Василий Викторов - Приключения 1989

• Название: Приключения 1989
• Автор: Василий Викторов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989

В очередной выпуск ежегодника «Приключения» входят остросюжетные повести советских писателей. Действия произведений включенных в сборник, происходят в нашей стране и за рубежом.

СОДЕРЖАНИЕ

Василий Викторов «КВАДРО»

Николай Бакланов ПРЕДВЫБОРНАЯ КАМПАНИЯ

Александр Павлюков ЭТИ ДНИ

Анатоль Имерманис СМЕРТЬ НА СТАДИОНЕ

Владислав Романов МНЕ БОЛЬНО, И Я ЛЮБЛЮ

Владимир Воробьев ПОЛЯРНАЯ ГРАНЬ РЕСПУБЛИКИ

---

Ахмед продолжал что-то говорить. Я снова перевел взгляд на его радостное лицо и прислушался.

— Нас ждет моя мама, — вот, оказывается, что он пытался мне втолковать.

— Сейчас соберемся, — я пошел будить Наташу.

В холле Вовка плясал «Сиртаки».

— Чем зря дрыгать ногами, сварил бы кофе.

— Уезжаете? — переводя дыхание, спросил Вовка.

— К Ахмеду, потом за Сами. Поехали вместе.

— Не могу. С Сергеем договорились. Встретимся вечером в старом городе.

Да, закончился пост и пришел праздник. Центр жизни переместился в старую часть города, а осью праздничной толчеи стала древняя площадь у Мусульманского университета. За несколько дней там выросли пестрые шатры, минареты украсились иллюминацией, установили карусели, качели и прочие атрибуты народного праздника.

Ахмед вез нас именно туда, в старую часть города, которую можно узнать, только родившись здесь, на кривых немощеных улочках. Со стороны это скопище старых, простоявших много веков домов могло показаться заплатой на свежей рубашке города, но, вглядевшись внимательно в изящный старинный узор её ткани, становилось ясно, что заплата стоит гораздо дороже неизносимого, сверхсовременного нейлона.

Несмотря на праздник, а может быть, именно из-за него населявшие старый город ремесленники спозаранку принялись за работу, а торговцы открыли свои лавки. К базарам тянулись караваны автомашин, мулов и ослов. Шашлычный чад соперничал с умопомрачительным запахом свежепомолотого поджаренного кофе. В котлах, вынесенных прямо на улицу, кипело масло.

Наташе захотелось купить что-нибудь на память об этом утре, и она потянула нас в лавку, торговавшую сувенирами, но Ахмед покачал головой и показал на узкий проход, ведущий во внутренний дворик. Там, под навесом, за примитивными токарными станками, вращая колеса ногами, сидели двое подмастерьев. Рядом валялся огромный слоновый бивень. Увидев нас, подмастерья встали.

— Что бы вы хотели? — спросил Ахмед.

— Не знаю. Что-нибудь на память, — сказала Наташа и рассмеялась.

Ахмед пошептался с ремесленниками, и один из них сел за станок, а второй пошел в лавку и вернулся с хозяином. Сам он не имел права назначать цену.

— Может быть, вы выпьете чаю, пока он будет работать? — предложил хозяин.

— Спасибо, мы зайдем через час.

— Интересно, что это будет. — Наташу взяло любопытство.

Я вопросительно посмотрел на Ахмеда, но тог улыбнулся и пожал плечами.

У двухэтажного старинного дома с резными дверьми и нависшими над первым этажом застекленными террасами нас ждали. Среди родственников, приехавших на праздник в город, я сразу выделил мать Ахмеда, хотя прежде её никогда не видел: только у гордой за сына и одновременно благодарной за хорошее отношение к нему матери могла быть такая улыбка. Её не старила традиционная народная одежда — черное платье и такая же накидка; тщательно подведенные глаза и брови говорили о том, что она готовилась к приему гостей. Когда мы с Наташей подошли к дому, она сделала шаг вперед, отвела привычным жестом накидку с лица и пальцами правой руки притронулась, прежде чем поцеловать Наташу, к её лицу, как бы благословляя.

Для того чтобы понять друг друга, не нужно много слов. Наташа рассказывала про Ольгу, а я, не кривя особенно душой, пел дифирамбы Ахмеду, зная, что нахожусь недалеко от истины — хороший солдат плохим сыном быть не может, а наши служебные отношения оставались внутренним, сугубо мужским делом. Жаль, что до меня только сегодня впервые дошло, что след в душе не бывает односторонним, что-то ценное дал мне в жизни этот парень, но что именно, предстояло ещё разобраться и понять.

У Ахмеда была своя причина торжествовать. Накануне Сами вручил ему капральскую лычку, и Ахмед подозревал, что я приложил к этому руку. Мне стоило большого труда согнать с лица улыбку перед тем, как начать говорить. Я знал, что здесь запомнят каждое моё слово.

— В этом доме, — сказал я, — уже есть то, чем может похвастаться не всякий: счастливая мать и сын, достойный своего отца, — я посмотрел на висевшую на стене выцветшую фотографию отца Ахмеда в военной форме и с медалью. — Говорят, что праздничные пожелания сбываются. У меня их два: я хочу, чтобы в этот дом вошла молодая невестка и чтобы здесь появились дети и книги, ибо молодость и мудрость лучше богатства.

— Сын сказал мне, что вы скоро уезжаете, и я понимаю это, потому что каждый должен жить на своей родине. Но сердце матери сильнее её глаз, и оно будет о вас помнить.

— Я расскажу об этом своей маме.

— Да продлит аллах её дни.

Странно, но, когда мы прощались, у меня на глаза навернулись слезы. Казалось бы, ну что особенного, заехали попить кофе к своему шоферу, посидели с часок, сказали друг другу несколько приятных слов, но после всего пережитого вместе слова перестали быть просто словами, а превратились в обязательства, которые невозможно не выполнить и которые тревожат по ночам, когда думаешь о когда-то выданных в жизни и неоплаченных векселях, а ведь мне так хотелось тогда, чтобы эта скромная лычка превратилась в звездочку и к шоферским правам прибавился университетский диплом.

В лавке нас ждали. На стеклянной витрине стояла фигурка женщины из слоновой кости на черной круглой подставке. Наташа взяла её в руки, поднесла ближе к глазам и сказала удивленно:

— Это я.

Резец точно обрисовал три детали: прическу, глаза и улыбку. Это была сегодняшняя Наташа, такая, какой она не была вчера и не будет завтра. Неповторимое и есть мастерство вечности.

— Не нужно, — шепнул мне Ахмед и взял меня за руку. — Когда-нибудь мы зайдем сюда выпить чаю.

Сами ждал нас у подъезда своего дома и сразу сел в машину.

— Помнишь, я обещал познакомить тебя с Хакимом.

— Но мы же знакомы.

— Не совсем, — усмехнулся Сами.

Всякий разговор в эти дни неизбежно начинался с одного и того же. Не удержался и Хаким.

— Ну, ребята, рассказывайте, что вы там натворили. Правда, как ни странно, газеты и слухи на этот раз совпадают.

— Газетам можно верить, — взялся отвечать Сами. — В двух словах суммируем факты: сбито 26 самолетов за два дня. Наши потери минимальны и не идут ни в какое сравнение. Восполнять такие потери не представляется возможным, особенно если учесть, что все экипажи либо погибли, либо захвачены в плен. Отсюда — перемирие.

Перемирие — это уже не война, но далеко и не мир. И все понимали, что мира не будет, пока противник оккупирует часть территории. Значит, опять странная, ненормальная, нервная ситуация — ни мира, ни войны.

— В данном случае, — продолжал Сами, — перемирие означает нечто большее, чем прекращение стычек и налетов. Мы перехватили инициативу, и следующий ход тоже за нами. Остается правильно выбрать время.

— А ты что скажешь, Алеша?

— Скажу, что с чисто военной точки зрения меня мало что беспокоит. Я верю в вашего солдата, верю в армию, тем более что у неё есть время и все условия как следует подготовиться. Последние события подняли моральный дух и вернули веру в свои силы. Сами знает, — я улыбнулся, — ваш покорный слуга любит забегать вперед. Я думаю о будущем, причем о вполне обозримом будущем.

— Во вполне обозримом будущем, — задумчиво произнес Хаким, — я не жду мира. Нас ещё очень долго не оставят в покое те, кто привык распоряжаться судьбами целых стран и народов в своих интересах. Что же касается внутренних дел, у нас, к сожалению, слишком многое зависит от личностей. Именно здесь я вижу проблему. Личность смертна, тем более прогрессивная. И ещё. Слишком много у нас людей, которые любят стоять с протянутой рукой и вопить, что «мы бедная страна» вместо того, чтобы работать заступом, а именно это нам сейчас и нужно, чтобы как можно больше народа взялось за заступ. Тут вы, к сожалению, ничем нам помочь не можете, даже если завалите нас заступами, что, конечно, вполне в ваших силах. Во всяком случае, — Хаким провел рукой по глазам, — я вижу впереди много зигзагов, и неизвестно, когда мы выйдем на прямую. Как бы то ни было, вы сделали всё, что могли, и теперь слово за нами. И за эти дни мы стали сильнее.

— Кстати, — заговорил Сами, — если хочешь узнать, что с Джонни, спроси вот его. — Сами толкнул Хакима в бок. — Может, покажем Алеше их логово в старом городе?

— Как, — я чуть не разинул рот от удивления, — разве вы не инженер?

— Вообще-то инженер, — немного смутился Хаким, — но сейчас вот пришлось сменить профессию. Вам я дал свою старую визитную карточку.

— Значит, мы встретились не случайно, тогда, в метро?

— Сами попросил меня поберечь вас. Эти люди способны на всё.

— Да хватит об этом, — вмешался Сами, — ну что, едем?

— Это лишнее, Сами. Ещё один вопрос, Хаким. Джонни выпустят, как того, что я видел на аэродроме?

— Нет. Теперь нет.