Филлис Уитни - Слезинка на щеке

• Название: Слезинка на щеке
• Автор: Филлис Уитни
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

---

Доркас в смертельном страхе негромко вскрикнула, на балконе что-то метнулось. Тень исчезла, освещенная поверхность пола вновь обрела лунно-девственную белизну. Замирая при мысли о том, не случилось ли чего-нибудь с Бет, Доркас выскользнула из постели и босиком бросилась к балкону. За дверью никого не оказалось, но Доркас не осмелилась выйти наружу. Она с грохотом захлопнула двери, пытаясь справиться непослушными пальцами с щеколдой. Потом она, не разбирая дороги, без стука ворвалась к Ванде. Услышав свое имя, Ванда в ту же секунду села на кровати и щелкнула выключателем. Она выглядела ни капельки не заспанной, когда встала с постели. Схватив свой фланелевый халат, Ванда накинула его на голые плечи Доркас.

«В чем дело, мадам? Что случилось?»

Стуча от страха зубами, Доркас попыталась объяснить: «Т-там кт-т-то-то забрался на б-балкон. По-м-м-оему, м-мужчина. Он открыл мою дверь. Он хотел войти, но я проснулась и спугнула его».

В нерешительности Ванду упрекнуть было нельзя.

Одним прыжком она оказалась у своего балкона и выскочила за дверь: «Никого нет. Вам, наверное, что-то приснилось».

Доркас не удостоила ее ответом.

«Оставайтесь с Бет», — приказала она и выбежала в коридор. На балконе кто-то побывал. И этот кто-то — ее враг.

Коридор был пуст. Доркас подошла к двери Джонни и постучала. На стук вышел сонный Джонни Орион. Прерывающимся шепотом Доркас объяснила, в чем дело. Он в точности повторил действия Ванды, выскочив на балкон. Приблизившись к окну Фернанды, он негромко позвал ее. Она сразу отозвалась и несколько секунд спустя уже была у Ванды. Мисс Фаррар успела надеть струящуюся накидку из голубого нейлона поверх пеньюара. Лицо лоснилось от крема, голову облегала шелковистая сетка для волос.

Как всегда, Фернанда поражала своей неукротимой энергией. Она немедленно взяла ситуацию под контроль, отдавая распоряжения и изредка задавая вопросы. После беглого осмотра комнаты Доркас, где рядом с кроваткой спящей Бет возвышалась высокая фигура Ванды в ночной рубашке до пят, Фернанда знаком показала Доркас, чтобы та посидела у Ванды. Рядом с Ферн топтался Джонни в пижаме, босиком, с интересом наблюдая за происходящим.

«Расскажи мне, что тебе привиделось», — попросила Фернанда.

«На балконе кто-то стоял, — упрямо повторила Доркас. — Я не могу сказать наверняка, но мне показалось, что это мужчина».

«Что значит, не знаешь наверняка? Ты видела этого человека? Тогда почему ты не можешь нам сказать, как он выглядел?»

«Я видела тень, — не сдавалась Доркас. — Я оставила дверь чуть-чуть приоткрытой. А когда я проснулась, дверь была распахнута настежь. А поперек комнаты тянулась чья-то тень».

Фернанда и Джонни обменялись долгим взглядом. Потом Фернанда подошла к балкону и слегка приоткрыла двери. Через пару секунд порыв ветра распахнул их настежь.

«Там была чья-то тень. — Голос Доркас задрожал от негодования и обиды. — Я видела ее своими глазами, уж не знаю, что это было. Кто-то хотел забраться внутрь».

Фернанда вздохнула: «Если там кто-то был, то куда же он мог подеваться? Ты же видишь, там никого нет».

«Он мог скрыться через любую другую комнату. Наверняка здесь много пустующих. Не исключено, что он и сейчас прячется в какой-нибудь из них».

«Прикажешь позвать портье и проверить все комнаты, в которых есть балкон? — с раздражением осведомилась Фернанда. — Мы и так уже, наверное, перебудили половину жильцов. Можно, конечно, поднять на ноги и другую половину…»

Доркас перевела взгляд на Джонни и увидела в его глазах нескрываемую жалость. Он уже не раздражался, а просто жалел, что было несравненно хуже. Ей никто не верил. Ни Джонни Орион, ни Фернанда, ни Ванда Петрус. Укор висел в воздухе, можно было подойти и потрогать его. Тоже самое было в клинике, куда упрятал ее Джино. Единственный способ успокоить их подозрения — это притвориться, что признаешь их правоту. Притвориться, что реальность вовсе не реальность, что близкие и важные для нее вещи ничего не значат. Но ведь oнa на Родосе. Это же Греция. Она собиралась начать здесь новую жизнь. Ей нельзя поддаваться чужому неверию, подстраиваться, иначе все пойдет насмарку.

«Если бы я не закричала, он бы вошел в комнату, — упрямо продолжала убеждать их Доркас. — Неизвестно, вероятно, мы бы уже не разговаривали, если бы я не проснулась».

«Но вы же проснулись, так что все в порядке», — заметил Джонни.

Фернанда покачала головой: «Бесполезно пытаться успокаивать ее, когда она так взвинчена. Такое часто случалось раньше, мне Джино рассказывал».

Доркас закрыла лицо руками, пытаясь сдержаться. Каждая клеточка ее тела кричала о помощи, но не дай Бог, кто-нибудь услышал бы эти крики. Доркас несколько раз глубоко вздохнула. Дрожь потихоньку начала униматься, пульс выровнялся, гнев, готовый обрушиться на головы недоверчивых слушателей, удалось загнать вглубь. Доркас вновь держала себя в руках.

Джонни подошел к ней и отвел руки от лица. Взяв своей рукой ее за подбородок, он попытался приподнять ей голову и посмотреть в глаза. Доркас в ужасе зажмурилась и отпрянула. Это движение напомнило ей прикосновения Джино, и ее реакция последовала незамедлительно.

Джонни тут же отдернул руку.

«Извините», — прозвучал холодный голос.

Доркас не могла ему объяснить, почему она шарахнулась от него. Он бы все равно не понял. Для нее это движение означало прелюдию к мучительно издевательской любовной игре, было преддверием ужаса и стыда.

«Если вы хотите, я мог лечь спать на вашем балконе. Может быть, тогда вы почувствуете себя в безопасности?» — предложил Джонни.

Он разговаривал с ней, как с маленьким ребенком, которому приснился страшный сон. Доркас решительно мотнула головой.

«Не беспокойтесь обо мне. Мне очень неловко, что я напрасно потревожила вас».

«Вот и умница, — с видимым облегчением вздохнула Фернанда. — Запри дверь и ложись спать. Возможно, сознание того, что балкон открыт, так подействовало на тебя».

Все в молчании разошлись по своим комнатам. Джонни перед уходом проверил все задвижки и замки. Оставшись одна, Доркас заперла за ним дверь, потом подошла к двери, отделяющей ее от Ванды, и тоже решительным движением повернула ключ в замочной скважине. Повинуясь неожиданно пришедшей мысли, она подошла к секретеру, где оставила свою сумочку. Осторожными движениями она нащупала внутри паспорт. Конверт с письмом были по-прежнему на месте.

Доркас на секунду задержалась возле Бет, прислушиваясь к ее ровному сонному дыханию. Она легла в постель, укрывшись всеми одеялами, которые смогла найти. Ее трясло как в лихорадке, унять дрожь было невозможно.

Ну почему Джонни ей не верит? Его жалость — нож острый для Доркас. Уж лучше пусть раздражается, все что угодно, только не эта унизительная жалость. Раздражение говорит, по меньшей мере, о том, что он считает ее способной отвечать за свои поступки. А жалея ее, он тем самым подчеркивает ее болезненную беспомощность.

Когда Доркас наконец удалось уснуть, ее замучили какие-то кошмары, среди них был один особенно ужасный; проснувшись, она смогла вспомнить только, что во сне она плакала, а какой-то голос настойчиво приказывал: «Отдай письмо, отдай письмо».

Доркас вскочила в холодном поту, последние слова громко стучали в мозгу. Кому она должна отдать письмо? Может, просто оставить его утром на столе, когда она будет выходить? Тогда невидимым преследователям ничего не будет стоить его взять и исчезнуть незамеченными. Тогда, наверное, ее оставят наконец-то в покое, и она не будет больше плакать во сне.

Доркас лежала, бездумно глядя, как рассвет золотит балконные двери, рамы, перила. Ночной кошмар начал блекнуть, с появлением солнца постепенно возвращалось мужество. Доркас твердо знала, что случившееся не было выдумкой. Это случилось, что бы все вокруг не говорили.

Доркас подошла к окну — полюбоваться рассветным морем и скалами. Бет и Ванда тоже проснулись рано. Когда пришло время завтрака, Доркас взяла свою сумочку, перекинула ремешок через плечо, и они вышли. Письмо Доркас взяла с собой.

Никто не заводил разговор о минувшей ночи. Разве что Фернанда справилась, как Доркас себя чувствует. Доркас же помалкивала. Джонни больше не смотрел на нее с сочувствием. Он вел себя крайне сдержанно, как бывало, когда упоминался Джино.

Все утро они катались по Родосу. Доркас сидела сзади, упираясь ногами в каменный шар, спрятанный в холщовой сумке. Они заглянули в парк Родини, проехали по дороге, ведущей к Монте-Смит — так назывался холм, получивший свое название в честь английского морского офицера. Здесь стояли полуразрушенные древние колонны, лежали груды каменных обломков, бывших когда-то Родосским Акрополем. Раньше здесь был ипподром, проводились игры, скачки.

На протяжении всей поездки Доркас тщетно пыталась выкинуть из головы тревожные мысли о Бет и Ванде. Ни в коем случае ни Фернанда, ни Джонни не должны вновь увидеть ее в таком плачевном состоянии, в каком она пребывала сегодняшней ночью. Уж коли ей не суждено убедить их в своей правоте, так пусть они хотя бы не обращаются с ней, как с душевнобольной.