Анчи Мин - Дикий Имбирь[Отверженная]

• Название: Дикий Имбирь[Отверженная]
• Автор: Анчи Мин
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8189-1027-7

У нее красивое имя Дикий Имбирь. Она влюблена, но даже подруге боится в этом сознаться. Глупый юношеский максимализм не позволяет отдаться своему чувству. Вместо этого она прячет лучшую подругу Клен в платяной шкаф и просит кашлять всякий раз, когда молодой человек дает волю рукам.

Но неожиданно комедийный сюжет превращается в настоящую драму. Детство заканчивается вместе с первым предательством. И появляется злость. Всепоглощающая бабская ненависть застит глаза. Теперь Дикий Имбирь мечтает только об одном — растоптать, отомстить, сжить со свету. И однажды у нее появляется шанс…

"Дикий Имбирь" — один из ярких романов китайской писательницы Анчи Мин.

---

— Клен, прошу тебя, не надо опять заводить разговор о французском призраке.

— Да ладно, мне так легче бороться с тошнотой.

— Говори о чем угодно, только не об этом призраке.

— Но, Дикий Имбирь, этот призрак живет в твоем голосе, и мне кажется, что это очень добрый призрак.

Она перевернулась на другой бок и бросила мне в лицо принесенную с поля пригоршню пшеницы. Я замолчала. Немного погодя Дикий Имбирь произнесла:

— Вообще-то, чтоб ты знала, моя способность все быстро запоминать — это настоящий дар. У меня в памяти откладывается все, на что падает взгляд.

— Ну, тогда тебе нужно развивать свой талант.

— Я работаю над этим. Хочешь, открою тебе секрет? Я собираюсь побить рекорд Вечнозеленого Кустарника.

— Ты имеешь в виду в конкурсе по цитированию изречений Мао?

— Тебя это удивляет?

— Ты много на себя берешь.

— Это мы еще увидим.

— Тихо! — раздался голос Острого Перца. — Пора уже сказать «Доброй ночи» и «Да здравствует Председатель Мао».

«Страница четыреста одиннадцатая, параграф первый: "Американский империализм — это бумажный тигр…"» Я проснулась в полночь из-за того, что Дикий Имбирь во сне вслух цитировала высказывания Мао.

7

Полуденный зной был пронизан стрекотанием цикад. Я сидела в классе, и меня не покидало беспокойство: подруга почему-то не пришла в школу. Я решила зайти к ней после занятий, она наверняка чрезмерно увлеклась подготовкой к конкурсу по цитированию изречений Мао.

Проходя по переулку Чиа-Чиа, я заметила, что дверь дома, где жила Дикий Имбирь, широко раскрыта. Я очень удивилась, когда увидела, что растения мадам Пей разбросаны по двору, а все горшки разбиты. Какие-то незнакомые мне люди входили и выходили из дома. Группа мужчин выносила разные вещи: котлы, подушки, кухонную утварь и туалетную бумагу, они погрузили все на велосипеды и уехали. Я подошла поближе, но все равно не смогла узнать этих людей. У них на руках были повязки красных охранников, и они говорили на мандаринском наречии с акцентом, выдававшим жителей северных районов страны.

— Уйди с дороги! — заорал один из них, увидев меня.

Я отошла в сторону и тут заметила своего соседа, одноглазого старика, вышедшего на пенсию ветерана, который стоял на углу и наблюдал за происходящим. Ему был восемьдесят один год. Левый глаз ему выкололи штыком во время войны с Японией. Старик, как обычно, бродил по округе и наблюдал за всем происходящим.

— Дедушка, что здесь происходит? — спросила я, подойдя к старику.

— Тебе, дитя, лучше в это не вмешиваться.

— Но я подруга Дикого Имбиря.

— Ах, Дикий Имбирь. Бедная девочка. Всевышний Будда, да откроются глаза твои.

— Дедушка, мне нужно знать, что происходит. Умоляю, скажите мне. Дай вам Бог долгих лет жизни!

— А что мне с того? Я устал от жизни, во всяком случае, устал видеть все, что происходит вокруг, — пробормотал старик. — На почте было перехвачено письмо из Франции адресованное мадам Пей, его передали властям, и мадам Пей тут же арестовали и отправили в тюрьму.

— А что было в письме?

— Кто ж его знает! Уверен, что мадам Пей его даже и не читала. Наверно, это бабушка и дедушка девочки просто хотели узнать, как там поживает их внучка.

— А где Дикий Имбирь?

— Я ее не видел. Вероятно, прячется где-нибудь. Она пыталась помешать этим людям, пока ее просто не оттолкнули в сторону.

— Кто они?

— Хулиганы в маоистских куртках!

— Откуда они взялись?

— Понятия не имею. Могу только сказать, что это уже четвертая шайка. Первых подослали местные власти, они забрали книги, письма и альбомы с фотографиями. Потом приходили еще из оперного театра, забрали одежду и мебель. Третьи были вообще из какой-то дальней провинции, они забрали продукты, уголь и одеяла. Тут теперь каждый норовит поживиться.

Только вечером я заметила на фиговом дереве человеческую фигурку.

— Дикий Имбирь! — позвала я.

Она не отозвалась, а лишь спрятала голову в густой листве.

— Дикий Имбирь, что ты там делаешь?

— Жду маму.

— Ты хоть… поела чего-нибудь?

— Я не голодна.

— Слезай. Пойдем ко мне.

— Оставь меня.

— Слезай. Ты ведь не хочешь, чтобы я лезла за тобой на дерево, верно? Ты же знаешь, что я в этом не очень сильна.

Наконец потихоньку она начала спускаться, бедняжка совсем обессилела.

— Дикий Имбирь!

— Все будет в порядке, Клен, — проговорила она.

Я протянула руки, чтобы поддержать ее.

— Клен, у меня голова кружится. Проклятье… — она соскользнула вниз, прямо мне на руки. Мне пришлось приложить все силы, чтобы удержать ее. Я прислонила ослабевшее тело к стволу дерева, потом развернулась и, взвалив подругу на спину, направилась к своему дому.

— Всевышний Будда, да откроются глаза твои! — тяжело вздохнув, проговорил наблюдавший за нами одноглазый старик.

Дикий Имбирь лежала на полу, служившем общей постелью для всей нашей семьи. Она только что проснулась. Мама протянула девочке стакан воды, а сестры растирали ее смоченными в горячей воде полотенцами.

Дикий Имбирь попыталась подняться, но мама остановила ее.

— Ты еще слишком слаба. Давай-ка, поспи лучше.

— Я не могу.

— Но ты должна, дорогая. Твоя мама требовала бы от тебя того же. Я поступаю с тобой, как со своей дочерью.

Дикий Имбирь покорно легла на место.

— Клен, — убирая со стола, мама протянула мне письмо, — от отца. Пишет, что его не отпустят до Нового года.

Эта новость меня сильно расстроила. Но такое случалось уже не впервые. Я вспомнила, как отец учил меня мыслить позитивно: «Значит, Дикий Имбирь сможет остаться у нас, будет спать на папином месте».

Отведя меня в сторону, мама тихо прошептала:

— У нас очень мало еды. Мне пришлось все продать. Я надеялась, что твой отец…

— Мам, ну мы же можем, как и прежде, есть один раз в день и пить воду, почувствовав голод. Я буду ходить на рынок и, может быть, смогу откопать что-нибудь в мусорных баках. По вторникам мне обычно везет. У них в этот день новая смена рабочих, которые не слишком аккуратно перебирают овощи. Можно раздобыть кое-что только чуть подпорченное и вполне съедобное!

— Я не уверена. У твоего младшего брата проблемы с желчным пузырем, на оплату лечения уйдет вся моя зарплата за этот месяц да еще, небось, и те деньги, которые я заняла у твоей тетки. Даже бабушка не хочет приходить к нам, потому что видит, что прокормить еще одного мы не в состоянии.

— А сколько юаней у нас еще осталось?

— Шесть.

— В этом месяце осталось всего семь дней. Шесть разделить на… получается восемьдесят пять центов в день. Попробую подсчитать: двадцать четыре цента на лапшу, двадцать на рис, четырнадцать на пюре, три на овощи, три на бобы…

— Ты что, воробьев кормишь? — покачала головой мама.

Я не унималась:

— Один цент на лук. Ну вот, мам, у нас даже около двадцати центов на мясо остается!

— Двадцать центов на мясо! — горько усмехнулась мама. — Лист бумаги будет толще такого антрекота.

Огни за окном погасли, и мама велела нам поскорей укладываться. Мы все улеглись рядком, Дикий Имбирь оказалась между мной и моей младшей сестренкой.

Около полуночи она разбудила меня.

— Ты опять цитируешь высказывания? — спросила я.

Не отвечая на мой вопрос, она продолжала бубнить:

— «…Мы должны быть беспощадны в борьбе с реакционерами, их надо воспринимать не как людей, а как волков, змей или саранчу. Либо мы, либо они…» — Глаза ее были закрыты.

Я осторожно ущипнула ее за нос, она замолчала. Я попыталась вновь заснуть. Лунный свет озарял комнату голубым сиянием, и можно было ясно видеть все предметы. На шкафу стояла статуэтка Мао, принадлежащая моему брату. Со стены смотрел портрет Мао. Мао был в каждом углу комнаты, одних только портретов было девять. Изображение Мао можно было увидеть на обложках книг, на шкафах, одеялах, окнах, полотенцах, тарелках, чашках, кувшинах и пиалах. Я уже порядком устала все время ощущать на себе взгляд вождя и встречать повсюду его изображение, но жаловаться не смела. Мама научила меня древней мудрости: молчание — золото. В наши дни это было особенно актуально. Любой мог оказаться правительственным шпионом. Если бы у нас на стенах не были развешаны портреты Мао, то всю семью сочли бы за антимаоистов. Помню, мама как-то повесила на стену яркую картину, изображавшую детей, играющих в пруду с розовыми лотосами. Потом картина исчезла, а когда я спросила, что с ней случилось, мама так и не смогла дать вразумительного ответа.

Мой взгляд упал на лежащее на полу письмо отца. Мама перечитывала его снова и снова. Я стала думать о том, что отец может делать в этот час. Наверняка очень скучает. Отец отбывал наказание за то, что открыто выражал свои мысли. Он был преподавателем китайской истории. Однажды партийный секретарь с его работы сообщил руководству, что взгляды отца противоречат учению Мао. Потом мы узнали, что он объявлен «опасно мыслящим» и отправлен в исправительно-трудовой лагерь. Его зарплату, составлявшую шестьдесят пять юаней, урезали до пятнадцати, тринадцать из которых он ежемесячно присылал домой.