Сьюзен Уэлдон - Южные ночи

• Название: Южные ночи
• Автор: Сьюзен Уэлдон
• Жанр: Исторические любовные романы

Тяжелое ранение оборвало военную карьеру Тревора Прескотта — карьеру, которая была для него смыслом жизни. Отец отправляет молодого человека погостить и развлечься в имение Стэнтонов, старинных друзей семьи. Очаровательная Леа, племянница гостеприимного хозяина, с первого взгляда покоряет сердце сурового воина. Только вот незадача — у Леа есть сестра-двойняшка, и взбалмошные девушки питают склонность к переодеваниям и мистификациям…

---

Гигант кивнул и, подойдя к коню нос к носу, застыл на месте.

В ожидании Тревор принялся пристегивать трость к своему поясу. Негр молчал. Майор выглянул из-за правого бока Самсона:

— Джордж Энтони?

Конь нервно переступил с ноги на ногу, явно демонстрируя неудовольствие, и Тревор отскочил от него на шаг, благодаря Бога: еще чуть-чуть, и жеребец отдавил бы ему ступню.

— Я же просил поговорить с ним! — крикнул он с досадой Джорджу Энтони.

Молясь о том, чтобы никто в доме не видел сцену, разыгравшуюся перед парадным крыльцом, Тревор вставил правую ногу в стремя и взмыл в седло как раз в тот миг, когда Эдвард Стэнтон вышел на веранду и приветственно помахал ему рукой. Бледный от приложенного усилия, Прескотт шутливо отсалютовал ему и послал Самсона в галоп. Лишь удалившись от дома на почтительное расстояние, он вспомнил о Джордже Энтони.

Тревор оглянулся и, увидев, что раб-великан почтительно бежит за ним, резко развернул коня. Подъехав к Джорджу Энтони, Прескотт нахмурился. Черт возьми, он ни за что не заставит человека, словно собаку, бежать за скачущим всадником. Протянув ему руку, майор сказал:

— Садись сзади. Иначе нам ее не догнать.

— Нет, сэр! Это не положено, сэр.

Видя, что раб упрямо качает головой и протестующе машет руками, Тревор задумался Конечно, принудить этого человека сесть на лошадь позади хозяина невозможно. Но с другой стороны, если оставить его в усадьбе, то властной племяннице Стэнтона наверняка не понравится, что раб не выполнил поручения. И Тревор придумал более хитрый ход:

— Тогда беги и возьми другую лошадь. Это приказ. Сльшдишь, Джордж Энтони?

К удивлению майора, его требование не вызвало ни малейших возражений и было немедленно выполнено. Вскоре оба всадника держали путь на плантацию.

Тревор с удовлетворением обнаружил, что за прошедшие полгода он не разучился управляться с горячим скакуном. Ощущения были неописуемы! Оказывается, все эти месяцы домашнего заточения он истосковался по ним, по свободе — свободе движения Он вдруг понял, что не жил до сих пор, а лишь существовал, погрузившись с головой в свои болячки и страдая от жалости к самому себе. Резкие движения коня вызывали боль в ноге, но Тревор решил не обращать внимания. Потом, наверное уже завтра, он поплатится за эти восхитительные моменты, но они стоят того.

Чем дальше, тем ощущения его усиливались, обострялись. Давно уже он не вдыхал столь свежего, обильно напоенного ароматами воздуха. Запахи листвы, земли и трав напоминали ему обо всем, о чем он успел позабыть. Звуки, к которым прежде он ни разу не прислушивался — топот конских копыт по укатанному песку дороги, скрип кожаного седла, даже периодические всхрапывания Самсона, — пробуждали в нем чувства, более прекрасные, чем музыка, исполняемая лучшим в мире оркестром. Он окончательно понял, как обокрал самого себя, лишив всех этих радостей, и решил впредь ни за что не поддаваться унынию и хандре.

Проехав около мили к северу от усадьбы, Тревор увидел грандиозное строение до двухсот футов длиной. Три массивные трубы высоко поднялись над кровлей.

— Должно быть, сахарная фабрика? — бросил Тревор через плечо.

— Да, сэр. Старая тростниковая мельница сгорела. Маста Эдвард сделал сюда кирпичи из тяжелой глины. Эта мельница никогда не станет гореть.

— Из какой, говоришь, глины?

— Из тяжелой. Так Маста Эдвард называет бетону. Приглядевшись к этой бетоне, Тревор подивился изобретательности Стэнтона. Кирпичи из ракушечника, извести и песка твердо гарантировали сохранность новой мельницы от пожара. Взглянув на Джорджа Энтони, он подумал, что тот мог бы стать для него бесценным проводником по «Ривервинд».

— Много же ты, должно быть, знаешь об этой плантации, — произнес майор.

— Кое-что. Пришлось всюду ходить с миц Леа с той поры, как Маста Эдвард плохо почувствовал.

— Однако я полагаю, сама мисс Леа разбирается в делах получше тебя?

— О сэр. Никто не знает больше, чем миц Леа про растение тростника, кроме Маста Эдварда. Я ведь только ходил вместе, чтобы приглядеть за ней, но Маста не хочет, чтобы миц Леа знала это.

— Естественно, — машинально ответил Тревор, с трудом сдерживая раздражение. Едва ли он получит удовольствие от долгих часов, которые предстоит провести в обществе женщины, так легко воспламеняющей кровь. Предстоящие дни станут для него сущей пыткой. Правда, если боли по-прежнему будут мучить его, возможно, плоть откажется реагировать на ее соблазнительные прелести. Тревор чуть не расхохотался вслух над своей замысловатой теорией. До сих пор каждый раз, приближаясь к Леа меньше чем на четыре шага, он неизменно чувствовал, как все внутри него напрягается, и это как нельзя более убедительно говорило о том, что никакие физические страдания не в состоянии заглушить его страсть.

Он понимал, что это всего лишь вожделение, грубое и примитивное. Кроме того, его останавливало горькое воспоминание о прелестной и жестокосердной Флоренс Уорс. Тревор поклялся себе, что даже ценой неимоверных усилий воли и разума он справится со своими чувствами к Леа Стэнтон.

Стараясь себя отвлечь, Прескотг целиком переключился на знакомство с делом, которым ему придется заниматься некоторое время.

Предприимчивость и трудолюбие Эдварда Стэнтона продолжали его восхищать. Когда-то здесь, на этом самом месте, не было ничего, кроме болот, но Стэнтон добился того, что оно превратилось в чудесную, процветающую равнину. Очистив пространство, он построил разветвленную сеть дренажных рвов и каналов, связанных между собой и разбегающихся к северу и югу, к востоку и западу. Рвы имели различную ширину: от одного до четырех футов. Тревор видел даже целый канал глубиной около десяти футов. На прекрасно ухоженной земле раскинулись поля, где росли кукуруза, сладкий картофель, лимоны, рис и даже виноград.

Проезжая мимо нагруженного дровами воза — его тащили восемь быков, — Тревор понял, что подвода идет со стороны реки. Очевидно, в «Ривервинд» имелась и своя лесопилка. Прескотт удивился: неужели Стэнтон и от торговли лесом получает доходы? Но тут же забыл об этом — впереди простирались поля, на которых он увидел высокие растения. Их высота достигала двух дюжин футов, а то и больше. На верхушках высоких стеблей-стволов пучками росли стрельчатые зеленые листья.

Тростник!

Тревор как завороженный глядел на это чудесное зрелище. Если не случится никаких стихийных бедствий, то «Ривервинд» в этом году обещает дать замечательный урожай. Следуя за Джорджем Энтони, он повернул немного к западу, где сотни чернокожих трудились между рядами тростника под надзором долговязого тощего человека в белой широкополой шляпе. Тревор остановился подле надсмотрщика, который представился Максвеллом Тиббсом.

После того как они обменялись несколькими фразами и Тревор несколько минут понаблюдал за работой в поле, он понял, что надсмотрщик не просто прекрасно знает свое дело, но делает его честно и добросовестно. Тревор научился правильно судить о людях, об их характере и способностях и редко ошибался в своих выводах. В этом ему помогла многолетняя военная служба.

— Ищете мисс Стэнтон? — спросил Тиббс. Шейный кадык у него так и подпрыгнул. Не дожидаясь ответа, надсмотрщик указал на ряды тростника прямо перед собой: — Она с минуты на минуту выйдет с поля.

Обескураженный, Тревор промолчал. Должно быть, Тиббс ошибается: даже такая необычная женщина, как Леа Стэнтон, едва ли будет возиться в земле. Майор слегка качнулся, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу. Наблюдая за сбором урожая, он машинально растирал ноющую ногу.

Рабы орудовали мачете, срубая высокие растения и попутно очищая стволы от листьев. За ними шли другие, на уже очищенном пространстве они связывали и грузили на телеги готовые к отправке толстые стебли. Прескотт настолько увлекся, что забыл о племяннице Стэнтона. Когда же наконец она появилась среди тростниковых зарослей, Тревор в изумлении уставился на нее.

Его внимание приковала решительная, твердая поступь девушки. Ничем не напоминала она других дам, завлекательно покачивающих бедрами при ходьбе. Остановившись, чтобы переговорить о чем-то с рабыней в ярком тюрбане, Леа сняла соломенную шляпу и обмахала ею свое лицо. Невысокое солнце яркими лучами воспламенило густую россыпь ее темных волос. У Тревора перехватило дух, но он тут же постарался взять себя в руки и не обращать внимания на соблазнительную красу.

Поглядев в направлении майора, Леа добавила еще несколько слов рабыне и зашагала к нему. Как Тревор ни старался, он не мог не дивиться необычайному цвету ее глаз, оттенкам светлой кожи и восхитительных длиной до пояса распущенных волос. Ничто не спасало от этих чар. Похоже, и на том свете она будет тревожить его душу. Внезапно Тревор вспомнил об отце и ощутил к нему сочувствие. Бедняга тоже пал жертвой женского очарования, запродав свою душу настоящей колдунье… Тревор представил и себя в такой же курительной феске с идиотской кисточкой, болтающейся на макушке, и нахмурился. Вот уж ни за что на свете он не допустит столь бесславного конца! И тут в голове у него зародились подозрения, однако он боялся дать ход нелепым мыслям. И все же… Отец сказал, что Эдвард сам передаст Тревору все необходимые сведения и свой опыт. Он утверждал, что именно мистер Стэнтон познакомит его с «Ривервинд».