Нгуен Тяу - След солдата

• Название: След солдата
• Автор: Нгуен Тяу
• Жанр: О войне

Роман «След солдата» посвящен одному из героических эпизодов освободительной войны вьетнамского народа против американского империализма и его ставленников. На примере боев в Кхесани писатель Нгуен Минь Тяу ярко показывает, с каким героизмом и стойкостью вьетнамские трудящиеся и их вооруженные силы отстаивали честь и свободу своей родины. Автор с большой любовью рисует мужественные образы бойцов и командиров, подчеркивает неразрывную связь поколений и преемственность революционных традиций, раскрывает всенародный характер освободительной борьбы.

Мы будем продолжать борьбу до тех пор, пока не выметем с нашей земли всех врагов, до последнего.

---

В 5-м полку потерь почти не было; хотя с начала операции прошло уже больше чем полмесяца, только один его батальон, приданный для усиления, принимал участие во взятии населенного пункта и одержал победу. Когда весь полк готовился занять позиции на травянистых холмах к югу от дороги № 9, был получен приказ выступить к Такону. Сразу после заседания парткома Кинь и Нян повели два батальона, еще не принимавших участие в боях, на север вдоль дороги № 9. По прибытии в новый район бойцы немедленно приступили к рытью траншей и окопов. В конце дождливого января, когда другие пехотные полки вели боевые действия, солдаты 5-го полка совершенствовали свою оборону, подвергаясь налетам стратегических бомбардировщиков Б-52.

Лыонг в это время вместе с разведгруппой находился на южных ключевых позициях. Щели разведчиков - в каждой помещалось по два человека - были вырыты сразу за траншеями. Позиции боевого охранения подходили вплотную к обороне врага. Этот кусочек земли постоянно переходил из рук в руки: ночью наши пехотинцы, стоявшие сзади, осторожно пробирались сюда и рыли подкоп, днем же противник разбрасывал здесь мины и опутывал все колючей проволокой, а то и устраивал в сумерках засаду.

Разведгруппа пополнилась новым бойцом. Его звали Фан. Он был из разведки фронта. Поначалу Фан показался всем слишком заносчивым.

– Слабаки, - заявил он, - сколько дней здесь валяетесь и ни одного американца в плен не взяли.

– Заткнись, генерал, - оборвал его один из разведчиков, который, устроившись на лоскуте белого парашютного шелка, бережно держал в грязных пальцах измятые, вырванные из книги странички. - Можно было сколько угодно взять, да только в окоп не успеваешь загнать: дохнут от своих же зажигалок.

– И вам это настолько безразлично, что даже книжечки почитываете?

– Ну и что? Послушай-ка радио, тогда узнаешь, что западные журналисты недавно с риском для жизни сели в Таконе только для того, чтобы понять, как держат себя в таких условиях они и как мы…

– Ты что читаешь?

– Повесть «Непреклонные»{21}.

Однако вскоре Фан покорил всех своими познаниями жизни и психологии американских летчиков - это «сливки общества» экспедиционного корпуса, их еще прозвали «палата лордов». Фан закончил курсы иностранных языков и в первые годы войны был переводчиком в одном из лагерей для пленных американских летчиков.

– Слышь, ребята, - начинал он после очередного возвращения с НП, усаживаясь поудобнее у стенки и принимаясь за чистку автомата, - там зенитки дуло вверх задирают, чтобы американца с неба стащить, а мы тут целыми днями выжидаем, пока эти гады из-под земли нос высунут. Все наоборот! Смехота, да и только!

– Говорят, наши там даже полковников сбивали? - поинтересовался бритый наголо боец, старательно приклеивая вырезанный из американского иллюстрированного журнала портрет Джонсона к тыльной стороне саперной лопаты.

– Всяких сбивали. Их пилоты все богачи, из состоятельных семей. А посмотрели бы вы, как они себя в лагере ведут! За каждую сигарету унижаться готовы, а разговоры-то, что у лейтенанта, что у полковника, все лишь об одном - о жалованье да о наградных. Большинство из них пошли в авиацию только из-за высокого жалованья, да еще из-за того, что руки «чистыми» остаются.

Бритый наголо боец стряхнул приставшую к портрету Джонсона землю на лопатке:

– Ишь, чистюли, а вот президент-то их не уберегся, измарался! Ребята, знаете, скольких мы с Лыонгом вчера уложили? Четверых! Я нацепил на лопатку каску, выставил из окопа, будто «папаша Джонсон» на фронт прибыл, и сижу спокойненько. А они как давай стрелять, точно с ума посходили, слепые курицы. Вот тогда Лыонг - вот кто здорово стреляет! - и снял четверых за бруствером. А когда мы уже возвращались назад по траншее, видим - у одного из брустверов юбка цвета хаки мелькает. Я поначалу подумал, что это кусок брезента, которым ящики со снарядами накрывают. Потом разглядел - завитая, к груди пластмассовую бутыль прижимает: то ли водка, то ли вода. Она шла в один из блиндажей. Вдруг вижу: споткнулась, выронила разлетевшуюся вдребезги бутыль. «Промахнулся», - говорю я Лыонгу, а он отвечает: «Если уж я стреляю, то без промаха». А она тем временем приподнялась и, плача, поползла в блиндаж, точно гадюка какая в гнездо уползла. Лыонг покраснел и заметил: «На сегодня с нее хватит, а еще раз сунет сюда нос - покалечу!»

– Так промахнулся наш ротный или это он нарочно ей острастку дал?

– Промахнулся? Соображаешь, что говоришь-то?! С нашим ротным даже в снайперском взводе никто сравниться не может. Ни одному американцу еще не подфартило, чтобы наш ротный промашку дал! А эту просто попугал…

На следующий день Лыонг передал по телефону на КП полка, что противник, видимо, намерен предпринять попытку прорвать кольцо окружения.

– На чем основано ваше предположение? - спросил Нян.

– У нас есть разведчик, знающий английский язык. Замечено, что всякий раз перед вылазками их радиопередачи на английском становятся особенно агрессивными.

– Подогревают себя, что ли?

– Вроде этого. А еще в последние дни на позициях у американцев появились девки из публичных домов; помимо всего прочего они разносят вино и фруктовую воду.

Обменявшись с Лыонгом и помощником командира пехотной роты замечаниями относительно плана дальнейших действий, Нян напомнил:

– Я приказал бойцам усилить огонь, когда неприятель подбирает сброшенную с самолетов помощь.

Как Лыонг и предполагал, через два дня на рассвете враг предпринял попытку атаковать наши южные ключевые позиции. В 4.30 утра пехотное отделение боевого охранения, заступившее на дежурство в рощице обгоревших кофейных деревьев, заметило роту американских солдат в касках и противопульных бронежилетах, двигавшуюся вместе с двумя взводами марионеточных солдат по усыпанной щебенкой дороге, по которой раньше танки из Такона попадали на дорогу № 9. Пехотное отделение боевого охранения выждало, пока неприятель подойдет к нашим позициям, а затем оседлало дорогу и тем самым отрезало ему путь к отступлению.

В это время прямо перед траншеей боевого охранения, где находились разведчики, появились два американских солдата. Вырвавшись из этой схватки, они, по-видимому, заблудились и теперь безуспешно пытались пролезть под рядами проволочных заграждений и вернуться к своим. Уже светало, со стороны дороги доносились редкие залпы. Озаряемый сполохами выстрелов, над землей еще держался белесый туман. Между рядами заграждений упал осветительный снаряд. Лыонг, прищурившись, пригляделся и показал сидевшему рядом Фану две высвеченные снарядом неподвижные фигуры. Американцы лежали ничком посреди изрытой минометным огнем площадки и казались убитыми. Разведчики вскочили, но едва Фан ступил на бруствер, как сквозь завесу тумана увидел конвульсивно вздрогнувшую, будто хвост раздавленной змеи, руку. Она отчетливо белела над двумя распластавшимися голова к голове телами. Фан дернул Лыонга за полу брезентовой накидки, призывая высокого ротного припасть к земле.

– В чем дело? - раздраженно спросил Лыонг.

– Эти двое…

Фан не успел договорить, как «убитые» вскочили. Один из них, выпустив по разведчикам автоматную очередь, бросился бежать. Пули просвистели над самой головой. У первого же ряда заграждений беглеца настигла автоматная очередь ротного.

Второй американец, судя по всему, был неопытным новичком, хотя и выглядел старше. Попытавшись вскочить, он зацепился за ремень автомата. В этот момент Фан рванулся вперед, и ледяное дуло автомата уперлось в затылок оплошавшего американца. Пленный поднялся на нетвердых ногах, опираясь на приклад. До этого его уже ранило в бедро, на брючине алела свежая кровь, левая нога была без ботинка, в одном носке.

Лыонг мельком глянул на убитого и подошел к пленному. Американца била нервная дрожь, лицо и руки его были исцарапаны о колючую проволоку, на рыжей волосатой груди запеклась кровь.

Над головами уже кружил самолет-разведчик. Лыонгу и Фану стоило больших трудов спустить пленного в окоп: со стороны вражеской позиции раздавались отдельные минометные выстрелы. Когда же огонь прекратился, пленный никак не хотел вылезать обратно.

– Ну и труслив! И как только такой ухитрился со страху с ума не сойти!

Туман постепенно рассеивался, и теперь ряды траншей и брустверов противника оказались совсем близко. «Может, пленный ждет новой вылазки, чтобы удрать? - мелькнула у Лыонга мысль. - Вероятность не исключена». Лыонг приказал Фану завязать пленному глаза и руки.

– Зачем? - робко спросил Фан.

– Здесь война! - рассердился Лыонг. - Скажи-ка ему, что здесь война и что дело может кончиться даже расстрелом. Если он сейчас же не поднимется и не пойдет за нами, накинь ему веревку и волоки за собой.

Фан и Лыонг привели пленного для допроса на позицию пехотинцев. К этому времени здесь все было усеяно трупами вражеских солдат.