Ника Ракитина - Легенда о заклятье

• Название: Легенда о заклятье
• Автор: Ника Ракитина
• Жанр: Фэнтези

То, что девушка, вместо чтобы выйти замуж, станет пиратом — знакомо и привычно. Беда лишь в том, что ей предсказали смерть, если она спасет того, кого любит. Сбудется ли пророчество?

---

Тереса действовала решительно. В мгновение ока из спальни исчезла грязная вода, взамен ее появились таз и фарфоровый кувшин с кипятком. Окно с треском захлопнулось, занавески опали, наползли тяжелые шторы с золотым рисунком, и в комнате стало темно. Потом зажегся оранжевый фонарик под потолком и свечи на столике. Словно сама собой расстелилась кровать, Агнесс с пыхтением вволокла и бросила на нее охапку пуховых одеял. Кармела, удивленно озираясь, застыла посреди комнаты. Две служанки стащили с нее платье и брезгливо бросили на пол. Потом осторожно, но настойчиво толкнули ее на постель. Подставили таз с горячей водой.

— Что это? Отстаньте!

— Госпожа может простудиться, — сказала Тереса.

— Пол холодный, — подсказала зловреда Агнесс.

— Вот еще! — взвизгнула Кармела, пытаясь вырваться. Служанки держали ее мягко, но крепко.

— Если госпожа не послушается, я пошлю за лекарем.

Кармела безнадежно оглянулась. Служанки действовали умело и быстро. Обмыли ей руки и ноги, вытерли насухо, уложили и крепко держали, пока Тереса растирала ее тело резко пахнущим и жгучим бальзамом. Потом оправила на ней сорочку и стала пеленать в одеяла. После этого пришлось выпить что-то горькое и покорно лечь. Тело горело. Кармела почувствовала, что и вправду заболевает. Под одеялами было душно, в спальне тяжело пахло воском. Агнесс села у кровати и, придвинув подсвечник, тягучим голосом стала читать что-то душеспасительное и невыносимо нудное. Тереса, оглядев все придирчивым взглядом, подгоняя перед собой служанок, удалилась.

— Окно открой, — жалобно попросила Кармела.

— Нельзя, — приторно сладким голоском отвечала Агнесс. — Госпожа должна спать. Три часа… А потом до утра.

— До утра?! — вскрикнула Кармела.

— Госпожа слабенькая… А я почитаю, чтобы не было скучно. Одежду все равно Тереса заперла, и ключ унесла, — совсем другим, ехидным тоном докончила ржавокосая вредина.

"Сбегу, — решила Кармела мрачно. — Сыта по горло. А Рауль?.."

— Позови Тересу!

Агнесс вскочила. Вскоре на лестнице послышались шаги старой служанки.

— Мне жарко, — простонала Кармела.

— Надо потерпеть.

— Я не хочу терпеть! — она попыталась топнуть ногой. Агнесс прыснула. Снизу добежал легкий топот башмаков:

— Дон Хименес к госпоже!

— Ты его впустишь, или я сбегу! — крикнула Кармела, не давая домоправительнице возразить.

— Только через два часа, госпожа, и вы будете лежать, — сказала Тереса неумолимо.

— Он не станет столько ждать!

— А я не могу подвергать вас опасности.

И с каменным спокойствием вышла.

Два часа тянулись немилосердно. Кармела начинала и бросала считать минуты; сглатывая подступающие слезы, грызла край одеяла; пыталась сорвать с себя все, но была укутана так надежно, что не могла пошевелиться. Наконец на лестнице послышался звук шагов. В полуяви Кармела чувствовала, как ее освобождают от груза одеял, обтирают мягким пылающее тело, переодевают в сухое, укрывают, но уже легко, всего одним одеялом, взбивают подушки, расчесывают и красиво укладывают волосы и уходят, тихо притворяя двери. Потом прозвучали еще шаги… Рауль!

… - Месса кончилась, госпожа.

Люди плыли вокруг нее к выходу, служки гасили свечи. А у чаши со святой водой, где толпились дворяне, чтобы протянуть воды своей избраннице или просто незнакомой хорошенькой девушке, стоял среди других Рауль. Не одна из молодых красавиц, позабыв о матери или компаньонке, спешила вперед в надежде, что он услужит именно ей, но граф смотрел мимо. Красавица разочарованно вздыхала и прибегала к помощи других кавалеров. Собор пустел. И тогда Кармела в отчаянном порыве шагнула вперед. Но вдруг поняла, что он ее не узнает. Сердце страшно затрепетало, горячий румянец растекся от щек к шее, она что есть силы рванула с лица вуаль. Те, кто был еще в соборе, удивленно замерли. А Рауль зачерпнул ладонью воды и смотрел на Кармелу чуть исподлобья синим усталым взглядом. И она, точно не доверяя себе, коснулась кончиками пальцев его ладони.

Шкатулка с жемчужиной.

(продолжение)

Вечером домоправительница исполнила свою давнюю угрозу. Кармела, уже полураздетая и готовая ко сну, сидела в кресле перед туалетным столиком в своей спальне, дожидаясь, пока Тереса, как обычно, расчешет ее на ночь. Этот столик был истинным произведением искусства — из потемневшего от старости драгоценного дерева, с резными головками тонколицых кудрявых женщин, с полками, полочками и секретками, с трехстворчатым зеркалом в тяжелой, покрытой золотым венком резных листьев и виноградных гроздьев раме. На его гладкой широкой столешнице прихотливо расположились флаконы с духами, яшмовые баночки с сурьмой, пурпуром, пудрами и притираниями, резные вызолоченные шкатулки с брошками, булавками и бусами; валялись вперемешку ожерелья, браслеты, гребни, заколки и прочие мелочи, столь милые сердцу любой женщины и коими Кармела так упорно пренебрегала. Венчал же это великолепие сервиз для умывания — из бетийского фарфора, тонкий, опаловый, с нежным пасторальным рисунком на каждом приборе. Упершись локтями в столешницу, Кармела сонно разглядывала сервиз и зевала. Обычно проворная, Тереса в этот вечер не торопилась. Медленно извлекала из густых волос Кармелы жемчужные заколки, терпеливо разбирала и расчесывала щеткой каждую прядь, время от времени бросая нетерпеливые взгляды в зеркало, в котором отражались часть комнаты и дверь.

Наконец дверь распахнулась. На пороге появилась хмурая сонная Беатриса с кувшином в руках. Эта дебелая с плоским лицом и оттопыренной губой бабища была старшей служанкой в доме Торрес, а еще, как шептались на кухне, ведьмой. Беатриса одинаково хорошо умела превратить дурнушку в красавицу или выгнать нежеланный плод, и еще многое и многое, что только подразумевалось. Пожалуй, слуги больше боялись только Тересу. Просиявшая Тереса дала знак поторопиться, Беатриса лишь фыркнула. Она как раз не боялась никого и ничего.

Не поклонившись, служанка прошла тяжелой походкой по спальне, поставила кувшин на столик и убралась к комоду. Комод из красного дерева был хранилищем меских полотен, драгоценных старых кружев из Заморы, шелковых носовых платков и постельного белья. Беатриса долго гремела ящиками и наконец вернулась к столику с охапкой узких резных полотенец. Кармела смотрела, вскинув брови, как она с нарочитой медлительностью наливает в купальницу белую жидкость, дует на пальцы, размешивает жидкость длинной серебряной ложкой.

— Ну, и что это? — спросила Кармела, глядя то на Беатрису, то на рассерженную ее медлительностью Тересу.

— Ну-ка, подставьте личико, госпожа, — ворчливо сказала Тереса, заставляя ее откинуться на бархатную спинку кресла и обвязывая полотенцем волосы, чтобы не лезли на лоб.

— Да оставьте вы меня! — возмутилась Кармела, пытаясь уклониться от ее рук. Тереса ловко завязала полотенце узлом на ее затылке, придержала голову. Беатриса между тем зачерпнула в ладонь жидкость из чаши и одним шлепком раз мазала по лицу Кармелы.

— Оу-я!.. — взвизгнула та: жидкость была горячая.

Тереса быстро подставила еще одно полотенце, чтобы жидкость не пролилась на платье.

— Опустите руки в чашу, госпожа, — велела Беатриса. — Поскорее, пока не остыло.

И видя, что хозяйка, не торопится, крепко взяла ее за кисти и едва ли не силой всадила их в горячую белую смесь.

— Ну потерпите, не горячо совсем. Фу, какая же вы упрямая!..

Почувствовав, что сопротивление Кармелы ослабло, она выпустила хозяйку и жесткой горячей рукой стала втирать зелье в ее щеки и лоб.

— Отстань! — шипела Кармела сквозь зубы.

— Нет, вы поглядите! — восклицала Беатриса яростно. — Поглядите на себя!

Кармела невольно взглянула в зеркало и прыснула: лицо и шея заляпаны белым, на волосах полотенце, только глаза сверкают, как угли.

— И она еще смеется, господи! Ладно, подкраситься не хотите, но загар… Да ни одна мужичка на поле так не почернеет!

Кармеле в общем-то казалось, что ее загар ухищрениями Тересы и так уже сильно поблек, а та снова вон что-то затеяла…

— Не двигайтесь, — опять велела Беатриса, стирая остатки невпитавшейся жидкости. — Поспите так, а утром смою. Руку давайте…

Завернув пышный, в оборках рукав, она до локтя смочила руку Кармелы приостывшим зельем и стала, не жалея сил, втирать его в кожу.

Кармела морщилась.

— А руки… — приговаривала Беатриса, отвешивая толстые губы. — Боже мой! У всех дам кожа тоненькая, беленькая. Ну ровно фарфор, а…

— А что? — невинно спросила Кармела.

— Что?! Полюбуйтесь! — она резко повернула руку хозяйки ладонью вверх — распаренную, маленькую, с еще не сошедшими мозолями. И они вдвоем с Тересой сокрушенно над ней склонились.