Константин Мартынов - «Ныне и присно»

• Название: «Ныне и присно»
• Автор: Константин Мартынов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Книга о прошлом и настоящем.

О холодном Севере и о горячих сердцах северян.

---

«Как ей удается и в малице оставаться такой… э-э… Ну как это? И слова-то не найти… Грациозной?» Сергей попробовал взглянуть на себя со стороны — неуклюжий, полузажившие раны заставляют кривить без того не слишком привлекательную морду… Ерунду лопарь городит — кто ж в такого влюбится? Нечего и мечтать…

Сергей печально вздохнул и потащил с саней тяжелый шитый из оленьих шкур полог—салвас.

После бегства по зимней тундре тесная кувакса с пылаюшим в центре огнем кому хочешь родным домом покажется. Особенно, когда ноги запасной малицей укутаны, а в руках ржаная лепешка—риске и кусок оленины горячим соком брызжет!

— Ну, Матул, — оттаяв душой промолвил Сергей, — должник я твой. Никак не думал, что из-за меня с Пеккой рассоришься.

Лопарь безразлично пожал плечами.

— Зачем ссорился? Пекка знал, что я уходил. Лиса продал, песец тоже… зачем сидеть? Пекка сам сказал: «Уходи!»

— А шведы убитые? — растерянно спросил Шабанов.

Матул усмехнулся.

— Я убивал? Кто видел? Нет такой человек. Русс приходил? Приходил. Люди резал? Резал. Теперь кругом равк ходи. Голодный равк. Злой. Зачем лопаря искать? Равк людей убивал, тебя уносил… — лопарь хитро прищурился, — мясо!

«Равки?» — Сергей не успел переспросить, как доставшаяся от Тимши память охотно пояснила: «Упыри. Мертвяки неупокоенные».

— А говорил — втроем на сосне висеть будем…

— Говорил, — согласился лопарь. — Мало ли что девке моей в голова придет? Увидит тебя на сосне — кричать будет. Пекка услышит, меня рядом вешать будет.

Что ж получается? Даром спешили? Ни погони, ни тревоги. А он-то! Полдороги оглядывался, со страху трясся! Оказывается все просто — лопарь меха на торг привез… не первый раз — вежа-то старая. Юхе, конечно, не до покупок… ну, наш лопарь явно не промах — что-нито да урвал! И спешил-то, чтоб шведы спьяну денег не отобрали.

— Чего ж мы тогда на ночь глядя? — саркастично поинтересовался Шабанов. — Надо было поутру, без суеты…

— Поутру хорошо, — лопарь покивал и шумно обсосал заляпанные оленьим жиром пальцы. — Сем ден назад Пекка тинг[31] собирал. Кровный месть — Verikosto, — называл. Деды говорили, для правильный verikosto жертва надо. Люди у Пекка мало. Кого резать? Матул резать, русса резать. Матул умный — уходил…

«Ага… знаю, кого в жертву прочили. Если б не Вылле… Сам же признался, козел драный, что уговаривал девку без меня свалить!» — Сергей признательно глянул на лопарку. — «С такой женой не пропадешь!..»

Вылле аккуратно — чтобы не испачкать малицу, — ела мясо. Все в ней говорило, что до мужского разговора девушке нет никакого дела. И, скорее всего, до самого Шабанова тоже. Сергей почувствовал, как к щекам подкатила жаркая волна.

«Тпру-у! Стой! Какая жена?! Тоже мне… жених выискался… Да она еще и не пойдет!»

— И кому Пекка мстить собрался? — спросил Шабанов, отгоняя скоромные мысли.

Лопарь замялся. Сергей ждал, не сводя глаз. Матул насупился, полез в рову.

— Спать надо, — буркнул он. — Мало-мало ночь остался.

«Спать ему захотелось! Даже мясо не доел. Темнит лопарь, темнит.» Доверие, и того мизерное, испарилось без следа. Шабанов напрягся, словно перед боем.

— Успеем выспаться, Матул. Говори давай! Кому Весайнен verikosto объявил? Куда мы бежим?

Матул завозился, прищуренные глазенки воровато зыркнули на сваленное у выхода оружие. Сергей неприятно усмехнулся. Ладонь, словно невзначай, легла на рукоять puukko.

— Ты говори, говори! Я слушаю!

— На Паз-реке русски монах живет, знаешь? — нехотя выдавил Матул. — Мноко живет…

— Монах? — переспросил Шабанов, но тут же сообразил. Постой, ты что, про монастырь толкуешь?

— Так есть, да! — закивал Матул. — Монастыр. Хороший, богатый. Туда Пекка идет.

«Печенгский монастырь! Какой помор его не знает? — привычно толкнулась Тимшина память, — И что богатый тоже правда — верфи, земли, на торг со всего света купцы съезжаются! Франки, гишпанцы, кого там не бывало! Англы, так и вовсе как к себе домой шастают — давно хотят весь торг к рукам прибрать!»

— Пекке монастыри зорить не впервой. Вон, по весне Кандалакшский начисто спалил… — мрачно вымолвил Сергей. — Да verikosto здесь причем? Какая тут кровная месть?

Матул хмыкнул и снова выбрался из спального мешка. На puukko в серегиных руках старательно не обращал внимания.

— Совсем ты молодой русс! — заметил он снисходительно. — Ничего не знай. Главный поп Трифон не всегда поп был. Мноко зима прошел, а старики помнят, как он дружина по Каянь водил. Весайнена праудедка резал! Теперь чей люди Весала жег? Корелы жег, да… и Трифона люди тоже был. Мно-ого был!

«Люди оружные испокон при монастырях живут. А будь их побольше, не сгорела бы Кандалакша! — снова пронеслось в голове, — И что монастырские на Весалу ходили — как иначе? Гнездо змеиное выжечь не грех, а благо!»

— Весайнен на Паз ходи, мы в другой сторона, — меж тем продолжил Матул. — Чалмны-Варрэ пойдем. Буду песец бить, помор продавать — Умба совсем рядом. Хорошо, да?

— Плохо! — неожиданно вмешалась в разговор доселе молчавшая Вылле. Девушка волновалась, отчего резко усилился лопарский акцент. — Трифон на твой голова вода лил, имя давал! Отец он тебе! Надо монастырь ходи, предупреждай!

— Э-э-э… — Матул смешался и почухал в затылке. — Зачем предупреждай? Монастыр стена крепкий, Пекка зубы ломай. Тебя слушай, Кола ходи надо. Из монастыр Пекка туда пойдет!

«Час от часу не легче! Кольский острог и впрямь на ахти как крепок. И стрельцов там хорошо коли десятка четыре, а то и того мене…» — Шабанов уже не вникал, чья память будоражит разум — какая в сущности разница?

— Про Чалмны-Варрэ забудь. В монастырь пойдешь, стены стенами, а монахов предупредить надо, — решительно заявил Шабанов. — А я в Колу, за подмогой.

Лопарь возражать не спешил. Лоб Матула задумчиво наморшился, пальцы машинально теребили попавший под руку ремешок.

— Можно и в монастыр, однако… соль покупай, железо…

Пекка медленно ходи — лопарь быстро. Монах «Спаси Бог» скажет, товар дешево отдаст… или нет? Скажет: зима, нет купец — нет товар… зачем тогда ехал?

Вылле растерянно переводила взгляд с деда на Сергея и обратно. Она и в страшном сне не могла предвидеть, что придется расстаться с одним из близких ей людей. Да-да! И с руссом тоже! Еще не муж? Будет муж! Поп Трифон покамлает и будет! Надо только попа о набеге предупредить!

— Я, однако, в монастырь еду! — заявила лопарка, сверкнув глазищами. — Утром кережу беру и еду! Вы как хотите.

Матул отчаянно взвыл и вцепился в бороду. Вырванный клок унесло в дымовое отверстие.

— Беда от тепя, русс! Зачем шведа резал? Зачем к Вылле бегал? Медведь тогда сам уходил! Мноко беда от тепя!

Шабанов молчал. Отсутствующий взгляд уперся куда-то выше матуловой головы, нож забыто оттягивал повисшую кисть, в груди стянулся болезненный узел.

«Отженихался. Не успел девке и слова сказать… Дурак, он в любом веке дурак. В монастырь с ними ехать — на шее камнем висеть. Может и правда послушать лопаря, мотануть в Умбу? В Печенге не одни старцы собрались, а уж в Коле и подавно. Отобьются, чай…»

Сергей открыл было рот, но рука Матула уже легла на плечо девушки, хрипловатый голос увещевающе произнес:

— Зачем на Паз? У руссов много поп. В Умба тоже есть.

Вылле задумалась, вопросительно глянула на Сергея.

«В Умбу!» Стиснувший сердце кулак разжался. «Агафья-то рада будет! И соседи!» Он помнил всех. Имена, прозвища, привычки, любимые присловья… помнил даже корноухого пса Грыза, любимца Серафима Заборщикова!

«Да… Заборщиков… Спаслись мужики или так и остались в холодной финской реке? Кто знает? Проклятый Весайнен!»

Перед глазами вновь непрошено замаячила ненавистная бородатая харя. Желтые лошадиные зубы щерятся в довольной ухмылке: мол, беги, щенок, беги! Дойдет и до тебя очередь!

Мысли о возвращении разлетелись осколками битого льда. «В Колу? Здоровья-то кот начихал. Да еще и пешком. В полярную ночь. Через весь Кольский полуостров… Это даже не экстрим — самоубийство!» Шабанов содрогнулся. «Нет, не дойти… И Вылле… Поедет в монастырь, осаду пережидать? Пекка монастыри жечь умеет — в Кандалакше доказал. Нельзя ей в монастырь. Значит, все-таки в Умбу?»

Сергей мельком глянул на девушку. Лопарка ждала его решения. Сергей представил, как санный поезд въезжает в погост, как навстречу выбегает радостная Агафья… как поморы… узнав о набеге… неловко прячут глаза.

«Да, слова худого никто не скажет — нет здоровья, что требовать? Сказать не скажут… что подумают? У Порьей губы набег проспал, а теперь, в лихую годину, и вовсе под мамкину юбку прятаться прибег… хороший помор вырос… Правду подумают. Такую, что лучше уж в тундре сгинуть… А Вылле? Вылле в монастыре отсидится. Народ в Печенге крепкий — найдется, кому да чем Весайнена приветить.»