Эйлет Уолдман - Смерть берет тайм-аут

• Название: Смерть берет тайм-аут
• Автор: Эйлет Уолдман
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10863-7

Убита жена пророка Церкви Космологического Единения. В убийстве обвинен его сын. И, конечно, никому не под силу разобраться с этим, кроме великолепной Джулиет Эпплбаум и ее невероятного семейства. Простое на первый взгляд дело становится всего лишь первой ниточкой в клубке мрачных тайн прошлого, который Джулиет предстоит распутать, а заодно — спасти доброе имя и рассудок своей подруги.

Остросюжетный, динамичный и, как всегда, приправленный искрометным юмором роман Эйлет Уолдман «Смерть берет тайм-аут» — впервые на русском языке.

---

— Черт возьми, что такое испанский артишок? И почему он есть в каждом проклятом меню города?

— Джулиет, дорогая, посмотри на меня.

Я не посмотрела.

Вдруг он встал, обошел вокруг стола, опустился на колени и обнял меня. Я не пошевелилась — все еще не могла простить, что он колебался, как и я. Но буквально через секунду уронила голову ему на грудь и спрятала лицо в складках старой фланелевой рубашки, которую он не удосужился переодеть. И разревелась.

— Неужели ты не рада? — спросил Питер. — Я рад. Давай будем радоваться.

— Ты не рад, — прорыдала я. Находись в ресторане еще кто-нибудь, ему было бы на что поглядеть.

Питер убрал волосы от моего заплаканного лица и поцеловал меня:

— Я счастлив. Просто это неожиданно. Но я счастлив. Честно. А ты?

— Не знаю, — ответила я, вытирая нос о его плечо. — Ты же спишь в этой рубашке…

Мы с Питером договорились подождать, пока беременность не станет заметной, и потом сказать детям. Он попытался меня убедить, что всех остальных тоже не нужно посвящать, но прекрасно знал, что это гиблое дело, даже если я соглашусь. В силу характера я не способна молчать о таких вещах. Знаю, насколько нелепо выглядит частный сыщик, который не может хранить секреты. Но чтобы хоть как-то оправдаться, скажу, что я никогда не обманывала доверие клиента. Я крайне несдержанна только в отношении интимных деталей собственной жизни. Мой многострадальный муж узнал об этой маленькой проблеме в довольно пикантной ситуации. Мы с ним встречались буквально несколько недель, когда Стэйси приехала по делам в Нью-Йорк. Одна из ее клиенток выступала в ужасной постановке на Бродвее (актрисам из бывших моделей никогда, повторяю, никогда не нужно пытаться играть серьезные роли. Надеюсь, что есть такой федеральный закон, а если нет, то его необходимо принять), и Стэйси уговорила нас посмотреть пьесу. После спектакля она пригласила нас на ужин в благодарность за то, что мы были единственными людьми в театре, которые в антракте не бросились к выходу. За десертом она похвалила Питера за его сексуальные таланты. Сказала примерно следующее: «Джулиет говорит, ты самый лучший любовник, который у нее был». Сначала Питер покраснел, потом позеленел, потом пнул меня под столом.

— Дорогой, — пропела Стэйси моему красному, как рак, бойфренду, — привыкай. Мы с Джулией рассказываем друг другу все. Абсолютно все.

Думаю, поначалу Питер опрометчиво считал, что только Стэйси, лучшая подруга, знает все подробности моей интимной жизни, но когда он в аптеке стал свидетелем моей беседы о болезненной менструации с женщиной из очереди (она посоветовала мне пить малиновый чай, действительно чудесное средство), ему пришлось смириться с суровой действительностью. Я жуткое трепло. Не успев предложить пока сохранить все в тайне, Питер уже знал, что я собираюсь рассказать о беременности маме и всем подругам.

— А если у тебя будет выкидыш? Тебе хочется потом всех обзванивать и говорить, что ты уже не беременна?

— Ты давно меня знаешь? — спросила я мужа. — Если будет выкидыш, я сяду на телефон и расскажу об этом каждой своей подруге. Нельзя получить эмоциональную поддержку, пока не впустишь людей в свою жизнь.

Он поднял руки, сдаваясь:

— Но только не Руби и Исааку, ладно?

— Конечно, нет, — сказала я, прикидывая, сколько времени пройдет, прежде чем я проговорюсь им. Руби возьмет и спросит, почему я постоянно торчу в ванной и меня тошнит.

Глава 7

На следующее утро мы с Элом встретились на стоянке у детского сада Исаака. Нам предстояла почти двухчасовая поездка на север в Оджай, а я опоздала. Когда Эл подъехал, я пыталась натянуть ботинки сыну.

— Помочь? — спросил Эл, выпрыгивая из машины.

— Нет, — я стиснула зубы, заталкивая непослушную ногу в кед.

— Не та нога, Джулиет, — заметил Эл.

Я покачала головой и бросила на него сердитый взгляд:

— Знаю.

Я впихнула ногу в ботинок и застегнула на «липучку».

— Больно! — завопил сын.

— Конечно, больно, — согласился Эл. — Если не на ту ногу.

Я схватила обожаемую Исааком корзинку для завтрака с Барби, доставшуюся по наследству от сестры, и протянула руки:

— Иди ко мне, малыш!

— Джулиет, ты оба ботинка надела не на ту ногу, — опять начал Эл.

Я подняла ноги Исаака и поболтала ими:

— Только один. У него два левых ботинка.

Эл засмеялся и неодобрительно покачал головой:

— Ты позволила ребенку выйти из дома в двух левых ботинках?

Я скорчила рожу:

— Конечно нет. Я велела ему надеть кеды. И он надел. Разные. Оба левых.

— И ты не заметила?

Я знала, о чем он думает. Жанель никогда бы не допустила такую оплошность. Когда его дочери были маленькими, Жанель следила за тем, чтоб они были всегда правильно одеты, обуты и вооружены.

Я пожала плечами:

— Руби закатила истерику по поводу своей прически. Я плохо их перевязала. Опять. Потому что, очевидно, я самая плохая мать в детском саду. Или, может, в истории всех детских садов вместе взятых. В любом случае, к тому моменту, когда она перестала вопить, мне очень хотелось поскорее выйти из дома. На ботинки я обратила внимание только сейчас.

— Я не хочу надевать два левых ботинка, — заныл Исаак.

Я чмокнула его в пухлую щечку — единственную часть тела, которая до сих пор оставалась младенчески нежной.

— Не плачь, милый, мы сходим посмотрим, может, у воспитателей есть лишняя пара ботинок, которую можно поносить денек.

После того как я сдала Исаака воспитателям, положила завтрак в его шкафчик, помогла ему надеть зеленые китайские босоножки в цветочек и вернулась, Эл уже заводил машину.

— Давай двигаться, — сказал он, — иначе не успеем после разговора с врачами заехать в Санта-Барбару за мексиканскими лепешками.

Обожаю Эла за его энциклопедическую память на все мексиканские закусочные, китайские ресторанчики, бистро и кафе в Южной Калифорнии. Этот человек может отдать жизнь за фаст-фуд, но только за самые необычные виды. Если нет других вариантов, он может обойтись двойным гамбургером с горчицей, но по-настоящему счастливым будет только во вьетнамском подвальном ресторанчике на востоке Лос-Анджелеса, потягивая, скажем, суп фо из пластмассовой чашки. Когда мы вместе работали в Федеральном бюро общественных защитников, то всегда планировали выездные расследования в обеденное время. Мы фотографировали помещение банка, который, по мнению обвинения, ограбил наш клиент, беседовали с одним-двумя служащими и возвращались в офис с подбородками, блестящими от жирных кубинских сэндвичей. Я могла бы догадаться, что Эл планирует посетить лучшую мексиканскую закусочную Южной Калифорнии. Но будет неприятно, если придется из-за этого на час отклониться от нашего маршрута.

По пути мы разговаривали о реакции Лили на вопрос о смерти матери.

— Определенно, странно, — произнес Эл. — Возможно, это было убийство?

Затем выругался в сторону проезжающей мимо машины:

— Видела эту дуру?

— Кого? Восьмидесятилетнюю старуху в «мерседесе» с дизельным мотором? Видела.

— Старая кляча кого-нибудь изувечит, если будет так плестись в левом ряду!

— Она выполняет ограничение скорости, Эл. Может, смерть матери Лили и не имеет отношения к делу, но ты сам говорил, что в расследовании преступлений совпадений не бывает. У нас есть преступление и еще одна подозрительная смерть тридцатилетней давности. Вполне естественно предположить, что они связаны.

Эл погрозил кулаком другой машине.

— Почему несчастный случай, о котором не захотела говорить Лили, — подозрительная смерть?

— Подозрительно, что никто не хочет об этом говорить. И будь добр, прекрати ругаться! Тебе не приходилось слышать об убийствах на шоссе? Ты хочешь, чтобы меня пристрелили?

Он округлил глаза:

— Давай сперва поломаем голову над тем, за что нам платят. Будем собирать доказательства для смягчения приговора. А если останется время, разберемся с мексиканской историей.

Я неохотно сдалась и устроилась на сидении так, чтобы меня не было видно разъяренным водителям, огрызающимся на эмоциональные телодвижения Эла.

Оджайский Центр реабилитации и самореализации расположен в горах за городом, в честь которого получил свое название. Оджай — бывшая фермерская община, которая превратилась в поселение художников. Мы с Элом петляли по маленьким улочкам, мимо вывесок студий и галерей и палаток со свежим деревенским сыром. К великой досаде Эла я опустила окно, нарушив герметичность его внедорожника с кондиционером. Дорога спускалась и поднималась по холмам, поросшим бурой травой и кустарником. Я вдохнула воздух, пахнущий сухой травой и навозом, и, что удивительно при такой удаленности от побережья, в нем отчетливо ощущался привкус соли и моря.