Фред Саберхаген - Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)

• Название: Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)
• Автор: Фред Саберхаген
• Издательство: Издательство “Оверлайд”
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8308-0070-5

Очередной том «L» библиотеки Клуба Любителей Фантастики составляет книга «Звезда Берсеркера» известного американского писателя Ф. Саберхагена.

---

— Взять его живым, — отчетливо донеслась команда священника.

Суоми резко изменил направление бега, помчавшись по склону с еще большей быстротой, уходя и от солдат, и от корабля. За спиной раздавались свистки-сигналы, птичьи крики преследователей. Кто-то догонял его — всего один человек, судя по топоту ног. Суоми представился еще один робот-монстр. Он остановился, повернулся, увидел, что это всего лишь солдат-человек, и выстрелил, чтобы убить. Он промахнулся, сбил сучок над головой преследователя. Или задетый щепкой, или испуганный просто, солдат нырнул в укрытие листвы и оставил преследование. Суоми бросился наутек, вниз по склону. Где-то слышались свистки, крики преследователей, сигналивших друг другу. Когда он, окончательно измученный, рухнул в густой темно-зеленый кустарник, он услышал лишь стук собственной крови и хрип легких. Он ушел от погони.

7

Когда Суоми ушел с Турнира, Шенберг отметил, что Атена смотрит Карлосу вслед с каким-то явным недовольством. Эти двое явно раздражали друг друга, вот и все, что касается их отношений. Похоже, ничего более интересного между ними не произойдет, так или иначе. Что, с точки зрения Шенберга было весьма неплохо. Девушка очень ценный работник. Очень преданная, и ему не хотелось бы ее потерять. И как ее мог заинтересовать такой, как Суоми? Ведь он просто тряпка, таскался за ней по пятам. Хлюпик, испугавшийся на охоте и не выдержавший принципа, явившийся все-таки смотреть на Турнир, самым позорным образом ретировался. Испугался вида крови. В каком-то смысле такой жалкий набор может привлечь женщину. Шенберг давно уже отбросил попытки предсказывать женские поступки. Отчего, кстати, и любил он их общество — ради сюрпризов, которые они неизменно выдавали.

Селеста, стоявшая рядом, подвинулась немного ближе, легко коснулась его боком. Это ему начинало надоедать. Никакой внешней независимости. Похоже, она больше не может без него.

Потом он забыл о женщинах. Пауза заканчивалась, Лерос, ведущий священник Турнира, объявил имена новой пары.

— Рудольф Тадбери — Томас Цепкий.

Тадбери, имевший уверенный вид военного предводителя, отсалютовал Леросу и Томасу мечом, прежде чем началась схватка. Томас неопределенно взмахнул копьем — это можно было расценивать как салют, а можно было и не расценивать. Потом он опустил наконечник копья, готовый нанести удар или уклониться от чужого. И двинулся вперед. Шенберг критическим взглядом следил за схваткой. Ему казалось, что он уже начал — только начал — понимать, как должна вестись дуэль с примитивным колющим или режущим оружием.

Меч Рудольфа, конечно, не имел такого радиуса нанесения ударов, как копье. Поэтому Рудольф попытался свести это преимущество на нет — отрубить наконечник, часть древка и приблизиться к противнику на такое расстояние, где он мог эффективно действовать мечом. Примерно этого же ожидал Шенберг. Он читал теоретические работы историков, посвященные индивидуальному бою. Видел игры Анахронистов, с их тупыми мечами и копьями. Но его деревянные мечи взрослых детей тогда не интересовали.

Успеха избранная Тадбери тактика не принесла. Древко копья было защищено витыми полосами металла, бегущими от наконечника к концу копья, и меч их прорубить не мог. К тому же, Томас был великим мастером обращения с копьем, поэтому шансов испытать свой прием Тадбери не получил. Рудольфу не удалось приблизиться на желаемое расстояние к противнику. Томас заставлял наконечник копья мелькать, словно язык змеи, и ловко парировал им или древком удары, которые могли угрожать его голове или мощному туловищу. А потом, неожиданно, все изменилось. Томас перестал держать врага на дистанции, используя длину копья. Одним ударом он смахнул в сторону меч, бросил копье, прыгнул на противника, и сжал его в борцовских объятиях.

Вздох изумления пронесся над кругом арены. Тадбери тоже явно был захвачен врасплох. Копье и меч упали на истоптанную землю, двое закружились в гротескном танце. Каждый пытался подсечь или бросить другого. У Томаса явно было преимущество в силе и, очевидно, умении. Когда борющиеся упали, наверху оказался Томас. Рудольф растянулся, придавленный, лицом вниз. Толстое предплечье Томаса превратилось в рычаг, который должен был сломать жилистую шею Рудольфа. Рудольф, прижатый животом к земле, брыкался и выкручивался, извиваясь с отчаянием обреченного. Но сопротивление его, похоже, было напрасным. Лицо его покраснело, потом стало багровым. «Кислород в его легких вот-вот совсем кончится», — подумал Шенберг. Он надеялся, что тот быстро потеряет сознание и не испытает сильной боли. Чуть отодвинув Селесту, он сделал шаг к кругу, чтобы лучше видеть. Шенберг знал, что многие земляне, увидев его сейчас, решили бы, что он — отвратительный садист. На самом деле, он не желал страданий ни одному живому существу.

Шенбергу хотелось самому принять участие в Турнире. Конечно, он понимал, что с такими бойцами ему не встретиться на равных условиях, то есть с привычным для них оружием. В прошлом сезоне, когда он охотился с Микеной, тот показал, как пользоваться охотничьим копьем. И Шенберг удачно провел несколько опасных испытаний одолженного оружия. Конечно, участие в таком Турнире — совсем иное дело. Но охота с копьем — она осталось в его памяти как одно из самых ярких впечатлений в его жизни, о котором он никому не рассказывал до сих пор. Правда, едва ли он мог рассчитывать на то, что ему позволят участвовать в Турнире. Возможно, ему удастся выяснить, как производится отбор участников и когда начнется следующий всепланетный Турнир. Очевидно, во время следующего охотничьего сезона. Значит, если он будет упражняться где-нибудь на Земле и снова прилетит через пятнадцать лет… Возможно, один из сыновей вот этих людей убьет его.

Очень маловероятно, мягко говоря, что ему удастся выиграть Турнир на Хантере, сколько бы он не учился и не тренировался. Он не спешил умирать, и знал, что приближение смерти его испугает, как это уже бывало в прошлом. Но стоило бы рискнуть, стоило бы… Ради того безвременного отрезка жизни, который он должен пережить перед самым концом. Ради полнейшего момента существования, когда монета с двумя сторонами — Жизнью и Смертью — завертится перед алтарем бога Случая. Эти монеты стоили для него куда больше скучных годов, составлявших большую часть того, что люди называли цивилизацией.

Теперь Рудольф уже не пытался сбросить своего убийцу и даже перестал скрежетать зубами и стонать. Лицо его стало сине-багровым и жутким. Теперь слышалось лишь трудолюбивое сопение Томаса Цепкого, которое вскоре успокоилось — Томас почувствовал, что жизнь покинула тело, на котором он лежал. Он отпустил голову Рудольфа и встал, очень ловкий в движениях для такого крупного человека, каким был он.

Шенберг взглянул на Селесту, та рассматривала ногти. Совсем не потрясенная тем, что перед ней произошло, лишь чуть, с некоторым отвращением, сжавшая капризно губки. Когда он посмотрел на нее, вопросительно улыбнулась. Он отвернулся, глядя на Атену. Та наблюдала, как готовятся к схватке следующие двое. Она углубилась в собственные мысли. Шенберг и остальной внешний мир были позабыты.

Со стороны стоянки корабля легкой походкой приблизился де ла Торре, остановился рядом с Шенбергом.

— Как прошла последняя? — спросил он, вытягивая шею, глядя на тела побежденных, которые рабы стаскивали в одно место.

— Все было превосходно, оба хорошо дрались.

— Ванн Номадский — Вулл Нарваез.

Это была последняя схватка дня. Атена повернулась к Шенбергу — но глаза ее были обращены в другую сторону, — и прошептала:

— Что это у него на поясе? Три или четыре пары, нанизанные на шнур.

— Похоже человеческие уши.

Де ла Торре хмыкнул. Шенберг, удивленный, нахмурившись, бросил на него быстрый взгляд.

Ванн Номадский помахивал мечом с видом неуклюжего новичка, но едва ли этот обман был рассчитан на реальное заблуждение противника. Комичность ситуации возросла после того, как Вулл Нарваез тоже избрал тактику невинной внешности. Он двигался с видом совершенно безобидного крестьянина, явно хорошо отработанным и проверенным. Вооружен он был вилами, которыми сейчас осторожно помахивал в сторону противника. Одежда у него была грубая, губы искривились в тупой улыбке. И выглядел он не бойцом, а неуклюжим грязным фермером, который старается распалить себя перед непривычной жестокой схваткой. Воины, пережившие уже сегодняшние схватки, расслабились, отдыхали, в хорошем настроении, наслаждаясь шарадой-спектаклем. Они свистели, улюлюкали, выкрикивали оскорбительные советы. Ларос раздраженно взглянул на них, но, к удивлению Шенберга, ничего не сказал. Шенберга озарило — участники Турнира стояли даже ближе к богам, чем Лерос, хотя тот и был высокопоставленным священником.