Карл Маркс - Собрание сочинений, том 19

• Название: Собрание сочинений, том 19
• Автор: Карл Маркс
• Жанр: Философия

Девятнадцатый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит произведения, написанные с марта 1875 по май 1883 года.

---

Три цюрихца и один из членов лейпцигского комитета — единственный, присутствовавший при переговорах, — настаивают на том, что Гирш должен подчиняться официальному руководству цюрихской инстанции, другой член лейпцигского комитета это попросту отрицает. Должен ли Гирш принимать решение, прежде чем эти господа сговорились между собой? О том, что Гирш имел полное право требовать, чтобы его познакомили с вынесенными постановлениями, в которых были указаны предъявляемые ему условия, об этом никто и не подумал, тем более, что лейпцигцам не пришло в голову самим получить достоверные сведения об этих постановлениях. В противном случае как могла бы возникнуть подобная разноголосица?

Если лейпцигцы не имеют единого мнения относительно полученных цюрихцами полномочий, то зато для цюрихцев все совершенно ясно.

Шрамм пишет Гиршу 14 августа:

«Если бы Вы в свое время не писали, что в подобном случае» (как с Кайзером) «Вы опять поступили бы точно так же, если бы Вы таким образом не дали повода ждать снова таких же выступлений в печати, — мы бы не стали на это тратить ни слова. Но теперь, учитывая Ваше заявление, мы должны оставить за собой право решающего голоса по вопросу о принятии статей, предназначенных для новой газеты».

Гирш будто бы заявил это в письме к Бернштейну от 26 июля, значит гораздо позже совещания в Цюрихе, на котором были определены полномочия цюрихской тройки. Но в Цюрихе уже так опьянены сознанием своего бюрократического всемогущества, что в ответ на это позднейшее письмо Гирша претендуют на право решать вопрос о помещении статей.

Редакционная комиссия уже стала цензурной комиссией.

Лишь тогда, когда Хёхберг приехал в Париж, Гирш узнал от него имена членов обеих комиссий.

Итак, если переговоры с Гиршем сорвались, то что послужило этому причиной?

1) Упорный отказ как со стороны лейпцигцев, так и со стороны цюрихцев сообщить ему сколько-нибудь точные данные о финансовой базе газеты и тем самым о возможности для нее просуществовать хоть год. Относительно обеспеченной подпиской суммы он узнал только здесь от меня (на основании Вашего сообщения мне). Таким образом, из прежних сообщений (партия плюс Хёхберг) едва ли можно было вывести другое заключение, кроме того, что либо газета уже теперь финансируется преимущественно Хёхбергом, либо скоро будет всецело зависеть от его взносов. Эта последняя возможность и сейчас далеко не исключена. Сумма в 800 марок — если я верно разобрал цифру — в точности равна той (40 фунтов стерлингов), которую здешнему обществу пришлось добавить «Freiheit»[103] за первое полугодие.

2) Повторенное несколько раз и оказавшееся впоследствии совершенно неправильным заверение Либкнехта о том, что цюрихцы вовсе не получили права контролировать редакцию, и возникшая из этого заверения комедия ошибок.

3) Достигнутая, наконец, уверенность в том, что цюрихцам присвоен не только контроль, но и цензура, а ему, Гиршу, остается лишь роль подставного болвана.

Если после всего этого от него последовал отказ, то мы можем только одобрить этот шаг. Лейпцигская комиссия, как мы слышали,[Пометка на полях карандашом: «от Хёхберга», Ред.] еще усилена двумя живущими вне Лейпцига членами и может поэтому быстро принимать решения только в том случае, если между тремя лейпцигцами нет разногласий. Этим подлинный центр тяжести окончательно переносится в Цюрих, а с тамошними господами Гирш, как и любой редактор, действительно настроенный революционно и пролетарски, долго работать не сможет. Об этом ниже.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ГАЗЕТЫ

Еще 24 июля Бернштейн сообщает Гиршу, что разногласия Гирша с некоторыми товарищами в бытность его редактором «Laterne» могут затруднить его положение.

Гирш отвечает, что направление газеты в общем не должно, по его мнению, отличаться от

направления «Laterne», т. е. в Швейцарии избегать процессов, а в Германии не быть сверх

меры трусливым. Он спрашивает, какие именно товарищи имеются в виду, и продолжает:

«Я знаю лишь одного такого и обещаю Вам, что, если повторится подобный случай нарушения дисциплины, я по отношению к этому товарищу буду действовать совершенно так же».

На это Бернштейн с сознанием своих новых официальных цензорских полномочий отвечает:

«Что касается направления газеты, то надо сказать, что, по мнению наблюдательной комиссии, «Laterne» не может служить образцом. Мы полагаем, что газета должна отличаться не столько своим политическим радикализмом, сколько принципиальной социалистической установкой. Таких эпизодов, как атака против Кайзера, вызвавшая порицание со стороны всех без исключения» (!) «товарищей, следует во что бы то ни стало избегать».

И так далее, и так далее. Либкнехт называет выступление против Кайзера «грубым промахом», а Шрамм считает его настолько опасным, что на этом основании подчиняет Гирша цензуре.

Гирш снова пишет Хёхбергу, что случай, подобный кайзеровскому,

«невозможен при наличии официального партийного органа, ясные директивы и благотворные указания которого депутат не мог бы так нагло игнорировать».

Фирек тоже пишет, что новой газете

«предписано... быть беспристрастной и по возможности игнорировать все имевшие место разногласия»; она не должна быть «увеличенной «Laterne»», и «самое большее, в чем можно упрекнуть Бернштейна, это в том, что он придерживается слишком умеренного направления, если только это упрек в такое время, когда мы не можем идти вперед с развернутым знаменем».

В чем же состоит, однако, этот случай с Кайзером, это непростительное преступление, которое якобы совершил Гирш? Кайзер, единственный из социал-демократических депутатов, произносит речь и подает голос в рейхстаге за покровительственные пошлины. Гирш обвиняет его в нарушении партийной дисциплины, так как он:

1)    голосовал за косвенные налоги, отмены которых определенно требует программа партии;

2)    санкционировал кредиты Бисмарку и тем самым пошел против основного принципа нашей партийной тактики: «ни гроша этому правительству».

По обоим пунктам Гирш безусловно прав. После того как Кайзер так разделался, с одной стороны, с программой партии, которой депутаты в силу постановления съезда как бы присягнули, и, с другой стороны, с непреложным, первейшим и основным принципом партийной тактики, подав голос за кредиты Бисмарку в благодарность за закон против социалистов, Гирш, по нашему мнению, имел точно так же полное право выступить против него со всей резкостью.

Мы никак не могли понять, каким образом эта атака против Кайзера могла вызвать в Германии такое сильное раздражение. Теперь Хёхберг рассказывает мне, что «фракция» разрешила Кайзеру выступить так, как он выступил, и тем самым он может считаться оправданным.

Если дело обстоит так, то это уж поистине из рук вон плохо. Прежде всего Гирш, как и никто вообще, не мог знать об этом втайне принятом решении. Далее: тот позор для партии, в котором прежде можно было винить одного Кайзера, благодаря этому обстоятельству только усугубляется, и вместе с тем возрастает значение заслуги Гирша, который открыто и перед всем светом разоблачил пошлую фразеологию и еще более пошлое голосование Кайзера и тем самым спас честь партии. Или в самом деле германская социал-демократия поражена парламентской болезнью и воображает, что на народных избранников снизошел святой дух, превращающий заседания фракции в непогрешимые соборы, а постановления фракции — в ненарушимые догматы?

Грубый промах, конечно, был допущен, но его допустили депутаты, покрывшие своим постановлением выступление Кайзера, а не Гирш. И если те, кто более, чем кто-либо, призваны следить за соблюдением партийной дисциплины, подобным постановлением так безобразно ее нарушают, то тем хуже. Еще хуже, однако, когда осмеливаются думать, что нарушили партийную дисциплину не Кайзер своей речью и голосованием и не депутаты своим постановлением, а Гирш — тем, что он вопреки этому постановлению, ему вдобавок неизвестному, резко обрушился на Кайзера.

Впрочем, несомненно, что по вопросу о покровительственных пошлинах партия заняла ту же нечеткую и нерешительную позицию, которую она занимала по отношению ко всем возникавшим до сих пор конкретным экономическим вопросам, — например, по вопросу об имперских железных дорогах. Это происходит оттого, что партийные органы, особенно «Vorwarts»[104], вместо того, чтобы основательно обсудить эти вопросы, предпочитают рассуждать о структуре будущего общественного строя. Когда вопрос о покровительственных пошлинах после закона против социалистов внезапно приобрел практическое значение, по поводу него возникли самые разнообразные оттенки мнений, и не нашлось никого, кто обладал бы предпосылками для отчетливого и правильного суждения, а именно — знакомством с условиями германской промышленности и ее положением на мировом рынке. К тому же у некоторой части избирателей могли быть протекционистские настроения, — и с этим тоже захотели считаться. Единственный путь из этого хаоса — подойти к вопросу с чисто политической стороны (что и сделала «Laterne») — был оставлен без внимания. Вот почему партия в этих прениях проявила с самого начала шатания, неуверенность и нечеткость и в конце концов, благодаря Кайзеру и вместе с ним, основательно оскандалилась.