Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб

• Название: Толстый мальчишка Глеб
• Автор: Юрий Третьяков
• Жанр: Детская проза

---

Как только он разделается с последней кошкой, птичий народ заживет, ничего не боясь. Станет спокойно выращивать своих птенцов, свободно обучать их всем птичьим наукам, и никто на них не выпрыгнет из куста, не схватит зубищами их желторотого куцего птенчика.

И разведутся по всей Гусиновке не только мельнички, но даже и соловьи, прослышав, какие прекрасные тут созданы Мишаней условия для выращивания и воспитание детей.

Кошачьи шкурки можно скапливать, а когда наберется штук сто или двести, то лучше всего сшить из них покрышку для вигвама, как подробно рассказано в книжке «Маленькие дикари».

В первую очередь будут уничтожены кошки, съевшие мельничков, особенно Психея, да и остальных Мишаня хорошо приметил, не скроются никуда, сразу узнает.

Конечно, будь ружье, Мишаня разделался бы со всеми кошками куда быстрее, но раз ружья нет и не предвидится, то придется полагаться только на свой ум и смекалку. Эх, не догадался Глеб захватить из тайги хоть плохонькое ружьецо…

Такое важное дело откладывать было нельзя, и Мишаня тотчас принялся строить ловушки.

Ловушки были разные, самого что ни есть хитрого устройства. Например, пригодилась крысоловка: кошка, конечно, побольше крысы, но вполне поместится, если полезет туда за кусочком колбасы, разве что только хвост будет высовываться, да это и лучше: по хвосту издали можно увидеть, что кошка поймалась.

Самую лучшую ловушку он сделал из корыта, подперев его палочкой с привязанной приманкой: дернет кошка за приманку, палочка упадет, корытом ее накроет.

Приманка была такая: мышь. Настоящей мыши у него не нашлось, и он сам сделал ее из серого плюшевого лоскутка так, что даже вблизи не отличишь от настоящей мыши, а хвост — из веревочки. Для большего сходства хорошо бы помазать ее чем-нибудь мышиным, но Мишаня придумал лучше, помазав свою мышь рыбьим жиром, отчего она стала одновременно приманивать любителей мышей (мышиным видом) и любителей рыбы (рыбьим запахом).

Такую же западню он сделал из ящика.

Там приманка была другая: птенчик. Не настоящий, конечно, а фабричный, из желтого пушистого материала, временно изъятый Мишаней из одной безделушки, пылившейся на комоде: на гнезде сидит тряпичная птица и трех желтеньких птенчиков собирается кормить мухой. Намазывать птенчика жиром Мишаня не стал, во-первых, намереваясь по окончании ловли кошек положить его обратно, пока мать не заметила, а во-вторых, увидев собственными глазами, что к птенцам кошки не принюхиваются, а хватают с ходу.

На кошачьих тропах он поставил проволочные петли, которые сами затягивались, стоило только попасть туда лапой.

В трудах веселее стало Мишане. Вдобавок он сообразил, что, может, и не все мельнички погибли: один или два, самые умные, сидят в чаще, помалкивают, а большие нашли их уже и кормят…

Прекрасные получились ловушки!

Если б можно было посоветоваться с Глебом как человеком таежным и понимающим толк во всяких капканах, то вышло бы еще лучше.

Показать все-таки кому-то требовалось, и Мишаня пошел к Верке.

Верка, хоть и не сердилась, но к устройству ловушек ни малейшего интереса не выказала и смотреть не пошла, а сказала:

— Ну и пускай… Смотри только, чтоб в твои капканы Роза не попалась. Она сейчас придет.

— Как? — оторопел Мишаня.

— Да! Хоть ты и не стоишь того, потому что придира хуже Тараканыча, а я к тебе в гости Розу позвала, чай пить из твоего… бывшего самовара… Только весь ты какой-то чумазый да взъерошенный, правильно мама говорит, как домовой. И грубиян такой же! Хоть бы пошел, привелся в порядок…

Мишаня отправился в дом — приводиться в порядок, недовольно бурча:

— Полоумные… Все у них с бухты-барахты… Не дадут людям опомниться как следовает.

Переодеваться он не стал, чтобы Роза не подумала: вот человек взял да ни с того ни с сего и нарядился.

Обуваться он не стал по той же причине, и, кроме того, ноги за лето привыкли ходить босиком, растоптались и в любой обувке чувствовали себя, будто к ним приделали копыта.

Он только дополнил свой костюм широким солдатским ремней с медной пряжкой, затянув его так, что сперло дых, — для красоты и выправки.

Калитка отворилась, и пожаловала сама Роза в новом платье с вышитой розой на карманчике.

Так как убежище под крыльцом было занято Веркой, а в смородине стояли ловушки, Мишане некуда было удалиться, чтобы собраться с мыслями.

Поэтому Мишаня сделал вид, что приход Розы не только его не касается, но и помешал нормальным хозяйственным работам.

Девочки сели на скамейку, Мишаня тоже сел, но не рядом, а в отдалении, насколько позволяла длина скамейки.

При этом он дарам времени не терял, поминутно вставал сделать какое-нибудь неотложное дело по хозяйству: накрыл крышкой кадку, чтобы в воду не попало ничего постороннего; попробовал, крепко ли врыты столбы изгороди, отделяющей двор от огорода, не раскачались ли; заодно отогнал кур, которые слонялись вдоль этой изгороди и просовывали головы между жердями, стараясь дотянуться до зеленых метелок лука; потом подобрал громадный кривой гвоздь, сходил за молотком и начал этот гвоздь выпрямлять прямо на скамейке, стукая с такой силой, что у самого отдавалось в ушах.

Однако эти заботы не мешали ему слушать девчачий разговор, выискивая место, где и он мог вставить свое слово, но разговор был такой пустой, что никакого слова вставить не удавалось.

Роза тоже делала вид, что Мишаню не замечает, даже и не смотрела на него, только изредка морщилась, когда Мишанин молоток ударял особенно сильно.

Сначала они обсуждали новое Розино платье и сравнивали его с похожим платьем у какой-то Олечки, причем вышло, что Олечкино платье не только не похоже, но и вовсе никуда не годится, смех один, а уж походка у этой Олечки, когда она, сама замухрышка, идет в больших сапожищах, как кот в сапогах! И до чего некоторые воображают, имея нос с пуговицу, зато уши торчком, как ручки у самовара, а, между прочим, хвалятся, будто глаза у них орехового цвета…

— Ой, нас сегодня лесными орехами угощали! — вспомнила Роза. — Не совсем еще поспели, но скорлупа уже твердая-претвердая! Об один я чуть зуб себе не сломала!

— Орехи, их надо есть умеючи, а не умеешь — не берись! — встрял в разговор Мишаня, но девочки ничего ему на это не ответили, и он опять смолк.

И так тяжело Мишане приходилось, а зловредная Верка уж новое мучение для него припасла.

— Покуда я тут все приготовлю, — сказала она, — Роза хочет наш сад посмотреть. Мишаня, проводи ее.

— Чего ее провожать, не заблудится, — пренебрежительно заметил Мишаня.

Роза, не взглянув на него, пошла по дорожке, и Мишаня волей-неволей поплелся сзади.

Так они молча дошли до конца сада. Дальше идти было некуда, и пришлось остановиться. Роза смотрела куда-то в сторону, а Мишаня раскапывал носкам ноги рыхлую землю.

Вырыв порядочную ямку и докопавшись до твердой земли, Мишаня проговорил:

— Интересно… сумеет Верка поставить самовар? Мне, что ль, пойти ей помочь?..

— Поставит, ничего особенного, — ответила Роза.

Просто так уйти было неудобно, а дальше молчать — еще хуже, но тут Мишаня, спасибо, заметил семейство тлей на молоденьком листке и вновь ощутил хозяйственное рвение.

— Ого, сколько их понаползло! — воскликнул он и принялся смело давить их прямо пальцем.

Покончив с тлями, он отломил сухой сучок у яблони, выдернул, два нахально выросших на морковной грядке сорняка, заметил еще сорняки и, воскликнув:

— Ого, сколько их понаросло! — приступил к прополке.

Роза немного подождала, но, видя, что сорняков на огороде тьма-тьмущая, а Мишаня так увлекся, что даже вспотел, пошла бродить одна.

Мишаня обеспокоился:

— Эй! — крикнул он. — Смотри там у меня в ловушку не попадись!

— В какую ловушку?

Роза так и остановилась с поднятой ногой, боясь ступнуть.

— Ловушки у меня поставлены на кошек, — объяснил Мишаня. — Но ты не бойся, по дорожке пройти можно.

— Тогда выведи меня отсюда, я боюсь.

— Ничего, сама выйдешь! — хихикнул Мишаня. — Они для человека не опасные.

Но все-таки вылез из сорняков и пошел вперед, изредка командуя через плечо:

— Прямо за мной! В сторону не отклоняйся!

— Каких же ты кошек хочешь ловить? — спросила Роза.

— Всяких! Они, гады, у меня мельничков съели.

— Каких мельничков?

— Каких, каких!.. Птица такая — мельяичек!.. Не знаешь, что ль? Я их теперь всех уничтожу!

— А мою Мурку?..

— А какая твоя Мурка?

— Беленькая, с черненьким хвостиком, и ушки черненькие, такая симпатичная, просто прелесть!..

— Твою Мурку я отпущу, не трону, если поймается! — пообещал Мишаня. — А остальным — секим башка! Я им докажу птиц есть!

— И не жалко их тебе будет?

— А они птиц жалеют?

Наконец-то завязался интересный разговор. Но Роза подняла голову, прислушалась и спросила: