Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса

• Название: Ошибка господина Роджерса
• Автор: Владимир Востоков
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1985

В книгу вошли две повести: «Последняя телеграмма» — о героизме советского разведчика, действовавшего в годы войны в одном из городов фашистской Германии, и «Ошибка господина Роджерса» — о работе советских чекистов по разоблачению и обезвреживанию иностранных разведчиков. Время действия повести — послевоенный период.

---

Первые подарки

Все последующие письма брата были исполнены тоски по родной земле, жалоб на одиночество в чужом мире.

Марина молча читала откровения своего дяди. И только однажды, не выдержав, заметила:

— Сантименты!

Жена с удивлением посмотрела на Марину, но промолчала. Дочь демонстративно вышла из комнаты.

— Что с ней? — спросил я.

— Да бог ее знает. С Виктором, наверное, поссорилась.

Но я-то хорошо понимал, что дело было не в Викторе.

Вечером мы старались в присутствии Марины не говорить о письмах из Канады и о Зоре. Но жена все же неожиданно выпалила:

— Если он действительно такой благополучный, то почему бы ему нам не помочь?

Ох, как не вовремя это было! Я невольно настороженно покосился на дочь. Не отрываясь от учебника, она тихо произнесла:

— Мама, неужели вам не стыдно будет выпрашивать подачки?

— И ни капельки не стыдно… — вспылила жена. — Ты посмотри, сколько нам нужно! Еле концы с концами сводим. А тебе ведь еще два года учиться…

— Если надо, я могу бросить учебу и поступить на работу.

— Не об этом речь, доченька, — спохватилась жена, но было поздно. Марина выбежала из комнаты. Было слышно, как хлопнула дверь от квартиры. Ушла. Мы не ложились спать. Ждали Марину. Она пришла часа через два. Мы с женой облегченно вздохнули.

Жили мы в коммунальной квартире. Особым достатком похвастаться не могли. Скромно жили. А вот соседи наши, нужно сказать, процветали. Даже завидно иногда было. Матвей Елисеев работал в редакции газеты, его жена Люся — там же, машинисткой. Елисеев часто ездил в командировки за границу. Привозил красивые вещи.

Однажды, это было уже после того как объявился Зоря, У меня с соседом произошла размолвка. Елисеев только что вернулся из Алжира. Как всегда, опрятно одетый, он что-то разогревал на кухне. Я невольно посмотрел на свою потрепанную, давно выцветшую пижаму, стоптанные войлочные шлепанцы, и мне стало не по себе. А тут некстати вернулась из магазина его жена. Не снимая нарядного пальто с норкой, она заглянула на кухню:

— Понимаешь, Матвей, зря простояла в очереди. Такая досада. А рынок сегодня богатый, — сказала она.

— Это вам не заграница, где всего полно. Бери — не хочу, — вдруг сорвался я.

Елисеев удивленно взглянул на меня.

— Что значит — бери? — усмехнулся он. — Вы в самом деле считаете, что там, на Западе, вот так пришел в магазин и взял что хочешь?

— Да уж по вас видно, не так там плохо, — перебил я его.

— Зря вы все это. Вы бы вот послушали тех, кто там побывал. Не в командировке или в туристической поездке. У меня был такой знакомый. Наслушался заграничных передач «Голоса Америки» и ему подобных, захотел «свободы» и «легкой жизни». Протянул он там всего полгода, хлебнул лиха сполна. Потом пришел в наше посольство и, ползая на коленях, умолял помочь вернуться на Родину. Помогли. Простили. Знаете, что он сказал по возвращении? Лучше на одной картошке буду сидеть, но у себя дома. Хотите я познакомлю вас с ним? Он вам расскажет о «прелестях» заграничной жизни.

— Зачем он мне сдался? — грубо оборвал я соседа. — Зачем мне знакомиться с подонками?

Елисеев даже растерялся:

— Но вы ведь сами же затеяли…

— Ничего я не затевал… Пошли вы к черту, — выпалил я и повернулся к нему спиной.

— Что там у вас случилось? — спросила меня позже жена.

— Сопляк. Живет припеваючи, одевается с иголочки, ездит по заграницам, привозит всякие шмотки, еще поучает других. Пожил бы, как мы, не так бы запел.

— Чего раскипятился-то? И не один он живет так. Посмотри на своего Савельева. Семья такая же, как у нас, и получает он меньше тебя, а живет лучше нас. Поменьше надо пить — вот что я скажу, — подлила масла в огонь жена.

— Выходит, и для вас я плохой, черт возьми! — Повернувшись, я выскочил из комнаты.

— Подожди, куда ты? — всполошилась жена.

Немного придя в себя, я подумал, что пора положить конец этой постоянной нервозности, нужно взять себя в руки, а не распускаться так. Жена права — надо бросать пить. Я прекрасно отдавал себе отчет и в том, что причина нервозности во многом — письма брата. Но тут же оправдывал себя тем, что плохого ничего в них нет. Ну, нашелся брат… Радоваться надо, что он жив и здоров, а я кидаюсь на людей, ни в чем не повинных.

А письма продолжали приходить… Через неделю после ссоры с Елисеевым пришел еще один продолговатый конверт.

К моему удивлению, он не вызвал во мне прежней радости.

«Дорогой Алексей Иванович!

Получил ваше письмо. Стотысячное спасибо за память. Святая дева Мария, как я завидую вам, как мне хочется вас увидеть и обнять!

Дорогие мои родственники, мы живы и здоровы. На днях наша фирма получила крупный заказ, и мы заметно поправили свои финансовые дела. Так что у нас радость. Мы счастливы разделить с вами и вашу радость. Пусть Марина будет счастлива. В наше время иметь жениха-ученого — дело весьма важное. Осмеливаюсь предложить вам свою помощь, если что-то надо. Мне это ничего не стоит, наоборот, буду рад быть вам чем-либо полезным. Ведь мы же родные.

Ждем вашего ответа и по-прежнему ждем фотографию. Обнимаем и целуем. Ваш брат Зоря».

— Ну, что ты на это скажешь? — спросил я жену. Она задумчиво посмотрела на листок бумаги:

— Поди, какой культурный. Чего скажу, спрашиваешь? Вот что скажу. Есть бог на свете. И думать нечего, раз сам предлагает помощь, грешно от нее отказываться. Садись и пиши.

— Верно, Анисья. Я тоже так считаю. Надо только Марине сказать…

— Покажи ей письмо. И все тут.

— Может, это лучше сделать тебе?

— Как хочешь… — без особого энтузиазма согласилась она.

На том и порешили. Когда Марина пришла из института, жена дала ей прочесть письмо.

— Папа, мне не хочется омрачать твоей радости по поводу того, что нашелся твой брат, но я не могу ничего с собой поделать. Знаешь, есть такое слово — «интуиция», вот она мне подсказывает, что здесь что-то не так. Почему он ничего не пишет о своем прошлом? Не кажется ли тебе все это странным? Верно, мама? — Марина искала поддержки.

— Не вижу ничего в этом странного. И чего тебе от него нужно? Он желает нам добра. Не понимаю тебя, Марина.

— Ты не права, дочка, — вступился я. — Может, человеку не до воспоминаний о прошлом. Успеется. Все еще впереди. Кстати, он же пиоал, что ничего плохого не сделал и краснеть за него не придется. Уж очень ты у нас правильная! Лучше вот скажи, что ему ответить.

Мне очень хотелось на этот раз быть спокойным, но я чувствовал, что едва сдерживаю себя.

— И обсуждать тут нечего, — вмешалась опять жена. — Какой дурак отказывается от помощи? И главное, помощь эта кстати. Марина — уже невеста, надо ее приодеть. Да и Леночку тоже.

— Я обойдусь без подачек, — решительно заявила Марина.

— А я не обойдусь! — весело закричала Лена.

— Значит, мнения разделились. Хорошо. Проголосуем. Кто — «за»? Трое. Значит, решено. А как быть с фотографией? Пошлем или нет?

Мне все еще очень хотелось мирно уладить дело.

— Надо еще иметь ее, — ответила Марина.

— Есть предложение в воскресенье всем сфотографироваться. Кто «против»? — вмешался я.

— Можно, — откликнулась Марина.

— Давно пора. Ни одной семейной карточки, — обрадовалась жена.

«Слава богу, хоть в этом есть согласие», — подумал я с облегчением.

Фотографию я отправил вместе с письмом, в котором осторожно, не слишком навязчиво говорил о том, что жена не отказывается от помощи. Что поделаешь с женщинами? Им только и подавай тряпки. Что самому мне ничего вроде и не нужно.

Вскоре мы получили извещение о посылке. Ящик был довольно большой. Жена деловито вынимала из него красивые вещи. Глаза разбегаются — такие яркие краски! Просто радуга в доме.

— Какая прелесть, а? С ума можно сойти, Алеша, да ты посмотри. Это Леночке. Это мне. А это Марине. Это тебе… — повторяла жена, не зная, за какую вещь ухватиться прежде.

— Не вижу, что ли, — говорю я, стараясь утихомирить восторг жены. — Лучше подумаем, что можно продать,

— Найдем, мой дорогой. Не волнуйся. Сейчас определим. — Жена начала снова перебирать вещи. — Это нам, а это продать.

— Сколько, интересно, можно выручить за это? — невольно вырвалось у меня.

Мы подсчитали, получилась солидная сумма.

— Анисья, только смотри, осторожней… — предупредил я, в глубине души уверенный, что жена справится со всем и без моего предупреждения.

— Нет, какой он молодец, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни. Вот счастье нам привалило. Что ни говори, а бог на свете есть… — причитала жена.

Наша жизнь изменилась. Все другие интересы отодвинулись на второй план. Мы жили вновь воспоминаниями о брате. Никогда жена не интересовалась детством и юностью Зори. Да и вообще мы раньше его не вспоминали. А сейчас я рассказывал обо всем, что помнил. Правда, в моей подаче Зоря выглядел смышленым, бойким пареньком. Я страшился рассказывать о теневых сторонах биографии брата. Жена слушала с восхищением.