Густав Шпет - Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»

• Название: Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»
• Автор: Густав Шпет
• Издательство: Независимая газета
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2000
• ISBN: 5-86712-050-3

Комментарий Густава Шпета к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба», составленный в 1934 г., не утратил своего историко-литературного значения и по сей день, ибо, задавшись целью ввести своих соотечественников в художественный мир Диккенса, широчайше эрудированный философ и полиглот создал уникальный путеводитель по Англии первой трети XIX столетия. На судьбе Комментария сказалась трагическая участь автора, расстрелянного в 1940 году. Переиздание Комментария — дань памяти замечательного ученого, но вместе с тем и «открытие» бессмертного произведения великого английского классика современному читателю.

---

Комментарий к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»

Комментарий Густава Шпета к роману Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба», составленный в 1934 г., не утратил своего историко-литературного значения и по сей день, ибо, задавшись целью ввести своих соотечественников в художественный мир Диккенса, широчайше эрудированный философ и полиглот создал уникальный путеводитель по Англии первой трети XIX столетия. На судьбе Комментария сказалась трагическая участь автора, расстрелянного в 1940 году. Переиздание Комментария — дань памяти замечательного ученого, но вместе с тем и «открытие» бессмертного произведения великого английского классика современному читателю.

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Прилагаемый Комментарий к «Запискам Пиквикского клуба» содержит сведения, касающиеся жизни Диккенса до момента выхода в свет его первого романа, обстоятельств и истории возникновения романа, исторического фона, на котором развивается действие романа и который Диккенсу был хорошо известен, хотя и не раскрыт им с исторической конкретностью; далее, сведения, разъясняющие малознакомую нам номенклатуру специфически английских учреждений, титулов и званий, бытовых отношений и т. п.; наконец, пояснения к историческим и литературным аллюзиям романа. Все слова и выражения, отмеченные в нашем издании романа звездочкой, объяснены в Комментарии, как равным образом и вся специфически английская номенклатура, встречающаяся в романе.

Эти слова, а также соответствующая номенклатура и имена собственные, введенные в Комментарий и, в свою очередь, сопровождающиеся пояснениями, собраны в Указателе с ссылками на части, в которых дано им разъяснение (не исчерпывающее предмета, а дающееся только в пределах действительного или подразумеваемого употребления слова в романе), или на Список действующих лиц (IX).

Такой тип комментария, сколько мне известно, осуществляется впервые.

Отсутствие прецедентов и готовых форм, которыми можно было бы руководствоваться, очень затрудняло работу автора, и это, несомненно, отразилось на ней. Но какие бы недочеты, промахи и ошибки, — часть их уже видна самому автору, — ни открыли читатели и критика, сама идея такого комментария представляется правильною. Есть ряд произведений мировой литературы, которые нуждаются в комментарии такого типа, — не в силу их исключительного художественного достоинства, а скорее в силу специфического материала, сообщающего сведения о характерных бытовых особенностях эпохи и социальной среды, нам чуждой и далекой не только хронологически, но прежде всего по образу жизни и общественной психологии. К ним, несомненно, относятся и «Записки Пиквикского клуба».

I. БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ

ЧАСТЬ 1 Диккенс в Четеме

Чарльз Джон Хафем Диккенс родился 7 февраля 1812 г. в семье клерка флотского казначейства, на островке Портси, в городке Лендпорте, чуть севернее города Портсмута, главной морской базы Англии. В 1816—1817 гг. после кратковременного пребывания в Лондоне, семья Диккенсов переезжает в Четем (ч. 44). Здесь Диккенсы живут около семи лет и в 1823 г. возвращаются в Лондон.

В Четеме Чарльз Диккенс начинает посещать школу и впервые знакомится с писателями, в значительной мере определившими впоследствии его собственное литературное творчество. В свободное от занятий время он успевает прочесть и перечесть найденные в библиотеке отца лучшие романы лучших английских писателей XVIII века: Смоллетта, Филдинга и Голдсмита, может быть, даже Стерна; кроме того, он прочел «Дон Кихота», «Жиль Блаза», «Робинзона Крузо» и др. Взрослый Диккенс вспоминает в одном из своих писем это время и замечает, что, пожалуй, никто не читал названных авторов в таком раннем возрасте, как он. Надо думать, далеко не все было им усвоено и понято; но, несомненно, его богатое воображение было пробуждено к жизни и работе. На одной из автобиографических страниц своего «Дэвида Копперфилда» (гл. 4) он называет героев прочитанных им книг «славным воинством», составлявшим его общество, не дававшим потускнеть его фантазии и внушавшим ему надежду на совсем иную жизнь в будущем. В его фантазии они превращались в живые конкретные фигуры, роли которых он разыгрывал, воображая себя то одним из них, то другим или принимая участие в их похождениях в качестве нового героя, их сотоварища и спутника.

Результатом увлечения чтением, а также театром, куда мальчика впервые взял с собою его друг Джеймс Лемерт, были первые литературные опыты Диккенса. Трагедия «Миснар, султан индийский» снискала ему среди школьных товарищей славу писателя, подкрепленную славой рассказчика и исполнителя комических куплетов и ролей в домашних спектаклях, славой, которую он еще раньше приобрел в кругу своей семьи.

Друг и биограф Чарльза Диккенса Джон Форстер («Жизнь Ч. Диккенса») с полным правом называет Четем местом рождения его таланта. Но окрепнуть, развиться и найти формы своего выражения ему суждено было в другом месте и в другой обстановке. «Постоянное прибытие и отбытие блестящих пестрых полков, — пишет Форстер, — непрерывные парады и пальба, штурмы и защита крепости, театральные представления, устраиваемые его кузеном [вышеуказанным Джеймсом Лемертом], яхта флотского казначейства, на которой он плавал с отцом в Ширнесс [военный порт в 11 милях от Четема, при слиянии устьев Темзы и Медуэя], корабли, уплывающие по Медуэю и заставляющие воображение видеть перед собою отдаленные моря, — все это он должен утратить. Ему не пришлось больше наблюдать игры мальчиков, видеть, как они разыгрывают штурм и защиту крепости. Ему пришлось уехать в Лондон в пассажирской карете «Комодор» (ч. 58); и леса и поля Кента, парк и замок Кобема (ч. 45), собор и замок Рочестера, вся чудесная романтика, включая и румяную девчурку, в которую он страстно влюбился, должны были исчезнуть, как сон. В «Путешественнике не по торговым делам» (1860—1868 гг.), наиболее автобиографическом из произведений Диккенса, в главе «Скукотаун» (Четем) сопоставляются романтические воспоминания писателя о детских годах, проведенных в Четеме, и впечатления от этого города зрелого наблюдателя, захотевшего проверить свои воспоминания (гл. 12).

ЧАСТЬ 2 Диккенс в Лондоне

В 1823 г. Диккенсы покидают Четем и переезжают в Лондон, где отец Чарльза Диккенса нашел новое место службы. Семья поселилась в Кемден-Тауне (ч. 57). который составляет в настоящее время, при современных способах городского сообщения, не столь отдаленную от центра часть города. Но в те времена Кемден-Таун был крайней северо-западной его окраиной, за которой тянулись поля, отделявшие Лондон от пригородов, и был населен беднейшей массой лондонского мещанства.

Вольная четемская жизнь, действительная и воображаемая, сменилась для Чарльза Диккенса жизнью лондонского гамена; разнообразие красок приморского военного городка с его памятниками далекой старины, живописными окрестностями, близостью моря сменилось однообразием грязной лондонской улицы, бьющейся со своей однообразной нищетою в однообразной смене голодных дней. Отец Чарльза, человек добрый и сердечный, по понятиям своей среды честный, но богемно-легкомысленный, к счастью, мало заботился о воспитании сына. По воспоминаниям Диккенса, «у отца не возникало даже и мысли, что у меня могут быть какие-нибудь претензии к нему в этом отношении. Поэтому я дошел до того, что чистил по утрам башмаки ему и себе, старался выполнить какую-нибудь работу в нашем маленьком доме, смотрел за младшими братьями и сестрами (нас было шестеро) и бегал по тем убогим поручениям, какие случались при нашем убогом образе жизни».

Новых друзей и товарищей он здесь не нашел, и едва ли не единственным для него развлечением были визиты, которые он время от времени наносил своему крестному или дяде, старшему брату матери. Его крестный, мистер Хафем, жил на противоположном конце Лондона, в доках. Чарльз забавлял крестного и его гостей комическими куплетами, но для собственного образования едва ли извлекал из этого общения больше того, что могло ему дать знакомство с обитателями этой части Лондона, их бытом и нравами, да созерцание ночных видов Лондона по пути домой. Можно предположить, что гораздо чаще он навещал дядю и сослуживца отца, — не потому, однако, что тот жил ближе к дому Диккенсов, а потому, что здесь Чарльз случайно познакомился с жившей в том же доме вдовой одного лондонского книгопродавца, которая давала ему для чтения кое-какие книги. Среди них биограф Диккенса называет мелодраматический роман «Шотландские вожди» мисс Джейн Портер (1776—1850), писательницы, не лишенной художественного дара, «Танец смерти» Гольбейна и одну из комедий Джорджа Коулмана-младшего (1762—1836), второстепенного, но в свое время популярного драматурга, руководителя одного из крупных театров Лондона, унаследовавшего от отца (Дж. Коулмана-старшего: «Джорджа Первого») не только имя, но и антрепризу. Какое впечатление производили эти книги на юного Диккенса, можно судить по тому, что, прочтя комедию Коулмана, где изображался знаменитый лондонский Ковент-гарденский рынок (ч. 56), мальчик тайком пробрался туда, желая сравнить картину, данную в комедии, с оригиналом. Как и в Четеме, Диккенс пробует силы в подражательном воспроизведении некоторых характерных лиц и сцен, которые он наблюдал в своем новом окружении.