Василий Викторов - Приключения 1989

• Название: Приключения 1989
• Автор: Василий Викторов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989

В очередной выпуск ежегодника «Приключения» входят остросюжетные повести советских писателей. Действия произведений включенных в сборник, происходят в нашей стране и за рубежом.

СОДЕРЖАНИЕ

Василий Викторов «КВАДРО»

Николай Бакланов ПРЕДВЫБОРНАЯ КАМПАНИЯ

Александр Павлюков ЭТИ ДНИ

Анатоль Имерманис СМЕРТЬ НА СТАДИОНЕ

Владислав Романов МНЕ БОЛЬНО, И Я ЛЮБЛЮ

Владимир Воробьев ПОЛЯРНАЯ ГРАНЬ РЕСПУБЛИКИ

---

Титов не дал мне даже открыть дверцу:

— Поедешь в бригаду. Узнай, получен ли приказ о подготовке позиций для круговой обороны. Возможны десанты. Возьми палатку и всё, что сочтешь нужным для нормальной жизни и работы. Палатку поставь на стыке апельсиновой рощи и межевой посадки, ближе к проселку. Заглуби её на уровень своего роста, от выхода отведи щель и перекрой мешками с песком. Штаб бригады должен быть расположен по соседству, в той же роще. Когда закончишь с палаткой, переведи план круговой обороны. Вот он. Ахмеда пришлешь за мной в управление к 20.00. Учти, что командира в бригаде не будет. Работай с Сами и не давай отвлекать его по пустякам.

Да, научился Титов за долгие годы службы отдавать приказы. Ахмед по интонации понял, что можно ехать, и нажал на газ.

И всё-таки, несмотря на металл в голосе Титова, я уловил, что дело не совсем в круговой обороне и возможных десантах. Ещё какая-то собака здесь зарыта. Что ж, по дороге будет время подумать, а потом попытаем старого друга Сами.

Город просыпался. Скоро с минаретов раздадутся усиленные динамиками голоса муэдзинов, правоверные помолятся, позавтракают, чем бог послал, и те, кто имеет работу, пойдут на работу, а те, кто её не имеет, пойдут её искать. Скоро на улицах будет ни пройти, ни проехать. А пока несколько темно-синих таксомоторов высматривают редких пассажиров, покрикивают мальчишки-велосипедисты, развозящие хлеб, торговцы горячей снедью разогревают котлы на колесах, да зеленщики налегают грудью на ручные тележки с картошкой, помидорами, манго и бог знает ещё с чем. Картина, виденная сотни раз и всегда интересная своей пестротой.

В городе всё как обычно. Вот только Титов был напряженный, как новоиспеченный лейтенант, получивший первый в жизни боевой приказ. И взрыв. Ахмед подтвердил, взрыв был на аэродроме.

«Уазик» вырвался из города, и началась моя самая любимая дорога. По ней я езжу уже без малого год, с тех пор, как стал работать с Титовым, зимой и летом, в жару, во время песчаных бурь и под дождем.

Старая дорога к целебным источникам и приютившемуся рядом курортному городишке сильно изменилась за последние годы. Её асфальт день и ночь утюжат сотни автомобилей. Мощные, с прицепом «баррейрос», глухо ревущие МАЗы, тяжелые «мерседес-бенцы» везут чугунные чушки на металлургический комбинат, стальной лист и детали на автосборочный завод, а в город идут машины, груженные цементом, арматурой, проволокой, бегут своим ходом новенькие, только что с конвейера, малолитражки, ярко-оранжевые колесные тракторы и дизельные пятитонки. Они обгоняют увешанных колокольчиками ослов и мулов, тянущих повозки с мандаринами, арбузами, сахарным тростником, луком…

Более мирной картины не придумаешь. Если прибавить к ней розовые, кроваво-красные, фиолетовые всполохи цветущих вдоль дороги акаций, проносящиеся мимо деревушки с мечетями и соборами, с непременными глиняными голубятнями, похожими на маленькие пагоды и зеленеющие вдали поля кукурузы, — прямо идиллия.

Невозможно даже представить себе, что всего в двух часах езды отсюда стоят две армии, разделенные узкой, в несколько сот метров, полоской холмистой пустыни. Стоят, ещё не остывшие от двухлетней давности схватки и всегда готовые по первому сигналу ринуться в бой.

Те, на другой стороне полоски, считают, что выиграли два года назад, захватив больше чужой земли, чем в силах удержать. Сегодня они выжидают, рассчитывая, что у готовящегося к новой битве противника сдадут нервы и он кинется в драку очертя голову — раньше, чем будет действительно в силах одержать победу. Выжидают не сложа руки, а постоянно нанося удары диверсиями, внезапными налетами авиации, артиллерийскими обстрелами.

Таким представлялось мне положение на сегодняшний день. Последние события вписывались в этот итог как недостающий в мозаике камешек. Страшнее и обиднее всего, что за этим стоят человеческие жизни. Железная логика войны всегда опирается на прочный фундамент, который кропят отнюдь не святой водой и возводят постепенно, шаг за шагом, стараясь уменьшить потери и все же неизбежно теряя…

Дорога приводит к яхт-клубу, построенному здесь любителями благородного гоночного спорта из Оксфорда и Кембриджа. За последние годы он утратил свою клиентуру. Это видно по маркам автомашин. Совсем нет чопорных «роллсройсов» и самодовольных «кадиллаков». Кучка изрядно помятых «бьюиков» и совсем уж затрапезных «ситроенов» дремлет у ограды. На всё ещё аккуратно подстриженных газонах не видно ни души.

Основатели и завсегдатаи клуба там, на той стороне узкой полоски песка. Они нанимают летчиков и оплачивают горючее для истребителей, поставляют новейшее оружие и обучают диверсантов. И пока их нет, яхт-клуб стоит хотя и пустым, но нетронутым. Он не перешел в другие руки, и его дорожки аккуратно посыпают песком. Он ждет — чья возьмет? Вернутся хозяева, и он будет служить им верой и правдой. А если победят те, кого он видел только в роли уборщиков и официантов, он сдастся. Кто кого? Вот в чём вопрос. Просто — как на уроке и сложно — как в жизни.

Ахмед вернул меня к действительности:

— Подъезжаем.

Бедняга, должно быть, умаялся, ожидая, пока я заговорю. Привык, что почти каждое утро мы обсуждаем всякую всячину, втягивая даже молчаливого Титова в наш разговор, полный восклицаний и междометий. Кстати, Ахмед как раз из тех, кому Абу Султан собирался пообещать лишнюю лепешку, опоздав, правда, с этим на добрых два десятка лет. Лепешкой теперь не отделаешься, хотя она и не лишняя.

Мы подъезжали к расположению бригады. Ахмед свернул с асфальта на грунтовку, и через десять минут мы были на месте. Часовой отдал честь, вестовой пошел доложить Сами, что я приехал, в канцелярии дробно стучали машинки, на плацу маршировал взвод из роты охраны. Я был рад, что наш бригадный механизм функционирует исправно. Его размеренный ход придавал уверенности и создавал рабочее настроение.

— Ахмед, проверь мотор, смени масло. Натяни на кузов маскировочную сетку. Поставь дополнительные канистры.

Ахмед не без шика газанул от штаба, зная, что вечером потрафит Титову: больше всего на свете тот любил до предела залитые баки.

Сами не утерпел и показался в дверях.

— Доброе утро, старик, — сказал он по-русски.

Чтобы полностью соблюсти положенный ритуал, вестовой мигом принес кофе. В углу кабинета на большом столе для совещаний уже лежала развернутая карта района. Отлично, значит, никаких предисловий не потребуется.

Сами перехватил мой взгляд и сразу отреагировал:

— Я думаю, двадцати человек хватит, чтобы поставить палатку для вас с Титовым и отрыть два блиндажа для штаба бригады.

Я кивнул.

— Все остальное привезут попозже. Как только дадут связь, возвращайся сюда, в штаб. Перекусим, я вызову комбатов и поедем посмотреть всё на местности.

— Хорошо, Сами. Титов просил передать тебе план круговой обороны.

— Спасибо, Алеша.

— Подожди, я ещё не перевел.

— Переведешь устно, когда все соберутся.

В этом был весь Сами. Немногословен и деловит по существу.

…Мы познакомились за несколько месяцев до приезда Титова на дивизионных учениях по форсированию водной преграды. На холмике, откуда понтонный мост и ползущие по нему танки казались игрушечными, о чем-то горячо спорили. Я отошел в сторонку, где, подложив под себя пятнистую маскировочную куртку, спокойно лежал какой-то плотный подполковник. Оказалось, что это и есть командир понтонеров. Угостив меня сигаретой, Сами объяснил, что, по его мнению, спорить и дергать солдат, когда они работают, нет смысла. Для того и проводят учения, чтобы потом исправить ошибки…

— Ты знаешь последние новости?

— Конечно, Сами.

— Так больше продолжаться не может, — медленно произнес начальник штаба, — одно дело, когда бомбят войска, и совсем другое, когда поливают напалмом фабрики и школы. Думаю, президент говорил в Москве именно об этом. Есть война, и есть варварство. Если война имеет свои, пусть и жестокие законы, то варварство должно быть и будет поставлено вне закона.

— Сами, если улучишь минутку, заскочи, проведай меня. Есть вопрос интимного свойства.

— Не стесняйся, — предложил Сами.

— На свежем воздухе будет удобнее.

— Ты втюрился.

— Угадал. В кинозвезду, рекламирующую стиральный порошок.

— Это серьезно. Придется приехать.

Я даже не стал заглядывать в кузов грузовика, зная, что, когда приказы отдает Сами, осечек не бывает, и сразу полез в кабину, где уже сидел Фикри, молоденький, крохотного роста лейтенант, только что прибывший в бригаду. В подготовке полевого штаба Сами полагался на меня, а офицеры с опытом ему сейчас самому нужны.

Место для рассредоточения бригады Сами с Титовым выбрали давно и очень удачно. Небольшую долину всего в двух километрах от штаба с трех сторон окружали холмы, в складках которых без особых усилий отрыли укрытия для техники и складов. При минимуме маскировки пребывание здесь целой инженерной бригады становилось почти незаметным с воздуха.