце почти достигло зенита, Квинтал и Таграйн обменялись многозначительными взглядами.

— Все мы люди, что ни говори, — заявил Квинтал с усмешкой — похотливой, как показалось Эвелину. — И нет ничего зазорного в удовлетворении… м-м-м… естественной человеческой потребности.

— Конечно. Это нормально и очень приятно, — вклинился Таграйн. — К тому же клиентура строго ограничена, я полагаю.

Эвелин, прищурясь, переводил взгляд с одного на другого, безуспешно пытаясь понять, о чем идет речь. Пеллимар взволнованно дышал рядом с ним.

— Только для капитана Аджонаса, — объяснил Квинтал, — и для нас четверых, как заслуживающих его особого уважения.

— Не тяните! — взмолился Пеллимар, он, по-видимому, догадался, о чем шла речь. — Отведите меня!

— Ну, ты же должен вязать снасти, — поддразнил его Таграйн.

— Я буду работать гораздо лучше после того, как…

Таграйн и Квинтал посмотрели друг на друга и засмеялись. Квинтал одобрительно кивнул, и Таграйн увел сгорающего от желания Пеллимара.

— О чем вы тут толковали? — спросил Эвелин.

— Бедненький Эвелин, — проворчал Квинтал. — Материнские руки наверняка всю жизнь надежно ограждали тебя от подобных развлечений.

С этими словами Квинтал покинул раздосадованного Эвелина. Тот решил, что раз так, то он ни о чем больше не будет спрашивать.

Его хватило ровно до ужина — комковатой овсяной каши, — во время которого Квинтал завел разговор о том, что «первая вахта» его.

— Мы не должны стоять на вахте, — возразил Эвелин. — Это обязанность матросов.

Ему вовсе не улыбалась мысль мокнуть под дождем на скользкой палубе или, хуже того, карабкаться по мачтам.

— Чур я второй, — быстро сказал Таграйн, к явному огорчению Пеллимара.

— Не расстраивайся, — утешил Квинтал Пеллимара. — Уверен, что «вахта» Таграйна не затянется надолго.

И оба они расхохотались.

Эвелин с силой оттолкнул свою тарелку, разозлившись на то, что у них завелась от него тайна. Все, однако, разъяснилось после ухода Квинтала.

— Она очень мила, — заметил Пеллимар, самый невыдержанный изо всех.

— Она? — тупо спросил Эвелин.

— Корабельная шлюха, — Таграйн сердито посмотрел на Пеллимара. — Думаю, брат Пеллимар, ты сегодня заступишь на «вахту» четвертым.

— Нет, третьим, — настаивал Пеллимар. — Если Эвелин этой ночью тоже захочет «прокатиться», пусть ждет, пока я закончу.

Брат Эвелин сидел, совершенно сбитый с толку. Корабельная шлюха? Руки у него стали влажными — от страха, а отнюдь не от предвкушения удовольствия. Чего-чего, а этого он никак не ожидал и не понимал своих товарищей, которые, совершая самое важное путешествие в своей жизни, не смогли устоять перед таким искушением.

— Что с тобой, дружок? — насмешливо спросил Таграйн. — Ах, это, наверно, от смущения. Видишь ли, мой дорогой Пеллимар, я уверен, что наш товарищ никогда прежде не «седлал» женщину.

Седлал женщину? Грубый образ вспыхнул в сознании Эвелина. Как могут монахи говорить о чем-то, столь священном, как любовь, в таких грязных выражениях? Это удивило и даже оскорбило его.

Он, однако, промолчал, опасаясь выставить себя дураком. Это грозило потерей уважения со стороны товарищей, а при столь долгом путешествии любая оплошность могла дорого обойтись ему.

— Ты иди после Таграйна, — сказал он Пеллимару, изо всех сил стараясь, чтобы голос у него не дрожал. — Я подожду другого случая.

С этими словами он лег на койку и отвернулся к стене, успев заметить неодобрительный взгляд Таграйна. Стало ясно — все это было своего рода проверкой его зрелости; проверкой, которую он не выдержал. Скверно. Им пока далеко до Пиманиникуита, и все еще можно переиграть, заменив его, скажем, Квинталом, сильным, мужественным и, без сомнения, большим знатоком в области секса. Квинтал, скорее всего, будет пользоваться услугами этой женщины ежедневно.

Все эти мысли приводили Эвелина в ужас. Таграйн правильно оценил его опыт — или, вернее, отсутствие такового — в этой сфере. Всю свою взрослую жизнь Эвелин упорно учился; на подобные развлечения просто не оставалось времени. Он попытался выкинуть все эти мысли из головы, забыться сном, но из этого ничего не вышло. Беднягу ожидало еще одно потрясение, когда Таграйн и Пеллимар принялись рассуждать примерно в тех же выражениях о девушках из аббатства, одна из которых была служанкой, а две помощницами повара.

— Эта куда опытнее, чем они, — заявил Таграйн, имея в виду женщину на корабле.

— Да, хотя совсем молоденькая, — с тоской в голосе ответил Пеллимар. — Помнишь Бьен де Лоизу?

Внутри у Эвелина все напряглось; он знал эту девушку, совсем молоденькую, почти девочку. Она работала на кухне в Санта-Мир-Абель, прекрасная и юная, с длинными черными волосами и темными, таинственными глазами.

А теперь два его брата-монаха сравнивали ее с корабельной шлюхой, обсуждая, которая из них лучше!

У Эвелина перехватило дыхание. Неужели он был до такой степени слеп? Ему никогда даже в голову не приходило, что в стенах Санта-Мир-Абель происходило нечто столь непристойное.

Этой ночью он так и не смог уснуть.

В последующие несколько дней погода заметно ухудшилась. И слава богу, думал Эвелин; он и его товарищи были чрезвычайно заняты, лазая под порывами ветра по мачтам или в полной темноте проверяя, нет ли течи в трюме. Был случай, когда им пришлось откачивать воду и таскать наверх полные ведра.

Приходилось нелегко, конечно, но зато Эвелин получил возможность на время забыть свои личные переживания. Он знал, чего от него ждут — его товарищи видели в сексуальности доказательство зрелости, — и, положа руку на сердце, в каком-то смысле и сам Эвелин был заинтригован. Но одновременно испытывал ужас, и это чувство было гораздо сильнее. Не имея опыта с женщинами, он не знал, как нужно себя вести. Каждый раз, проходя мимо каюты этой женщины — она была расположена рядом с капитанской, — юноша вздрагивал.

По ночам ему снились грязные, непристойные сны, заставляя ворочаться с боку на бок. Но сны лишь усиливали переполнявшее его чувство страха. Воображение рисовало скрывающееся за дверью той каюты ужасное чудовище, пугающую карикатуру на женщину, даже на его собственную мать. Вот он войдет, и она с вожделением уставится на него, горя желанием смешать с грязью все его светлые чувства, украсть у него саму душу. Но наряду с этими чувствами в его ночные кошмары вплетались другие. Существовали инстинкты, о наличии которых он прежде не подозревал, и Эвелин ловил себя на желании наброситься на эту ведьму с не меньшей яростью, чем она на него, бороться с ней и в конце концов подмять ее под себя в порыве не подвластной управлению страсти. Он просыпался в холодном поту, а один раз случилось даже… Нет, об этом стыдно и вспоминать.

То, что так его страшило, надвигалось: погода прояснилась. «Бегущий» легко скользил по спокойному морю, и на западе неясным серым пятном уже вырисовывался берег Лапы Богомола. Монахи стояли на палубе, когда Бункус Смили объявил, что на сегодняшний день их обязанности закончены и они могут заняться своими делами.