Архимандрит Сергий (Страгородский) - Православное учение о спасении.

• Название: Православное учение о спасении.
• Автор: Архимандрит Сергий (Страгородский)
• Жанр: Религия

---

Таким образом, сама сущность христианства оказывается искаженной при правовом жизнепонимании: теряется возвышенность и духовность представления о Боге, человек же оставляется при его прежнем, дохристианском себялюбивом расположении.

Но, если так, если это жизнепонимание по самому существу своему противоположно христианскому и если оно единодушно отвергалось Словом Божьим и отцами Церкви, – то как понять приведенные выше изречения, в которых это жизнепонимание как будто бы признается? Прежде всего, в весьма многих случаях Слово Божие и отцы Церкви, указывая человеку на вечное блаженство праведников и вечные мучения грешников хотят выразить лишь ту мысль, что святость есть истина, а грех – ложь, и потому первая имеет в себе залог торжества, вечна, а второй необходимо должен привести к погибели, к посрамлению». Никто своим беззаконием не укрепит своей жизни» (Иез. 7, 13). Другими словами, это – убеждение в том, что наш святый Бог есть Единый Истинный Бог, и Его закон есть единое истинное устроение жизни, есть единый истинный закон бытия. Если за гробом нет ничего, иди если за гробом и праведников и грешников ожидает одинаковая участь, тогда добро и зло одинаковы по достоинству, оба они одинаково условны, временны. Добро не имеет никакого преимущества пред грехом, оно даже является более слабым, чем грех, потому что в этой жизни грех нередко торжествует. Но это приводит уже к мысли, что и Бог, повелевающий делать добро и Сам святый, не есть на самом деле Господь всего, учение Его, следовательно, не есть безусловная истина и т. д., и т. д. Поэтому-то мы и должны держать всегда в уме „чаяние жизни будущего века», чтобы наша жизнь по вере имела смысл. Если не будет того дня, когда можно будет «видеть различие между праведным и нечестивым, между служащим Богу и не служащим Ему» (Мал. 3, 18), в таком случае правы те, которые говорят: тщетно служение Богу и что пользы, что мы соблюдали постановления Его?… потому что в этом мире лучше устраивают себя делающие беззакония» (ст. 14 – 15). «Каждый истинно разумный, носящий на себе образ Божий и сочувствующий высокому и небесному, не захотел бы ни жить, ни воскреснуть вместе с прочими, имеющими жить людьми, если бы не надеялся заслужить похвалу от Бога, как добрый раб, и удостоиться каких-нибудь почестей, говорит вполне справедливо св. Григорий Нисский (т. VII. 447). Это не наемническое нежелание делать добро иначе, как только за соответствующую плату, а прямое требование здравого смысла, потому что в противном случае, добродетель не имеет для себя никакого достаточного основания, добродетельный человек не может дать отчета в своем уповании. Наоборот, веруя, что Господь есть, и что Он есть Бог истины и святости, и что, следовательно, Он не допустит, чтобы зло на веки торжествовало, – праведник и «не стыдится» своего упования, он «держит свое лицо, как кремень» и «знает, что не останется в стыде», потому что «близок оправдывающий его» (Ис. 50, 7 – 8), потому что «спасение Божие пребудет вечно и правда Его не престанет» (51, 6).

В таком смысле должны быть понимаемы и те очень многие места в Св. Писании, где праведники недоумевают, что «яко путь нечестивых спеется», или что праведники унижены, что закон Божий в поругании. Мы будем очень далеки от духа Слова Божия, если поймем все такие недоумения в смысле самолюбивого недовольства, ропота на Бога; в смысле требования себе платы за исполнения закона. Недоумения эти происходили оттого, что уничижение праведников и вообще истинной веры, благочестие представлялось как бы несогласных с истиною Божьей. Если зло торжествует и не видно конца его торжеству, то не оно ли и есть истинный закон бытия? Неужели же не Бог управляет миром, неужели следовать закону Божию есть не больше, как заблуждение? Возможность так подумать (не для них, а для не ведущих Бога) и мучила совесть ветхозаветных праведников: торжество зла давало повод врагам глумиться над законом Божьим. «Чистым очам Твоим не свойственно глядеть на злодеяния и смотреть на притеснения Ты не можешь. Для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвствуешь, когда нечестивый поглощает того, кто праведнее его» (Авв. 1, 13). Свои личные страдания здесь совсем не на первом месте, неправильность, неестественность порядка вещей мучит праведника. Поэтому, если дело в одних личных страданиях, если праведнику доказано, что его Бог есть истинный Бог и непременно господствует над злом, тогда о своих страданиях праведник может и не вспомнить и о своей личной судьбе может и не позаботиться: пусть он сам страдает и даже будет страдать вечно, он все-таки знает, что верит в истину и что истина победит. Весьма ясно раскрыта эта мысль в книге Иова. Иов терпеливо переносит свои несчастья и не отпадает от Бога не потому, что он думает о награде, а просто потому, что верует в Бога. Поэтому на искусительный совет жены Иов даже и не упоминает о будущем воздаянии, а просто еще раз исповедует свою веру в Бога: «если мы от Него получили доброе, что из того, если теперь получим злое», что бы ни было с нами, полезно ли было бы для нас исполнять закон Божий или бесполезно; от этого ничего не переменяется, истина остается истиной, Бог, по-прежнему, есть Бог. Слушая не совсем искренние рассуждения своих друзей, Иов мучился и роптал, но опять таки потому, что, при сознании своей невинности, не мог он своих несчастий считать наказанием; если же они не наказание, то где же их смысл и справедлив ли Господь? Рассуждения друзей, таким образом, приводили человека или к лицемерию (в душе чувствуя, что страдания не заслуженны, все-таки говорить, что они заслужены, защищать правду Божию лицемерием, за что Иов и обличает своих друзей) или же искреннего заставить усомниться в Боге. Поэтому-то Иов и просит, чтобы ему дано было видеть Господа, дано было предстать пред суд Божий. Когда же Господь является и открывает Иову и друзьям Свое величие, Иов повергается в прахе и пепле, но вполне успокоенный: теперь его очи видели Господа, о Котором он слышал только слухом уха, его вера нашла себе неопровержимое доказательство, истина торжествует. Об избавлении от страданий он даже и не упоминает: его Бог, на самом деле, есть Бог, есть истина, для него это главное.

Таким образом, торжество добра необходимо предполагается его истиной; вечное блаженство праведников есть свидетельство об истинности Христова учения. Если добро и зло имеют одинаковые права на существование, или не имеют его, одинаково вечны, тогда нет оснований выбирать первое, закон бытия, в таком случае, «да ямы и пиемы». Это одно из весьма важных оснований, почему необходимо при учении о добродетели указывать на следующее за нею вечное блаженство.

Но нам скажут, что в Св. Писании и творениях отцов Церкви встречаются не только указания на будущее торжество добра, как на залог его истинности, но и прямые попытки побудить человека к доброделанию обещанием награды, попытки, по-видимому, говорящие в пользу опровергаемого нами правового жизнепонимания.

Ввиду всего вышесказанного, мы можем решительно ответить, что для таких попыток нужно искать причину не в учении, а вне его, их нужно понимать, как неизбежны уступки обычному человеческому настроению.

Истинные христиане, в которых «пребывало помазание Божье», конечно, по слову апостола, «не имели нужды, чтобы кто учил их» (I Ио. II, 27); горя любовью ко Христу, они, конечно, не тяготились исполнением Его воли. Проповедникам истины приходилось обращаться главным образом к грешникам, к обленившимся нравственно. Как же они (проповедники) могли не применяться к уровню своих слушателей? Мог ли себялюбец понять, что прогневлять Бога тяжело и стыдно, когда вся его забота направлена только на его собственное благополучие? Необходимо, след., было ему, прежде всего, указать, что и для его благополучия пребывать во грехах пагубно, что прогневать Бога не только прискорбно и стыдно, но и страшно. Нужно было человеку сначала «возбудиться» и познать свое «заблуждение», чтобы потом уже приступить «с открытым лицом» (2 Кор. III. 14 – 16) к познанию истины. «Когда, читаем мы у св. Григория Нисского, иные, как говорит Апостол, в нечаяние вложшеся предадут себе (Евр. IV, 19) жизни греховной, став подлинно какими-то мертвыми и недействующими для жизни добродетельной, ни мало не чувствуют они, что делают. Если же коснется их какое-нибудь врачующее слово как бы горячими какими и опаляющими составами – разумею строгие угрозы будущим судом, – и страхом ожидаемого до глубины проникнет сердце, и в нем, оцепеневшем от страстей сластолюбия (корень себялюбия), как бы растирая и согревая, подобно какому-то горячительному и острому веществу, – страх геенны, огнь неугасимый, червь не умирающий, скрежет зубов, не престающий плач, тьму кромешную и все сему подобное, заставить почувствовать ту жизнь, какую проводит; то соделает его достойным ублажения, произведя в душе болезненное чувство» [179].