Иван Ефремов - Румбы фантастики. 1988 год. Том I

• Название: Румбы фантастики. 1988 год. Том I
• Автор: Иван Ефремов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-235-01069-8

Сборник лучших фантастических повестей и рассказов, изданных в 1988 году Всесоюзным творческим объединением молодых писателей-фантастов при ИПО ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».

Составитель: Л. В. Ханбеков.

Предисловие: Виталий Севастьянов.

---

Зашипело, жалобно мяукнуло, легкий вихрь пронесся к двери, раздался скрип… Неяркая, низко стоящая звезда на миг заглянула в избушку, и дверь снова затворилась.

Сердце Лебедева колотилось от ярости, испуга, почему-то вдруг возникшей жалости… Нет!

— Нечисть! — зло сказал он, успокаиваясь от звука своего голоса.

— Ну, Николаша, ты страшен в гневе! — услышал он негромкий насмешливый голос.

Игорь лежал на своей лавке, приподнявшись на локте, ярко освещенный луной. Разноцветные пылинки плавали над ним. Было хорошо видно смугловатое твердое лицо, курчавые волосы казались подернутыми сединой.

— Теперь все в порядке, Николаша! — одобрительно сказал он. — Теперь спи спокойно, дорогой товарищ. Думаю, нынче ночью они уже сюда не сунутся. Ишь, тяжелую артиллерию в ход пустили. Кошка! А в первый раз, помню, как тут ночевал, так кикимора спать не давала, коклюшками стучала, кружево свое плела.

— Кто?! — ошеломленно переспросил Лебедев.

— Ну, кикимора, домаха то есть, тоже нечисть. Шишига, — серьезно пояснил Игорь. — Она в голбце живет. Не слыхал, не читал?.. Тем более непонятно, почему они тебя так легко взяли. Хотя… чего ж тут непонятного. Ты о них не знаешь — значит, не готов к встрече с ними, не представляешь, какими они могут быть, то есть принимаешь их как реальность, а потому им легче подчинить тебя себе, — рассуждал Игорь, пока Николай не прервал его:

— Ты соображаешь, что говоришь?

Игорь хмыкнул:

— Да уж, дискуссия у нас… Тема, главное, остро актуальная: «Нечистая сила и степень ее воздействия на верующего и неверующего». Ладно, что нам твои домовые! Утром мы отсюда уйдем — и все будет в порядке.

— Уедем? — поправил Лебедев.

— Уйдем, — повторил Игорь. — Туда, куда мне надо, можно только пешком. Извини, отвезти тебя в город я пока не могу. Не для того сюда рвался, чтобы возвращаться. Да и время боюсь упустить. Можно было бы оставить тебе здесь продуктов, но пока я буду идти туда и обратно, эти твари тебя так уделают, что и впрямь с ума сойдешь.

— Нет уж, я лучше с тобой, — согласился Лебедев. — А куда ты так рвешься?

Игорь помолчал, ложась поудобнее, потом в темноте раздался тихий смешок:

— Да ты не переживай. Я не старатель потайной, не браконьер. Ружье исключительно на всякий случай. Продуктов у меня видел сколько, без дичины обойдусь. А камера… — Он замолк на миг, но тут же воскликнул: — Ну не могу, не могу сказать! Дело такое, что поверишь… как бы не сглазить. Но, ей-богу, клянусь, все чисто, красиво и праведно. Знаешь, давай еще поспим. Путь долгий.

— Хоть скажи, куда пойдем, — устало попросил Лебедев.

— К кедру, — не сразу негромко ответил Игорь, и Николаю показалось, будто он произнес это слово с большой буквы.

* * *

Поднялись еще затемно. Игорь при свече проворно распределил содержимое своего рюкзака на две поклажи, соорудив для Лебедева из обыкновенного мешка заплечную торбу. Кстати пришелся и моток веревки, нашедшийся в его рюкзаке. Еще Игорь дал Лебедеву старую энцефалитку и поношенные, но еще крепкие кирзачи.

— Всегда беру с собой запас одежды, — пояснил он. — Мало ли что — дождь, заморозки? Да и ночью чем больше под себя подстелешь, тем здоровее утром встанешь, даже если и спальник есть.

Николай слушал его с почтительным вниманием и долей стыда. Он хоть и был дальневосточником в четвертом поколении, однако тайгу не очень любил. Чувствовал ее опасную красоту, преклонялся перед суровой загадочностью, но… тайга оставалась для него чужой и не менее экзотической, чем для любого москвича, рижанина или одессита. Он почему-то не верил людям, которые не боялись тайги. Не верил, что такое возможно. Но с охотой подчинялся всем указаниям Игоря, и вскоре, тотчас по восходу солнца, они уже поднимались на сопку, оставляя позади и заброшенную деревеньку, где в ветхой сараюшке была поставлена машина, и сверкающую под ранним солнцем речку, и пыльную избенку, и призраков прошлых ночей.

Не сказать, что мешок был тяжел, однако и легким его не назвать, и постепенно ощущение этого утомительного веса на спине поглотило внимание Лебедева. Если поначалу он еще пытался смотреть по сторонам, то потом все словно бы подернулось дымком усталости: ельники, кедрачи, дубняки, березняки, сквозь которые они продирались… Вернее, продирался-то прежде всего Игорь: он шел немного впереди, и чуть подлесок становился густым, сразу пускал в ход небольшой удобный топорик, так что Лебедеву передвигаться было легче. Тем не менее, после первого же привала он так разморился, что Игорь, недовольно покусывая губу, все-таки вынужден был позволить ему вздремнуть полчасика.

Едва Николай завел глаза, как поплыли перед ним скорбные лики домового и дзе комо, серая кошка металась в лунном луче, играя клубком, за ней гонялась неряшливая старуха, гремя деревянными палочками для плетения кружев — коклюшками. Мелькнули, словно молнии, чьи-то длинные черные глаза — и погасли.

Лебедев тихо надеялся, что где полчасика, там и час, однако, не помедлив ни минуты, Игорь разбудил его, навьючил — и снова стал первым на тропу. Солнце между тем затянулось серым маревом.

Наконец они забрались на седловину и начали спуск. Игорь обещал, что осталась еще одна сопка, а там недалеко и до «кедра». К ночи доберутся!

Прыгать по склону приходилось боком, выворачивая ноги на пепельно-бронзовом курумнике, но вскоре пошла полоса молодого осинника, уже густо забронзовевшего, охотно сбрасывающего листву под порывами ветра. Почва была здесь пружинистая, серо-зеленый блеклый мох отдавал влагу. Осины драли рюкзак. Николай опять взмок.

Он шел и шел, и даже не заметил, как воспаленным лицом ткнулся в рюкзак Игоря. Игорь остановился и смотрел сквозь поредевшие деревья вниз. Там бежала по камушкам речка, а на другом берегу медленно таяли в приближающихся сумерках очертания какой-то избушки.

— Ого! — хрипло порадовался Лебедев. — Зимовье?

Игорь молчал. Потом он сбросил с плеч рюкзак, постоял несколько минут, разогнувшись и уперевшись ладонями в поясницу, которая, как видно, ныла у него не меньше, чем у Лебедева, и обернулся. Глаза его были угрюмы.

— Что, не узнаешь домик? А ты приглядись, приглядись!

Николай пригляделся. В очертаниях избушки было что-то знакомое. И этот огород, весь в будылье, и позади такие же ветхие дома… Все тихо, мрачно. Только речушка играет и переливается…

Это была та самая заброшенная деревня, откуда они ушли ранним утром.

…— Ну чем я виноват? — устало спросил Лебедев. Пуще усталости томила недоуменная обида.

— Это все из-за тебя, — проворчал Игорь, не оборачиваясь. Он был расстроен, как ребенок. — Это они нас водили. Твои приятели… Меня-то им с пути не свернуть, могли уж в прошлом году убедиться.

— Но ведь ты как раз и шел впереди! — воскликнул Лебедев.

— А им это без разницы, кто впереди.

— Но мы ведь шли по компасу…

Игорь нервно дернулся на лавке, но промолчал.

«О чем мы спорим! — ужаснулся Николай. — И ведь всерьез, всерьез! Удивительно, до чего не приспособлен мозг к рассуждениям о диковинном. Вроде и фантастику читаем, да и известно, что немало в жизни необъяснимого, а все-таки хочется каждое событие на полочку соответствующую положить, табличку повесить: вот так может быть, а вот этак — нет. Ну-ну, попробуй, — усмехнулся Николай про себя. — Никуда ведь не денешься: вон избушка, вон Игорь… а что за порогом?»

Кости ломило с непривычки, усталость то валила Николая в крепкий сон, то навевала дремотные видения, и всю ночь чудилось шуршание нити, старушечий шепот, словно бы пересчитывающий петли… Смутная тень растрепанной головы мелькнула перед лунным окном, и явь расплести от кружева сна было уже невозможно.

Наконец он вырвался из мучительной темной дремоты. За окном уже слегка брезжило. Спросонок Лебедеву показалось, что в тайге плачет вспугнутая птица. Но через секунду его пробрала дрожь, он узнал это переливчатое пение!

Как был, Николай выскочил на крыльцо и слетел со ступенек.

Она стояла там же, где и позавчера. Увидев Лебедева, умолкла. «Звала? Меня звала?» — не поверил он смутной надежде.

Он шел к ней тихо, будто подкрадывался. Камни в речке казались раскаленными.

— Это ты? — спросил он недоверчиво. — Ты… Как тебя зовут?

— Омсон-мама. — Говор ее был как песня.

— Мама?! — радостно засмеялся Лебедев. — Ну какая же ты мама? Ты девушка. Ты как цветок. Можно, я буду звать тебя просто Омсон. Какое имя!

— Сегодня вы пойдете к Омиа-мони… — начала было она, но вдруг насторожилась, прислушиваясь. Блеск утренней звезды отразился в ее глазах, и у Лебедева перехватило дыхание. О чем она? Разве об этом нужно вести речь сейчас?

Он схватил ее за плечи. Перламутровое одеяние прошелестело что-то, будто усмехнулось. Омсон упруго изогнулась в его руках. И тело ее словно бы вытекло из его рук, он очутился стоящим на коленях, прижимая к себе мокрый валун, а Омсон не было.