Розалин Уэст - Прикосновение

• Название: Прикосновение
• Автор: Розалин Уэст
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026101-2

Джуд Эймос считала себя безнадежной старой девой, которая на Диком Западе с его доступными красотками могла понравиться лишь слепому.

Избалованный женщинами Долтон Макензи полагал, что вообще не способен на любовь, — но все изменилось, когда в результате ранения он временно потерял зрение. Руки женщины, которая ухаживала за ним, казались ему волшебными, а голос — божественным…

Джуд отлично понимает — любви Долтона придет конец, как только к нему вернется зрение…

Но может, страсть — истинная страсть — сотворит для нее чудо?..

---

Этот жест вывел Кэтлин из рассерженного состояния она моргнула, смущенная взрывом собственных страстей, и, получив некоторое удовлетворение от выраженного признания ее достоинств, снова приняла заносчивый вид.

— Придет день, когда вы пожалеете, что сегодня ночью прогнали меня.

— Возможно, пожалею. И быть может, еще до наступления утра. — Но когда она с надеждой потянулась к нему, Долтон добавил: — Однако сейчас я останусь со своим сожалением. Спокойной ночи, мисс Джемисон. — И он оставил ее в растерянности стоять у закрывшейся двери.

Оказавшись в комнате, Долтон не стал сожалеть о своем одиночестве. Не в его привычках было пользоваться одной женщиной, чтобы унять тоску по другой. Он начал раздеваться, но вдруг, оставив жилет болтаться на одном локте, замер, осознав то, в чем только что признался сам себе. Он был просто поражен мыслью, что, когда такая эффектная, ничем не обремененная женщина, как Кэтлин, рвалась к нему в постель, он мог думать только о непримечательной женщине с непоколебимой добродетелью, о женщине, которая презирала то, что он делал, и боялась подобных ему людей. «Удар по голове, должно быть, лишил меня здравого смысла», — сделал вывод Долтон.

Итак, он беспокоился о Джуд Эймос, но это не означало, что он должен был поступать под воздействием этого чувства. Честно говоря, это была бы самая большая глупость, которую он мог сделать. И не просто потому, что Джуд была не из тех женщин, с которыми мужчина мог вести себя легкомысленно ради собственного удовольствия. Джуд была женщиной, предназначенной для семейной жизни. И в дополнение ко всему этому они оба непроизвольно оказались в сложной ситуации — Джуд была одной из тех, кого он должен был заставить замолчать.

Долтону заплатили за то, чтобы он расчистил для Джемисона путь к обладанию всей долиной. Это означало, что нужно выгнать тех, кто уже владел этими землями, и среди них была Джуд. И в самом худшем случае простого давления могло оказаться недостаточно.

Как мог Долтон запугивать женщину, которая заботилась о нем, когда он был беспомощным, и, делая это, умудрилась вместе со своей семьей поселиться в его огрубевшем сердце? Если бы она получила деньги в обмен на свое милосердие, его совесть была бы чиста. И одно то, что у него еще сохранилась совесть, было для Долтона весьма удивительно. Он полагал, что утратил угрызения совести давным-давно, еще в детстве, когда его заставили понять жестокую правду жизни. Жизнь была работой за деньги, ничего не давалось бесплатно, и все нужно было заработать.

У него была работа — работа на Джемисона. Долтон дал свое твердое слово и взял деньги. Его не касались мотивы поведения Джемисона, его права или даже моральная сторона дела. Услуги должны оплачиваться, долги нужно платить. Это был принцип, на котором основывалась его честность, один из тех принципов, от которых Долтон не мог отступить — даже под воздействием эмоций, а он поклялся, что чувства никогда не будут вмешиваться в его профессиональные дела.

Закончив раздеваться, Долтон вытянулся на огромной мягкой кровати. Его чувства к Джуд Эймос не должны были иметь отношения к его действиям. В мире, где мало что требовало чести, он пообещал не идти на компромисс со своей собственной. Честь была тем, чему он оставался верным в самые худшие времена, и сейчас он не мог поступиться ею — Даже ради женщины, которая никогда не приняла бы то, что он делал в прошлом и что готов был делать снова. Достойного отступления не было, и Долтону лучше всего было заниматься тем, для чего его наняли. А если Джуд упрямо вклинивалась в середину, это ее собственный выбор, неподвластный Долтону. Не он создал проблему, беспокоившую эту долину, но ему заплатили за то, чтобы он ее разрешил, и если Джуд не пошевелится, он проедет прямо по ней. Здесь не было места ничему личному.

— Ты видела, как они отступили перед ним? А у него не было вообще никакого оружия!

— Да, видела. — Натягивая через голову ночную рубашку на Сэмми, Джуд старалась сохранять спокойствие. Ей меньше всего хотелось выслушивать, как Сэмми обожествлял Долтона Макензи. — Сэмми, сиди спокойно и дай мне твою руку.

Облегчив ей задачу, его рука проскользнула в рукав, Джуд потянула рубашку вниз и увидела сияющие мечтательные глаза брата.

— Он молодчина, правда?

— Кто?

— Мак.

— Да, он молодчина, все правильно. А теперь иди спать. — Она подтолкнула Сэмми в спину, но он уперся.

— Он ведь пришел как раз вовремя.

Джуд и сама думала точно так же. Правда, она не спросила Долтона, как это получилось, что он появился там именно в тот самый момент. Возможно, он вышел, просто чтобы покурить, и услышал шум. Возможно. Возможно, он вышел вслед за ней и оставался позади, чтобы посмотреть, как она сама справится с грубиянами. Она совсем плохо справилась. Джуд не знала, что ее больше огорчило: что она не смогла противостоять им или что Долтон видел, как это ее расстроило. Джуд всегда боролась со своими обидчиками, без страха встречая их лицом к лицу, но этим вечером она испугалась, и, если бы Долтон не появился в тот момент, она убежала бы далеко и быстро, чтобы спастись от того ужаса, который охватил ее, когда она почувствовала, что беззащитна и бессильна против них. И тогда могло бы произойти что-нибудь ужасное: они могли бы побить Сэмми — или еще хуже; они могли бы отколошматить ее своими грязными грубыми руками — или еще хуже, и никто ничего не услышал бы и не пришел бы на помощь. Она была парализована их наглыми угрозами, и этого чувства она никогда не забудет и никогда им не простит.

Можно было спастись от ощущения этой леденящей, откровенной паники, уступив запугиваниям Джемисона, а можно было сопротивляться им, твердо стоя заодно со всеми соседями. Но в любом случае дорогие ей люди пострадают от ее решения, будь оно правильным или нет. Справедливо ли постоянно подвергать их опасности, просачивающейся в долину, как всепроникающая зараза — зараза, которой был страх? Имела ли Джуд право требовать, чтобы они покинули единственный дом, который у них был, потому что какой-то богатый наглец сказал, что они должны уехать? Почему-то это казалось несправедливым. Но если они останутся, без борьбы не обойдется. А это означало согласиться с Тенди Барретом и его идеями, если только нельзя будет достичь мирного компромисса.

Но сейчас был уже поздний час, и у Джуд не было никаких идей.

В этот момент ее отвлек от размышлений Сэмми, ворочавшийся на кровати, где когда-то спал Долтон Макензи. Ей немного странно было видеть брата снова в его собственной постели. В комнате еще витал образ Долтона, не давая ей покоя тем, чего она не способна была объяснить. Это был призрак, с исчезновением которого все становилось еще более пустым, и в этой пустоте эхом отдавался стук ее сердца.

— Я и-испугался этих парней, Джуд, — тихо признался Сэмми, когда она погасила лампу.

— Я тоже, Сэмми. Это нехорошие люди.

— Я не знал, что делать. Мне не нравилось, как они обращались с тобой, но я просто не знал, что делать. — Он произнес это виноватым тоном, и у Джуд сжалось сердце, в ней снова вспыхнул гнев на негодяев, которые терроризировали их. — Но Мак, он знал, что делать. Да, он точно знал, что делать. — Удовлетворенно улыбнувшись, Сэмми закрыл глаза, готовый погрузиться в сон.

А Джуд на много долгих, тоскливых часов осталась без сна.

Но в бессонные предутренние часы ее тревожили совсем не издевательства, которым она и Сэмми едва не подверглись в руках приспешников Джемисона. Ее непрестанно будоражило воспоминание о неожиданной силе мужского поцелуя, опустившего ее на уровень бессознательных ощущений, туда, где ничто — ни кем был Долтон, ни на кого он работал, ни его разочарование, когда он увидел, что она вовсе не красавица — не могло достучаться до ее разума.

Почему он поцеловал ее? Это не была необходимая благодарность. Он дважды вступился за нее, чтобы предотвратить опасность, и это было больше, чем просто расквитаться с долгом, который он, вероятно, чувствовал за собой. И нельзя сказать, что он испытывал недостаток в женском обществе, ! Кэтлин Джемисон без всякого стыда ясно дала понять, что готова и хочет обеспечить отцовского наемника всем, чего он пожелает. Так почему Макензи отказался от горячей молодой красавицы, чтобы проводить домой Джуд и ее брата? И зачем был нужен поцелуй, когда ему гораздо проще было бы попрощаться и уехать?

В конце концов Джуд погрузилась в беспокойную дрему. Ей снилось, только снилось, что она танцевала, что играли скрипки и это она кружилась в объятиях Долтона. Во сне она была воистину прекрасна, с мягко завитыми волосами и в шуршащем вечернем платье, и Долтон с восторженным преклонением смотрел на ее лицо — такое тоже возможно в снах, — а реальную силу его объятий могла восстановить ее память. Он держал ее близко, так близко, как это было во дворе, так что ее платье и ее тело впечатались в него, повторяя каждый изгиб его мускулистой фигуры. И в ее сне она и Долтон, двигаясь в полной гармонии, медленно кружились, пока все вокруг них не стало расплываться от движения и пока в ее вселенной не осталось ничего, кроме негасимого света любви в его глазах.