Михаил Назаров - Тайна России

• Название: Тайна России
• Автор: Михаил Назаров
• Издательство: "Русская идея"
• Жанр: История
• Год: 1999

В книге описываются: 1) характер и цели антирусских действий "мировой закулисы" на основании тщательно отобранных, достоверных источников; 2) православное понимание смысла мировой истории и призвания России в путях Божия Промысла. Только сочетание этих двух уровней раскрывает духовную суть мировых катаклизмов ХХ в., которые еще не закончились, и позволяет предвидеть будущее.

В этом масштабе анализируются важнейшие идеологии — демократия, коммунизм, фашизм и др. — с двумя полюсами: "Новый мировой порядок" (царство антихриста) и противостоящая ему Русская идея (удерживающая монархия). Статьи о еврейском вопросе, масонстве, украинском сепаратизме, неоязычестве, внешней политике, экономике. Подробно рассмотрены три путча Б.Н. Ельцина (1991, 1993, 1996) как материал для возможного будущего суда.

Рекомендуется как исследование, альтернативное советским и западным (и их смеси: нынешним посткоммунистическим) учебникам новейшей русской истории, обществоведения, политологии.

---

В сентябре-октябре 1993 г. в "Белом доме" были отключены телефоны, электроэнергия, отопление, вода, канализация; «демократы» не пустили туда даже машины Красного Креста. Затем без всякой военной необходимости были убиты сотни безоружных людей. Сначала, без предупреждения,[64] расстреляли палаточный городок перед зданием, где была в основном молодежь; помня поведение ГКЧП, она наивно полагала, что и Ельцин не станет стрелять в безоружных — именно так она надеялась "защитить конституцию"… Затем по безнадежно окруженному парламенту открыли стрельбу из танковых орудий кумулятивными и зажигательными снарядами. Просьба Церкви остановить расстрел была игнорирована. Убивали и выходящих с белыми флагами (что заставляло других сопротивляться до конца), гонялись по дворам, стреляли по теням в окнах близлежащих жилых домов, расстреливали на стадионе; отмечены случаи глумления над трупами… "Белый дом" победители подвергли мародерству, вынося даже люстры и ковры… Все это, разумеется, по телевидению не показывали.

И Ельцин уже не просил прощения у матерей убитых, переложив вину на своих же жертв: "ради безопасности москвичей мы вынуждены были создать оцепление вокруг "Белого дома", начиненного смертельным оружием" (6.10.93). Даже о числе своих жертв президент солгал.

В Доме Советов оружие хранилось в опечатанной комнате и выдавалось только охране. Всего имелось 125 автоматов АКСУ калибра 5,45 мм (из них было выдано лишь 74) и 5 ручных пулеметов того же малого калибра. Большая часть этого оружия потом оказалась в масле, ибо защитники имели приказ не стрелять (им как русским патриотам было психологически трудно убивать русских; лишь другая сторона не испытывала подобных угрызений совести). Ответная отпугивающая стрельба имела место лишь в самом здании при штурме его этажей. "МВД в лице министра официально признало, что защитники парламента 3–5 октября практически не стреляли" (Иванов И. Указ. соч., с. 64–68). Численный состав обороняющихся: наскоро сформированный «полк» из офицеров запаса (2 батальона, разведрота, медгруппа) численностью не более 600 человек без оружия, включавший в себя около 300 казаков, отряд «Днестр» из Приднестровья; подразделение из 150 баркашовцев (о поведении которых все свидетельствуют самым положительным образом). (Грешневиков А. Указ. соч., с. 122, 133, 135, 136, 154). [Прим. 1998 г. ]

На фоне множества свидетельств официальная цифра в полторы сотни убитых выглядит приуменьшенной в несколько раз. Характерно уже то, что убитые и раненые поступали в больницы и морги из Останкино, из окрестностей "Белого дома", — но их почти не привезли из самого здания. В оппозиционной печати было немало утверждений о тайном вывозе тел из "Белого дома";[65] тогдашний генеральный прокурор В. Степанков также признал, что 5 октября в здании прибывшие туда следователи "не обнаружили ни одного трупа". И вообще, по его мнению, "увиденное сильно отличалось от той картины, на которой "Белый дом" предстает как источник угрозы, начиненный массой оружия… даже первый визуальный осмотр свидетельствовал: бой вела только одна сторона. Такую ситуацию я затрудняюсь назвать боем" ("Литературная Россия", 1994, с. 3).

В "Белом доме" была устроена церковь, три священника (один из юрисдикции Зарубежной Церкви, о. Виктор с Украины — считается погибшим[66]) исповедовали и причащали защитников, готовых умереть в сопротивлении "желтой диктатуре". Их бескорыстный нравственный облик намного выигрывает в сравнении с приемами Ельцина: накануне переворота сотрудникам силовых служб повысили зарплаты; по сведениям PC, тульской дивизии обещали платить в долларах; ОМОНу платили премии в размере месячной зарплаты. Депутаты, перебежавшие на сторону Ельцина до 3 октября, получили по 2 миллиона рублей (годовое жалование), передача в собственность служебных квартир, новую руководящую работу — эти посулы по ночам выкрикивала перед осажденным парламентом машина с громкоговорителем, вперемежку с фривольной песенкой о путане-проститутке…

Более двадцати священников Русской Православной Церкви и присоединившийся к ним священник Зарубежной части Церкви о. Стефан Красовицкий осудили действия президентской стороны как "массовые немотивированные преднамеренные убийства", совершенные "с особой жестокостью", и потребовали создания специальной комиссии в Думе для расследования ("Литературная Россия", 1994, с. 1–2; «Путь», 1994, с. 1). Но, к сожалению, высшее руководство Церкви не дало должной нравственной оценки этой "победе демократии" — хотя бы в той форме, в какой Патриарх осудил использование советской военной силы в Литве в 1991 г.

А ведь против бесчинств победителей выступили и "Международная амнистия", и правозащитники-демократы, создавшие, как в былые времена, правозащитный комитет, — когда в последующие дни в Москве происходили массовые аресты, закрытие оппозиционных газет (даже антикоммунистических), избиения на улицах. Были опубликованы коллективные протесты русских эмигрантов.[67] Даже на волнах «Свободы» (Волчек, Кагарлицкий) признавали: "Кэгэбэшники брежневских времен были джентльменами в белых перчатках по сравнению с нынешними"… По телевидению же — вместо траура по погибшим — два дня звучала веселая музыка.

Кто-то, впрочем, подсказал Ельцину, хоть и с опозданием, объявить траур (главным образом по своим), и даже убрать караул от мавзолея (раньше это президенту в голову не приходило, хотя та же кремлевская часть охраняет и его резиденцию). Но тут же, на непросохшей крови, раздавались награды тем, кто стрелял в своих безоружных сограждан, выплачивались деньги депутатам-перебежчикам (остальных наряды автоматчиков выбросили из московских квартир). И продолжалась демонизация расстрелянного парламента, который якобы заминировал "Белый дом", постановил убить Ельцина вместе с семьей (это утверждал сам Ельцин в Японии) и т. п…

Таким образом, президент попрал в октябре не только формальную законность, но и нравственные нормы, о которых именно «демократы» столь охотно любят говорить. Неудивительно, что ставка президента на силу, даже если это и дало ему в руки неограниченную власть, — провалилась морально в глазах подавляющего большинства населения.

Согласно социологическому опросу, в октябре расстрел парламента одобрили менее 20 % опрошенных при 60 % против ("Независимая газета", 30.12.93). Тот же результат дали декабрьские выборы, к анализу которых перейдем.

4. "Свободные, равноправные, демократические, всенародные…

Разумеется, после октябрьского расстрела проведение выборов — в стиле «блиц-крига», по правилам победителей — не имело легитимного основания. Тем не менее, оппозиционные блоки решили воспользоваться этим последним шансом, чтобы обратиться к народу, сознавая в то же время, что от президента следовало ожидать любого противодействия.

Оно не замедлило себя ждать уже на первом этапе — при сборе 100.000 подписей, необходимых для допуска к выборам. Например, по отношению к нашему блоку (Российское Христианское Демократическое Движение), в который вошли Ю. Власов, В. Аксючиц, В. Осипов, В. Тростников и др. — были отключения телефонов, запрещение встреч с избирателями, задержания милицией, уничтожение собранных подписных листов (см. «Путь», 1993, 10–11). У других оппозиционных блоков были забракованы подписи граждан России из "ближнего зарубежья" — их не признали достойными "всенародных выборов". Существовал и негласный запрет коммерческим структурам на выделение денег для оппозиции — под угрозой финансовой ревизии.

Ни одна из оппозиционных патриотических групп не смогла в таких условиях преодолеть этот барьер. Главная трудность заключалась в том, что времени на это было только две недели, а в Москве разрешалось собрать лишь 15 тысяч подписей, остальные 85 тысяч — такими же малыми порциями в других регионах страны. Подписи были действительны лишь с полными паспортными данными — что тоже оказалось непросто: после расстрела парламента у людей снова появился страх. Задача была выполнима лишь для партий, имевших разветвленный аппарат и большие деньги. Ни того, ни другого у патриотических блоков не было, а объединить усилия помешали амбиции некоторых лидеров. (Осипов отметил также, что православным патриотам могла помочь своим благословением Церковь, вспомнив хотя бы заслугу депутатов РХДД по принятию законов в пользу Церкви в предыдущем парламенте, — но она уклонилась от этого, тогда как антиправославные силы действовали во всю.)

Таким образом, первый этап выборов был не борьбой идей, а борьбой силовых структур — на это и был расчет власти. Столь жесткие условия — 100.000 подписей за две недели — на Западе просто немыслимы. Но эту особенность "свободных выборов" никто из западных наблюдателей не отметил. Не была принята во внимание и государственная монополия на телевидение, начальник которого поначалу сам был в списке Гайдара.