Джордж Грайдер - Боевая рыбка

• Название: Боевая рыбка
• Автор: Джордж Грайдер
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Экипаж его любил. Подводный флот, пожалуй, самый демократичный из всех видов вооруженных сил, потому что в тесных помещениях подлодок просто нет места для чинопочитания. Даже при этом условии для многих офицеров переход от отношений товарищества к власти над людьми внезапен и труден, так что их подчиненные никогда не чувствуют себя вполне непринужденно. С Машем так не было. Авторитет был ему присущ внутренне и никогда не опирался на неожиданное повышение тона или изменение отношения. Находясь в центральном посту, рассказывая небылицы главному механику Pay, слушая его россказни или бродя беспокойно в нижнем белье в торпедном и дизельном отсеках, он был так же раскован, как ребенок. Люди были не просто готовы последовать за ним, они сделали бы это с радостью.

Но во время второго похода случалось, что в его невзначай высказанном мнении отсутствовала всякая мера осторожности. Одно дело - быть агрессивным, и другое - безрассудно храбрым, и было бы ошибкой полагать, что простой моряк на субмарине - огнедышащий пират, который навсегда забыл о собственной безопасности. У большинства из нас при оценке риска возникает мысль о том, что мы нужнее для военно-морских сил живыми, чем мертвыми, так же как и для наших жен и детей. Но когда Маш выражал свое мнение о тактике, единственный риск, который он признавал, был риск не потопить вражеский транспорт. Мы с Роджером обсуждали это в Парадайз-Бич с некоторой озабоченностью.

А еще нас беспокоило, что старший помощник Дик О'Кейн безоговорочно поддерживал Маша. Они во всем соглашались друг с другом, а мы все еще были не слишком уверены в Дике. Во время второго выхода в море с Диком стало еще труднее: сейчас он дружелюбен, а через минуту дает более младшим офицерам понять, что выше по званию. Сегодня он - придирчивый начальник, а завтра демонстрирует излишнюю снисходительность, беспечное отношение, отнюдь не вселяющее в людей уверенность. Как-то себя покажет "Уаху" с Машем и Диком в одном седле?

Тем не менее мы смотрели в будущее почти с предвкушением блестящей перспективы. Как хорошо известно политикам, когда моральный дух падает, любое изменение во благо. И наши сомнения в отношении Маша носили теоретический характер; причины же любить его были явными. Я помню, как в радужных красках писал Энн о переменах.

Я также писал об одной из тех счастливых встреч, которые иногда происходят в войну. Эд Блейкли, наш добрый друг, неожиданно появился в Брисбене незадолго до того, как мы должны были отправляться в море, и я смог передать от него хорошие новости Энн: он и его жена Джинджер в будущем месяце ждали ребенка. Я обещал взять ее адрес и передать его Энн. Правда, я в последний раз видел Эда. Он пропал без вести во время следующего выхода в море.

* * *

"Уаху" была готова выйти в море 16 января 1943 года, но еще до этого мы отчалили из гавани в Брисбене, чувствовалось влияние нашего нового командира. Прием пищи в кают-компании приобрел характер вечеринок; вместо того чтобы, уставясь в свои тарелки, думать о возложенных на нас обязанностях, как привыкли это делать, мы попали под влияние капитана, который постоянно шутил, смеялся или говорил о планах совершения дерзких операций против врага.

В мгновение ока, как нам показалось, фотографии японских судов, расклеенные по всей "Уаху", даже в носовой части, были сорваны, не по приказу, но по молчаливому согласию Маша, и на их месте оказались самые лучшие во всем Военно-морском флоте США фотографии красоток. Распознавание силуэтов судов - дело полезное, но некоторые силуэты оказались более полезными.

Согласно полученным инструкциям, мы должны были проследовать в районе Каролинских островов. До сих пор я точно не помню место, в которое мы должны были прибыть, потому что мы туда так и не попали. Но в нашем предписании было одно почти несущественное указание, которому суждено было сыграть огромную роль. По пути мы должны были рекогносцировать гавань Вевак.

Для того чтобы достичь Каролинских островов, мы из Брисбена взяли курс на север, вдоль северо-восточного побережья Новой Гвинеи и выше, мимо пункта Буна, где войска генерала Мак-Артура уже тогда потеснили японцев, и далее вдоль берега, занятого неприятелем. И где-то там, как указывалось в донесениях, был порт под названием Вевак, который мог принимать вражеские суда. Нам предстояло узнать, чем там можно поживиться.

Если мы поспешим, решил Маш, то сможем провести там больше времени, чем положено по нашим оперативным указаниям. Поэтому, когда мы шли вдоль побережья Новой Гвинеи, оставались в надводном положении, чтобы развивать большую скорость. Возникало странное и необычное ощущение при виде вражеского побережья, зловеще черневшего со стороны порта, самолетов противника, почти рядом с нами, и все же это вызывало боевой задор. В противоположность всем традициям на "Уаху", мы держались в надводном положении в дневные часы в течение шести дней, совершая лишь одно быстрое погружение для дифферентовки каждое утро, но никогда не удалялись за пределы видимости берега.

Подход к боевому патрулированию на "Уаху" изменился и в других отношениях. Теперь, вместо двух офицеров, четырех сигнальщиков и рулевого на мостике, когда мы были в надводном положении, мы шли лишь с двумя офицерами и тремя сигнальщиками, но почему-то нам казалось, что мы еще никогда не были под такой надежной охраной. И Маш убрал койку, установленную для командира в боевой рубке. Когда ему хотелось спать, он спускался в свою каюту и спал как младенец, ничуть не сомневаясь, что офицер на мостике вполне самостоятелен, что ему можно доверять и что он на все сто выполняет свои функции вахтенного офицера до тех пор, пока не понадобится помощь командира.

Лишь изредка Маш вмешивался. Однажды он поднялся перекинуться парой слов, когда я был на мостике, и неожиданно мы увидели самолет на расстоянии около восьми миль. Примерно в то же самое время его засек радар и подтвердил дистанцию. Раньше при виде самолета мы всегда погружались, и я повернулся к люку. Большая рука Маша схватила меня за воротник в момент, когда я достиг трапа рубки.

- Давай подождем, пока он будет от нас в шести милях, - сказал он мягко.

Я вернулся на свое место. Великий боже, подумал я, нами командует сумасшедший.

Мы стояли и смотрели, как самолет покрывал это расстояние. На расстоянии шести с половиной миль, следуя по своему курсу, он отвернул от нас и через несколько минут пропал из вида. Идя на риск в надежде, что самолет нас не видит, Маш сберег нам часы подводного хода, но, хоть это в данном случае удалось, я, пожалуй, не причислил бы себя к сторонникам таких действий.

Между тем по мере того, как мы приближались к району, где должен быть Вевак, стала острой проблема карты. В наших инструкциях не было и намека на расположение этого пункта, и ни на одной из наших карт побережья Новой Гвинеи его название не было обозначено; он мог быть любым из дюжины безымянных пунктов. Как же мы могли проводить рекогносцировку гавани, местоположение которой нам неизвестно?

Поначалу большинство из нас рассматривали эту проблему как второстепенную. Если мы не знали, где находился Вевак, что тут поделаешь? Мы могли обратиться к более заманчивым пунктам, доложить об этом и проследовать туда. Однажды вечером в кают-компании эта проблема предстала перед нами в другом свете. Маш, Дик, Роджер, Хэнк Хендерсон и я рассматривали карты, высказывая предположения, в какой крохотной бухте побережья может быть Вевак, когда Маш невинно спросил, что мы понимаем под словом "рекогносцировать".

- Ну как же, - сказал я, - это означает, что мы осторожно осматриваем район, издалека, со стороны моря, через перископ, в подводном положении.

Маш усмехнулся:

- Нет, парень. Единственный способ, которым можно рекогносцировать гавань, - это войти в нее и посмотреть, что там находится.

Роджер, Хэнк и я в ужасе переглянулись. Теперь было ясно, что наш капитан переходил от опрометчивости к безрассудству. Потому что субмарина, как в то время знал каждый, была глубоководным кораблем, которому для того, чтобы эффективно действовать, требовались океанские просторы и большая водная масса под килем. А гавани в лучшем случае ненадежны, даже если вы заходите в них на надводном судне, управляемом опытным лоцманом, имеющим в своем распоряжении новейшие карты. Было бы безумием для "Уаху" погрузиться и войти в неприятельскую гавань, само местонахождение которой на карте нам было неизвестно.

В дальнейшем подводные лодки проникали в гавани, но чтобы какая-нибудь делала это в то время, никому из нас известно не было, и это противоречило всяким сложившимся на "Уаху" традициям. Наш командир, ухмыляющийся нам из-под своего вздрагивающего носа так, будто он только что рассказал нам смешную историю, уверял нас, что мы сделаем это и нам чертовски необходимо выяснить, какая из гаваней Вевак, или же он выберет ту, которая, вероятнее всего, окажется искомой, и войдет в нее.