Юрий Греков - Слышишь, Кричит сова !

• Название: Слышишь, Кричит сова !
• Автор: Юрий Греков
• Жанр: Научная Фантастика

---

Мальчик понял только, что волк обещает не есть его.

Мальчику было семь лет и ему было достаточно обещания, чтобы поверить. Но страх - который уже за сегодняшний день! - уйдя, унес с собой и силы. И мальчик, чувствуя, что ноги подгибаются, присел на пенек.

Волк сидел перед ним серой глыбиной и, вывалив красный язычище, тоже отдыхал.

"Бабка Непрядва говорила, что не только люди умеют разговаривать, а я не верил",- подумал мальчик.

- Права была бабка Непрядва,- тут же отозвался волк.

Страх прошел совсем, но пришло удивление. Мальчик разлепил губы и решился: - А откуда ты знаешь, что я подумал?

Волк, не задумываясь, объяснил: - Телепатия. Передача мысли на расстояние,- потом почесал лапой за ухом и добавил: - Впрочем, хотя явление и существует, сам термин родится этак веков через десять.

Мальчик ничего не понял, но не огорчился - он давно заметил, что у взрослых не всегда все поймешь.

- А как тебя зовут? - совсем осмелел он.

- БРВ-одиннадцать,- машинально ответил волк, но тут же, вроде опомнившись, сказал с некоторым неудовольствием: - Как-как - волк! Ты что сам не видишь?

- Вижу,- подтвердил мальчик.- А меня зовут...

Волк перебил: - Эта информация излишня. Других знакомых мальчиков у меня нет, и по программе не будет. Так что звать я тебя буду просто: мальчик. Ты ведь мальчик?

- Ну,- подтвердил мальчик.

- Вот и ладно, договорились,- довольно сказал волк.- У тебя ведь других знакомых волков нет?

- Нету,- впервые за весь день засмеялся мальчик.

- Ну, и все. Значит мы с тобой просто: ты - мальчик, я - волк.

Мальчик кивнул, а волк добавил непонятно: - Абсолютная точность и абсолютная ясность!

А потом - деревья бежали мимо, как будто кто-то гнался за ними, у самого уха пролетали ветки, в глазах рябило зеленью, свистело в ушах, щеки жег невесть откуда взявшийся ветер-волк мчал по одному ему ведомому пути, нырял в чащобу, выскакивал на поляну и снова в чащу, через бурелом. А он, прижав лукошко к себе, вцепился в серую шкуру - рви, не оторвать... Ну, вот и опушина, он понял это носом: вся опушина поросла медыньтравою, целый день гудят над ней пчелы. "Может, в том к-змне пчелы живут?" - мелькнула мысль, а волк вывернул влево, перемахнул через корягу и стал.

- Ну все, приехали, Иван-царевич.

- Что? - спросил мальчик, слезая с волчьей спины.

- А, это из другой сказки,- сказал волк.-Тут тебе вот так прямиком чуть пройти - и Китеж ваш виден.

- Что видно? - не понял мальчик.

- Ты где живешь? - спросил волк.

- В Гордынь-городище.

- Ну, пусть будет Гордынь-городище,- махнул лапой волк, задумался и сказал то ли мальчику, то ли самому себе: - Интересная деталь Гордынь-городище. Этимология ясна. Впрочем, ниточка слабенькая Китеж-Гордынь...

Хотя временные напластования, провал в параллельное измерение... Над этим стоит подумать...

Пока волк рассуждал, мальчик смотрел на него и думал: "Какой же он огромный, с вола, наверное. Разве такие волки бывают?" Волк, прервав свои рассуждения, сказал: - Всякие бывают. В зависимости от задачи.

Мальчик спохватился - солнце уже совсем высоко, и, поклонясь низко, сказал: - Спаси бог тебя!

Волк забормотал: - Без бога не до порога... До бога высоко, а до царя далеко... На бога надейся, а сам не плошай... Архаика, дикая архаика. А тут буковка отскочила, и слово живет тысячелетия - спасибо...

- Я пойду,- несмело сказал мальчик.- Мне еще через змиевы валы перелезать.

- Постой-постой,- заинтересовался волк.- Что перелезать?

- Валы змиевы. Который Змий опахал.

- Какой еще Змий? - обеспокоенно и раздраженно спросил волк.

- Ну Змий Горыныч, какой еще. Его Богдыня-дурачок поймал и городище трижды опахал. Я сам видел. Страшно!

- Так-так,- хмуро сказал волк.- Занятно. И где же вы Змия держите?

- А он улетел. Оборвал постромки и улетел.

- Так-так,- повторил волк.- Занятно... Ну, ладно, прощай, мальчик.

- Прощай,- ответил мальчик и вдруг почувствовал, что сейчас заплачет.

Волк, не останавливаясь, повернул голову и сказал: - Не плачь. Будешь в лесу, я тебя обязательно найду. Ты только позови про себя, подумай: волк, волк!

- И ты услышишь? - недоверчиво спросил мальчик.

- Услышу,- заверил волк.- Я один блок уже настроил на твои биотоки.,.

Мальчик долго смотрел вслед, в сомкнувшуюся зелень, потом, словно опомнясь, зашагал домой.

Дед Несвят у порога возится - мережу вяжет, чернугу в Серебрянке ловить, Мальчик молча поклонился в пояс.

Дед зыркнул искоса, и опять за свое.

"Спросить бы, где бабка,- маялся мальчик,- да как спросишь? Занят дед, обругает..." И тут дверка скрипнула, выглянула бабка Непрядва, обрадовалась: - Пришел, голыш-окатыш?

Дед хмур всегда, не поймешь, не угадаешь - что делать, чтоб не гневить, как в тягость не быть... А бабка Непрядва жалеет. Жалеть-то жалеет, да втихомолку - Несвят крут, гневлив, впоперек себе не допустит. Привык к тому мальчик, да как не привыкнуть - третий год у деда с бабкой мыкается. С той самой поры, как отцюшку с матюшкой коченеги налетевшие в полон увели на погибель.

Ему тогда как раз четвертое лето миновало. Спаси бог деда с бабкой взяли к себе, своих чад не дал Ярило...

Насмелился как-то мальчик, спросил деда-да кто такие коченеги эти, что отца с матей умыкнули, да как случилось такое? Дед отмахнулся, пробурчал нехотя: - Какие, какие... О трех ногах, скачут выше дерева, голова, как яйцо, бритая...- а сам подумал: "придет час, узнаешь, ведуново семя..." Откуда было знать мальчонке, что никаких коченегов о ту пору и близко не было, а утопили отца с матерью по рюгевитову велению в озере Серебрянке за то, что ведуны они были и ведунье Марьице Белке Кудимовой дочке бежать помогли...

Бабка перебрала грибачки, похваливая, приговаривая: - Хороши печерички, хороши... Хоть и невелик улов - да богат.

- Бабушка,- не удержался мальчик,- а знаешь кого я в лесу встретил?

- Ну? - встревожилась бабка, о грибачках забыла - лес-то темный, нечисти полный,- ну?

- Волка. Говорящего!

- Да ну тебя! - облегченно засмеялась бабка.- Вот придумщик-то! Байки тебе складывать. Где ж такое видано?

- Ты сама ведь говорила, что зверье разговаривать может!

- Может-то может, да по-своему. А по-человечьи - это только в байках-складках,- улыбнулась бабка и погладила глупыша-несмышленыша по головенке, Дед Несвят от порога вдруг бросил: - Какие там еще байки?

- Да вот глупыш глупый чего рассказывает...

Дед потемнел лицом: - Какие волки? Волков всех повыбили давно, слава Святовиду,- и тяжело посмотрел на мальчика: - Не врешь? Если не врешь, худо...

В ухе засвербило, ровно кто соломинкой балует, мочи нет. Косыря рукой ткнул наугад, спросонья не попал. Продрал глаза, бормотнул: "у, домовик, нежить поганая", огляделся. Домовик успел схорониться. Косыря мутно всмотрелся, прислушался - так и есть: за печкой шуршит... нежить. Нащупал полено в изголовье, примерился. Попал, не попал - затаился суседушко, не шуршит.

- То-то,- Косыря сполз с лежанки, выпрямился на одной ноге - и искры из глаз: макушкой в матицу угодил.

Хлопнулся на лежанку, поерзал, пощупал голову и обозлился насмерть: у, домовик, нежить, мало в ухе щекочет, спать не дает, теперь едва голову не проломил!

- Врешь, не возьмешь! - залютовал Косыря,-не ты меня, я тебя изведу!

За печкой насмешливо прошуршало.

- у-у! - взвыл Косыря и в беспамятстве саданул первым, что под руку попало. Под руку попал горшок, новенький, только намедни у Черепана-горшечника за целую репу взятый. Косыре до слез стало обидно репу за черепки... Третье лето воюет он с шутовиком-обидчиком, да все без толку. Затаил зло на хозяина доможил незваный, итак и норовит Косырю извести. И с чего, с чего? Заметить обиду хочет! Три лета тому, когда Косыря на Марьицу глаз положил, первым делом взялся новую хоромину городить.

И не потому, что прежняя худа была. Хоть и шушукались мужики: три кола вбито, бороной накрыто, и то дом! Одному что, в ус не дуй. А тут девку брать, хошь не хошь, вертись не вертись - а в прежней двоим никак, хоть ты тресни. Вот и позвал мужиков, не пожадничал - одной репни котел наварил, да чернобылки три кухля выставил.

Разоренье чистое, да пришлось звать, на одной ноге скакать можно, а тут не скакать надо, а копать. Пришлось звать... В неделю братина, в понедельник - хмелина, но ямину выкопали знатную - на аршин в землю, три аршина впоперек. Матицу эту самую, балку-поперечницу, из сухой осины вытесали, накат из жердей в подбор настелили, черной землицей засыпали, укатали-утоптали - не земля, камень, ни дождю крышу не взять, ни гороху ледяному. На славу хоромина вышла, впору посажонку княжому палаты... Все бы хорошо, да стало Косыре жалко добро свое переводить - было бы на кого, на мужиков еще ладно, жалко - да куда деться? А тут на тебе - домовому кашу вари! И не стал Косыря кашу варить, а замотал в старое корзно посконное пустой горшок да подвесил к матице. С виду все как есть, поди знай, что горшок пустой.

Мужики пришли на святины, еще кухоль квашеного меду выдули, поглядели на корзно под матицей, похвалили: блюдешь обычку, доволен будет суседушко...