Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб

• Название: Толстый мальчишка Глеб
• Автор: Юрий Третьяков
• Жанр: Детская проза

---

— Чего всходилась? — не вытерпел Мишаня. — Ходит, ходит… И чего все ходит?

— Да так… Смотрю, не выспались вы…

— А твое какое дело!

— А такое, что уж очень вы глубокую яму выкопали… Устали, наверное…

— Какую яму? — заорал было Мишаня, но сразу спохватился и перешел на угрожающий шепот: — Какая еще такая яма, когда мы ни про какую яму не знаем даже…

— Но только эти труды ваши напрасные, — не слушала Верка. — Глупость просто… Уж ты — ладно, что с тебя спросить, а вот для Глеба непростительно…

— Чего мне непростительно? — поинтересовался Глеб.

— Да ворожить, как старушка какая…

Глеб возмутился и ляпнул:

— Ничего подобного! Мы ее вовсе не для ворожения копали, а…

Верка, торжествуя, запрыгала и запела:

— Вот и попались! Вот и сознались!

Глеб и сам понял, что допустил оплошку, растерялся и смолк, моргая.

— А тебе что за дело? — спросил Мишаня. — Продать нас хочешь? Иди продавай!..

— Ничего не продавать!.. Даже наоборот: могу вам помочь, чтобы вы напрасно не мучились… Но только еще подумаю, стоит вам помогать или нет, смотря как вы себя поведете… Писанину вашу получили, читали все…

— Ну и что говорят? — осведомился Глеб. Верка ехидно усмехнулась:

— Говорят: писал писака, не разберет и собака…

— А ты в наши дела не суйся! — обиделся Мишаня. — Иди вон к своему Лаптяне! В колодец!

Мишаня намекал на то, что Верке Лаптяня прислал в день Восьмого марта поздравительную открытку, начинавшуюся словами: «Привет из колодца!»

Тут уж Верка обиделась:

— А если вы на меня кричите и дразнитесь, то я вообще с вами не разговариваю!.. Посидите пока, погрейтесь… А потом попросите получше, очень для вас интересное знаю. Но это для Глеба только, Глеба мне жалко, а с тобой, дурак, я вообще не вожусь! Только сначала вы мне все подробно должны рассказать, зачем вы яму копали…

— Сейчас расскажем, жди!..

Верка ушла, по привычке изо всех сил топая ногами по ступенькам, чтобы внутрь Мишаниной квартиры насыпалось побольше сору.

Потом пришел гонец Колюнька и секретным шепотом, со страхом кося по сторонам глазами, сообщил:

— Гусь велел… Приходить к четырем… На нашем месте…

Через Глебову доброту от Колюньки никакого покоя не стало — после грибов так и таскался за Глебом и Мишаней как хвостик. Даже хотел подарить им лучшее свое сокровище — красненькую стекляночку.

— Глеб, а Глеб… Хочешь, я тебе свою стекляночку насовсем отдам?

— Она мне не нужна, у меня в Свердловске всяких цветов стекляночки имеются… — ответил Глеб.

— Мишань, а тебе не нужно моей стекляночки?..

Но и тот не стал стекляночку брать.

Мишаня и Глеб решили пока разойтись и подкрепиться завтраками, чтобы иметь свежую голову, а потом сразу опять встретиться и тогда уж все обсудить.

Но тяжелая разбойничья жизнь с ее недосыпаниями настолько подорвала силы Мишани, что после завтрака он заснул в мешке, чуть не проспав время сбора.

Глеб тоже не приходил, потому что случайно уснул в саду под кустом, куда прилег, чтобы обдумать разные дела.

Но все-таки к четырем часам они поспели на сборный пункт у Чертовой ямы, где уже собрались Гусь, Братец Кролик, Лаптяня и Колюнька.

Они одновременно загорали и слушали Гуся. Атаман был разгневан тем, что всякая мелкота осмелилась соваться со своими афишками через границы независимой территории Гусиновки.

Махая своими длинными ручищами, он разглагольствовал о славном историческом прошлом этой страны:

— Весь город был ей подчинен! Гусиновцев все дрожали!.. Затронешь — лучше тебе тогда на свет не родиться… Отец рассказывал: как ночь, так выходят гусиновские, в гармошку рванут, рванут! — уж все знают: гусиновские вышли!.. На дороге им не попадайся, кто с других местов (своих не трогали), — извалтузят, будь здрав!.. А то дадут спичку и заставят улицу мерять — сколько раз в улице спичка уложится! Га-га-га-га!..

Остальные разбойники тоже захохотали над выдумкой старинных гусиновцев.

— Или скажут: залезай на ворота, кукарекай по-петушиному! Вообще, много устраивалось всяких потех!.. Дрались: Гусиновка на Новые места!.. Гусиновские всегда побеждали!.. У дяди моего и сейчас на голове ямку видно, где кирпичом было прошиблено!.. Деревенские разини боялись на базар через Гусиновку ездить: дорога через нас проходит, а они давали кругаля по лугу, по кочкам!.. Сам Меркушка-разбойник с Гусиновки происходил! Не абы кто! Тетка Федотьевна и место обещалась показать, где ихняя хата стояла. А теперь думают, если Меркушка вымер, то ходи-расхаживай, не бойся, будто тут и ребят никаких не живет… Жалко, занят я был, сарай этот проклятый домазывал, не видал их: я б им дал! Да ладно, еще успеется! Мы свое время тоже знаем! Надо сейчас нагрянуть всей оравой, спектакль ихний разогнать, а шурум-бурум весь переломать. Тогда увидят, что за люди на Гусиновке водятся!.. Сейчас вот Огурец придет — и двинем! Я его послал большую эту афишу содрать и принести сюда…

Увидев Огурца, идущего с пустыми руками, окончательно рассвирепел:

— Почему пустой?

— Никак нельзя было, — сказал Огурец. — Все время народ толпится, читает… Я ждал, ждал…

— Ладно, после сдерем!.. А теперь — айда, а то опоздаем!..

И грозная орда гусиновских двинулась по мирным зеленым-улицам на разгон спектакля.

— Всех как мышей разгоню! — хвалился Гусь, грозя городу кулачищем.

За ним шел Лаптяня со своим метким бумерангом, а дальше тесной толпой Мишаня, Глеб, Братец Кролик, Огурец и Колюнька.

Глеб тоже шел, но сам все по сторонам оглядывался и на ребят озирался — хотелось, видно, ему тягу дать, да перед ребятами стыдно: раз все идут, то и ты иди, а как же иначе?

Похоже, и кое-кто другие побаивались, но старались виду не подавать, чтоб не подумали, будто струсил, будто дрожь у него в коленках…

Один только Колюнька внимательно выслушал все, что говорили большие, не сводя с них зорких глаз, все понял и присоединился к набегу без всякого страха и сомнения.

Он хорошо понял, что от него требуется: подобрал где-то длинную палку и, немного подумав, положил в карман камень.

Оказывается, спектакль должен был идти прямо в воротах дома, где помещается пост № 9.

Откуда-то было притащено много длинных скамеек и поставлено в ряд перед воротами, как в театре.

Жители из ближних домов вынесли свои стулья и табуретки.

На скамейках сидели малыши и взрослые, а кому места не хватало, тоже не горевали — расселись прямо на земле.

На передней скамейке виднелась наряженная по-праздничному тетка Федотьевна в окружении толпы слушателей.

Недалеко от нее сидели Роза и Лариска, а когда увидели, что пришел Гусь, пересели еще ближе.

Занавес заменяли ворота: откроют ворота — значит, занавес открыт, закроют — закрыт занавес. Очень ловко кто-то придумал. Двое незнакомых мальчишек пробовали его, то открывая, то закрывая створки. А во дворе суетились и бегали другие мальчишки и девчонки в смешных костюмах.

Страшно плечистый и лобастый подросток с красной повязкой на руке указывал, кому где сесть, и унимал самых оголтелых зрителей, которые лезли прямо во двор и обсыпали друг друга пылью.

Заметив его, Огурец сообщил испуганным голосом:

— Мне тут нельзя… Меня вон тот ловит!..

— Это Васька Грузчик! — сказал Гусь. — За что он тебя ловит?

— Я у него стамеску украл…

И Огурец шмыгнул за угол.

— Плохое Огурцово дело… — задумчиво покачал головой Гусь. — Тут соображать нужно чугунком своим, у кого стамески воруешь!.. Этот Васька кого хочешь может извалтузить: он еще маленький был, как Колюнька, а уже с большим лилипутом дрался, когда цирк сюда приезжал!.. Ну, тут ошибка произошла! Он, этот лилипут, сзади был точь-в-точь, как один там, Казак. А этот Казак был самый Васькин враг. Раз видит Васька: идет Казак в шляпе! Конечно, Ваське противно стало: еще и в шляпе! Догоняет, хватает шляпу и закидывает через забор! Тот оглянулся, а он не Казак, а лилипут! Давай драться! Покуда разобрались, как да что, здоровых друг дружке шишек понавешали!..

— А кто кого? — спросил Братец Кролик.

— Неизвестно. Додраться им не дали… Да уж небось Васька! Глянь, какой он здоровый! Куда до него лилипутам разным!

Гусь вломился в самую гущу публики, раздавая кругом толчки, оплеухи, затрещины и ухарски плюя во все стороны шелухой от семечек, которые выбирал из зеленого подсолнуха, в одном месте имевшего неосторожность свесить голову за плетень.

Колюнька от него не отставал и тоже горячо взялся за дело: столкнул двух малышей со скамеек, развязал у одной маленькой девчонки бант, у другой вырвал сливу и съел сам, а косточкой плюнул в третью.

Остальная шайка держалась потише, так как некоторые обнаружили среди зрителей своих матерей и бабушек.

Учительницы Галин Петровны было что-то не видать, зато Мишанин отец, откуда ни возьмись, очутился рядом с теткой Федотьевной и весело помахал Мишане.