Владимир Санин - У Земли на макушке

• Название: У Земли на макушке
• Автор: Владимир Санин
• Издательство: Армада-Пресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2001
• ISBN: 5-309-00034-8

Повесть «У Земли на макушке» о полярных лётчиках и зимовщиках дрейфующей станции «Северный полюс-15» написана от первого лица. Её автор, известный писатель и путешественник, сам неоднократно бывал участником высокоширотных арктических экспедиций. Книга пронизана свойственным В. Санину мягким юмором.

lenok555: необходима проверка по книге!

---

— С овощами закончено, — нетерпеливо заявил командир самолёта Саша Лаптев, — бочки с соляркой остались, быстрее разгружайте!

— Доктора! — закричал кто-то. — Доктора!

— Мы здесь! — с разных сторон к самолёту бросились Лукачев и врач новой смены Парамонов. — Что случилось?

— Да вот бочки нужно срочно сгрузить, — сообщили им. — Ребят просят поздоровее.

— Фу, напугали, дьяволы! — Лукачев облегчённо вздохнул. — Пошли, займёмся прикладной медициной.

И здоровяки врачи вместе с Васильевым не без лихости начали выгружать двухсоткилограммовые бочки.

Закрепив на волокуше последнюю бочку, грузчики по-бурлацки сплюнули и закурили.

— Герой Арктики! — Анатолий разгладил чёрные усы и с уважением похлопал Лукачева по почтенному животу. — Жаль, что с гранитом так получилось…

— С каким гранитом? — поинтересовался я.

— Неужели не знаете? — с наигранным удивлением спросил Анатолий, не обращая внимания на слегка побагровевшего доктора. — На родине героя сооружали из гранита статую доктора Лукачева, лучшего грузчика дрейфующей станции. Но вот беда: гранита на живот не хватило…

— Вы лучше его спросите, почему на станции нет наждачной бумаги, — мстительно посоветовал Лукачев.

— Да, я забыл вам показать… — торопливо начал Васильев.

— Успеешь, — хладнокровно прервал доктор. — Так вот, дело в том, что почётный полярник товарищ Васильев Анатолий Николаевич нуждается в большом количестве данного технического материала — причём для личных нужд. — Доктор от удовольствия чмокнул губами. — Когда он приезжает из Арктики в родную кубанскую станицу, то по ночам драит наждачной бумагой свой бронзовый бюст на площади.

Противники посмотрели друг на друга, нахохлились — и расхохотались.

После того как овощи были перетащены и сложены в кают-компании, мы с Анатолием отправились на осмотр лагеря.

Льдину размером два на три километра почти правильным кругом окаймляли торосы. Первый состав станции, продрейфовавший вот уже год, к поведению льдины очень серьёзных претензий не имел, вела она себя примерно на тройку. Для льдины это не так уж мало.

Два балла за поведение были сняты за выходку с полосой. Рядом с лагерем находилась отличная полоса длиною в тысячу метров. Льдина ухитрилась расколоться таким образом, что половину полосы унесло далеко в сторону. Через некоторое время блудная половина раскаялась и вернулась обратно, и трещину даже удалось «заштопать», но две недели назад полоса вновь лопнула, и на этот раз непоправимо. Тогда-то и был создан подскок — аэропорт имени Данилыча. И ещё был случай, когда льдина повела себя бестактно, но об этом потом.

Несмотря на твёрдую тройку, я отнёсся к льдине с недоверием, так как о ней неодобрительно высказался Морозов. По его мнению, лёд на «СП-15» неважный, он слеплен из нескольких кусков, вроде лоскутного одеяла, и будет большой удачей, если новой смене удастся продрейфовать без серьёзных происшествий. Но Дмитрий Николаевич слабо в это верил — опыт ему подсказывал, что вряд ли стоит рассчитывать на такую удачу. К сожалению, он оказался прав…

В центре льдины на небольшом расстоянии друг от друга разбросаны домики и палатки. В палатках теперь почти не живут — Арктика их забраковала. Из каких только тканей палатку ни делали, всё равно она промерзала: на уровне головы — 25 градусов тепла, на полу — 15 градусов холода. То ли дело домик. Представьте себе четырехугольник из жёлтых фанерных щитов, хорошо подогнанных, начинённых толстыми пенопластовыми прокладками. Получается превосходная жилая комната. В отличие от палаток с их газовым камином домик обогревается портативной угольной печкой, топить которую легко и приятно. Над печкой закреплён стальной прут для просушки одежды и унтов. На нарах — матрасы, одеяла, спальные мешки. У входа на стене висит умывальник, под ним — таз, ведро для мусора. Не люксовский номер для интуристов, но жить можно. Домик закреплён на полозьях: если рядом пройдёт трещина, трактор быстро перетащит его на безопасное место.

Жилых домиков на станции всего шесть, и в обычное время в каждом из них живут два-три человека. Но сейчас пришлось уплотниться: вместе со старой сменой, которая вот-вот улетит на материк, живёт часть новой, да ещё экипаж «Аннушки», да ещё гости. Скажем прямо, без особого шика, но все с грехом пополам разместились.

Кают-компания, к которой примыкает кухня, слеплена из двух домиков, в такой же комбинации — баня и движок, тарахтящий круглые сутки.

Метрах в ста от центрального жилого массива торчит из сугробов домик радистов. Здесь же возвышается стальная антенна, и неподалёку высокая мачта с красным флагом, самым северным государственным флагом Советского Союза.

На таком же расстоянии от центра, как и радисты, расположились метеорологи. Если присмотреться, можно увидеть крышу их домика, целиком зарывшегося в снег. Рядом — метеобудки, приборы, измеряющие направление и силу ветра, и прочее оборудование.

Ощетинившись рогами малахита (того самого 2,5-тонного прибора, с которым полярник «перепрыгнул» через трещину), спрятался в снегу домик аэрологов. Неподалёку от него раскинулась палатка, в которой живут члены экспедиции Якутского филиала Академии наук, прибывшие на полюс изучать космические лучи.

Ещё в одной палатке — хозяйство гидрологов, её мы скоро посетим.

Все эти строения производят самое мирное впечатление, но о том, что ты всё-таки находишься не на заснеженной тверди, а на льдине, напоминают невысокие курганчики, прикрытые брезентом. Они в продуманном беспорядке разбросаны в радиусе двухсот метров от центра лагеря. В курганчиках — аварийные запасы продовольствия, одежды, клиперботы, горючее. Лучше лишний раз перестраховаться, чем щёлкать зубами от голода и холода на осколках развалившейся льдины.

Если по расположению лагеря вопросов больше нет, перейду к его обитателям.

АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВ

Анатолия мне сам бог послал. В первые дни, когда чувствуешь себя ужасающе лишним, когда полярники шарахаются от человека с блокнотом, как безбилетники от контролёра, Толя стал моим первым и главным собеседником. Я думаю, наверное, из жалости: такая неземная жажда материала светилась в моих глазах, что комендантское сердце не выдержало. «Ведь корреспондент, — наверное, думал Анатолий, — тоже человек. У него есть семья, дети, которые протягивают свои ручонки и просят хлеба. Зачем же бросать этого отверженного на произвол судьбы? Пусть бродит рядом и клюёт по крохам, авось чего-нибудь накропает — ведь нет такой ахинеи, у которой бы не нашлось читателя».

А может, и не из жалости. Просто у Васильева — явный избыток жизненных сил, и его многочисленные обязанности (я забыл сказать, что он ещё производил и все взрывные работы) не могли поглотить вулканическую энергию, вырабатываемую могучим организмом. И частицу этой энергии Анатолий без ущерба для здоровья уделил мне.

На Крайнем Севере он провёл уже десять лет — зимовал, прошёл северными морями многие десятки тысяч миль, совершил более ста первичных посадок на лёд для производства океанографических работ — короче, испил из чаши, называемой Арктикой. Васильев — почётный полярник: звание, которое не так-то просто заработать. Во всяком случае, куда труднее, чем звание заслуженного артиста автономной республики, которое с ходу получают столичные эстрадные артисты в благодарность за недельные гастроли. Чтобы в анкете не оставалось свободных граф, добавлю, что Анатолию 30 лет, он холост, в перерывах между зимовками работает в Ленинградском институте Арктики и Антарктики. Как это такого парня девчата до сих пор оставили гулять на свободе — ума не приложу. То ли муженёк, который без сожаления меняет домашний очаг на льдину, нынче не котируется, то ли сам Васильев откладывает решение брачного вопроса до выхода на пенсию — не знаю. Как бы то ни было, он бродит нестреноженный, являя собой вопиющее нарушение законов демографии, нашедших своё выражение в том, что «на десять девчонок по статистике девять ребят».

«Но все это мура», — как указывает Анатолий. А главное, в самом деле стоящее он сейчас мне демонстрирует. Мы сидим на раскладных стульях в палатке гидролога. Кроме нас, здесь находятся газовый камин, лебёдка с тросом, деревянный щит на полу и четыре вертушки — буквопечатающие аппараты, которые по заданной программе отмечают скорость и направление течений. В палатке тепло. Мы сбрасываем шубы, и Анатолий, поднимая деревянный щит, говорит:

— Прежде всего позвольте представить вас океану…

Передо мной — озарённый светом электрических лампочек один квадратный метр прозрачно-голубого Ледовитого океана, прямоугольная лунка, созданная направленным взрывом в трехметровом льду. Любопытное зрелище. Я засовываю палец в океан и говорю «здравствуйте». Океан не отвечает, и его легко понять: стихия, которая таскает на себе миллиарды тонн льда, может позволить себе некоторые отступления от хорошего тона. А вот это действительно здорово: по ледяной стене лунки ползает крохотный рачок. Нельзя сказать, что он выбрал себе для жилья самое удобное на земном шаре место, но согласитесь, что любое живое существо в таких широтах заслуживает признания. А не так давно вытащили вертушку вместе с вцепившимся в трос большим кальмаром. Это уже не какая-нибудь букашка, не знающая даже таблицы умножения; случай редчайший. Желающие взглянуть на это заспиртованное чудо могут посетить в Ленинграде музей Арктики и Антарктики.